Виталий Вавикин - Лунный блюз

– Может быть, она просто устала быть злой? – пожал плечами ветеринар.

– Не говорите ерунды!

Бестия перевернулась на спину, подставила ветеринару свое покрытое белым пушком брюхо и довольно заурчала, когда его пальцы начали чесать ее.

– Это не выносимо! – простонал Лео.

Филипп вышел из дома в 11.44. Была суббота. Хмурый день с мокрыми после дождя улицами под темно-серым небом.

– Здравствуйте! – прокричала дочь Деллавейн Смит, взлетая на качелях в своем дворе высоко вверх.

– Здравствуй, Хэйли! – Филипп подошел к зеленому забору.

– Хотите покачаться? – спросила Хэйли.

– Может быть лет тридцать назад.

Хэйли взвизгнула, прислушалась, словно оценивая громкость своего крика.

– А я знаю вашего сына.

– Вот как?

– Он приходил ко мне три дня назад.

– Наверное, я был на работе.

– Нет. Вы были дома. Терри сказал, что просто не хочет вас видеть.

Филипп не ответил. Пластиковые качели вздрогнули.

– Будь осторожна, Хэйли, – предупредил Филипп и уже отвернулся, когда пластиковая петля с вплавленным в нее подшипником треснула и развалилась напополам.

Хэйли взвизгнула и полетела на землю. Звук падения был глухим и сдобренным рыданиями.

– Ничего не сломала? – спросил Филипп, подбегая к ней.

– Я не знаю! – заливалась слезами Хэйли. Ее левая кисть была неестественно вывернута в сторону и опухала на глазах.

– Не двигайся. Просто лежи. Я вызову скорую.

– Мне больно!

– Где твоя мать?

– Не знаю! Ее нет дома!

– Черт! – Филипп побежал в свой дом.

Телефон был старым с круглым диском для набора. Пухлые пальцы неловко проворачивали диск, сдвигая аппарат с места.

– Все хорошо, Хэйли. Врачи уже выехали, – сказал, вернувшись, Филипп.

Девочка сидела на земле, прижимая сломанную руку к груди.

– Не двигайся. Хорошо?

– Хорошо. – Она шмыгнула носом и закрыла глаза, выдавливая из них новую порцию слез.

Стены в больничной палате были выкрашены в грязно-белый цвет. Дверь старая с облупившейся краской. Запах дезинфекции и медикаментов. Хэйли лежала на кровати, укрытая одеялом с вырезом в виде ромба по центру, под котором виднелось черно-зеленое шерстяное одеяло и белый штамп больницы. Загипсованная рука Хэйли находилась поверх одеяла. Глаза девочки были закрыты. Дыхание ровное.

– Как она? – спросил Говард бывшую жену.

– Врачи дали ей обезболивающее.

– А рука.

– Будет болеть какое-то время.

Зубы Говарда скрипнули.

– Неужели ты совсем не переживаешь?!

– Переживаю, просто сейчас от этого уже нет никакого проку.

– Верно. Сейчас уже нет. Но ты могла быть рядом с ней. Могла заметить…

– Это всего лишь случайность, Говард. – Делл взяла его за руку. – Пойдем, я угощу тебя кофе.

Они спустились по лестнице, вышли на улицу.

– Подожди, я позвоню на работу и скажу, что сегодня не приду, – сказал Говард.

– С Хэйли все будет в порядке. – Делл улыбнулась. – А вот с тобой, похоже, нет.

– Я переживаю. Разве это не нормально?

– Нет. Ты не переживаешь. Ты пытаешься найти виноватых, а это уж точно не нормально.

– Как с тобой разговаривать?! – покачал головой Говард.

Закусочная в центре города была небольшой и пахла прокисшим тестом вперемешку с аппетитными запахами жарящегося мяса.

– Два двойных черных кофе с сахаром, – сказала Делл толстой женщине за стойкой.

Пластиковые стаканчики обжигали пальцы. Делл несла их осторожно, боясь расплескать и обжечься еще сильнее. Сев за столик, она достала пачку «Вирджинии», закурила.

– Кофе и сигареты, – сказал Говард. – Иногда мне кажется, что в этом весь смысл твоей жизни.

– Не начинай.

– Объясни мне, почему о нашей дочери заботится совершенно посторонний человек, в то время как это должна делать ты?

– Я была в магазине, Говард.

– Ты могла взять ее с собой.

– Ей уже двенадцать.

– Вот именно!

– И у нее уже есть мальчик.

– Что?

– Думаешь, я и здесь должна контролировать ее?

– Ну, не в двенадцать же!

– Не бойся. Она не сделает тебя дедом раньше времени.

– Да причем тут… – Говард бессильно махнул рукой и взял кофе.

– Говард?

– Да?

– Ты успокоился?

– Не знаю.

– Мне нужно поговорить с тобой о Кевине.

– Это тот, который никогда не возьмет тебя в жены?

– Ему нужна твоя помощь.

– Забудь.

– Это важно.

– Важно для кого?

– Для нас.

– Вот как?

– Он пишет книгу…

– Знаешь, что писал обо всех ваших книгах Григорий Климов с Земли?

– Мы не безумцы и не больные люди, Говард. Мы просто занимаемся тем, что любим и умеем.

– Вот об этом я поспорю.

– Я не хочу пререкаться с тобой. Просто пообещай, что поможешь мне и все.

– Ты для этого привела меня сюда?

– И для этого тоже.

– Черт. – Говард отпил кофе, обжег губы, поставил стакан на стол. – Как ты можешь пить это?!

– Говард?

– Чего хочет этот Кевин?

– Экскурсию по «Дедалу».

– Исключено.

– Он уже достал все необходимые разрешения. Остался только ты.

– Кому нужна эта тюремная грязь?

– Не бойся. Он не будет проверять твою бухгалтерию и санитарные условия содержания заключенных.

– Я могу дать ему подробный план тюрьмы. Думаю, этого будет достаточно.

– Его интересуют южные копи, Говард.

– Это всего лишь стройка.

– Нет. Кевин встречался с девушкой бывшего охранника.

– Саймона?

– Кажется, да.

– И что она ему сказала?

– Очень много странного.

– Скажи своему Кевину, что эта девушка такая же безумная, как и он сам.

– Говард! Не думай, что если ты ничем не интересуешься, кроме своих заключенных, то и все люди такие.

– Вам нужно лечиться, Делл.

– Гебефрения не лечится препаратами, любимый.

– Боюсь здесь все намного хуже.

– Так ты поможешь мне, или будешь ждать, когда Кевин достанет разрешение из вышестоящих организаций?

– Надеюсь, никто не купит этих книг.

– Купят, Говард. Еще как купят…

Смотри. Видишь, как Минно крадется меж разломанных вековых валунов южных копий? Черный порошок там, дальше. Осколки камней режут Минно босые ноги. Он кусает сухие, кровоточащие губы. Лео. Видишь, как охранник спускается на лифте? Бестия трется о его ноги. Тени. Мощный луч галогенового фонаря гоняет их по углам, заставляет прятаться и затихать. И одна из этих теней – Минно. Неверный шаг, и Лео уже бежит за ним.