Виталий Вавикин - Лунный блюз

Смотри. Видишь, как Минно крадется меж разломанных вековых валунов южных копий? Черный порошок там, дальше. Осколки камней режут Минно босые ноги. Он кусает сухие, кровоточащие губы. Лео. Видишь, как охранник спускается на лифте? Бестия трется о его ноги. Тени. Мощный луч галогенового фонаря гоняет их по углам, заставляет прятаться и затихать. И одна из этих теней – Минно. Неверный шаг, и Лео уже бежит за ним.

– Взять! Взять! – кричит он Бестии.

Собака срывается с места. Бежит, перескакивая через обломки камней. Минно кричит. Ноги его заплетаются. Безумные глаза вращаются в поисках возвышенности, на которой он сможет отсидеться. Зубы щелкают за спиной. Еще мгновение и пасть этого монстра вцепится в плоть Минно, сломает кости, лишит его драгоценных конечностей, превратив в калеку. Такое уже было. Одна из этих тварей разорвала год назад друга у него на глазах. Оттяпала ему руку и лакала теплую кровь. Охранники подоспели слишком поздно. Слишком поздно… Минно слышит, как за спиной клацают зубы, когти скребут о каменную поверхность.

– Неееет! – кричит Минно.

Бестия прыгает. Летит по воздуху, словно чудовищная птица, настигая жертву. Пол центнера ударяют Минно в спину, сбивают его с ног. Он падает на острые камни. Холодные грани разрывают плоть. Минно закрывает руками лицо и шею. Зубы Бестии сжимаются на его бедре, переворачивают на спину. Лапы упираются в грудь. Мягкий горячий язык псины, вылизывает его лицо. Безумие. Минно кричит, опорожняя мочевой пузырь. Лео бежит, спотыкаясь о камни. Луч фонаря прыгает на далеких стенах, тонет в бесконечной высоте кратера. Минно слышит, как приближаются его шаги. Слышит, но продолжает кричать, потому что думает, что слюна Бестии, которая течет по его лицу, это его собственная кровь. Псина рвет его. Нет. Псина ласкает его. Она убивает его. Нет. Она всего лишь играет с ним.

– Какого черта? – кривится Лео.

Бестия смотрит на него и начинает довольно скулить, продолжая вылизывать Минно лицо и руки. Лео оттаскивает ее в сторону. Минно извивается на полу. Бестия рвется к нему, чтобы продолжить свою безобидную игру. Лео пытается надеть на Минно наручники. Железные браслеты звенят. Лео бьет Минно носком сапога под ребра, чтобы успокоить его дикие конвульсии.

– Она сожрала мое лицо! – кричит Минно.

Лео, наконец-то, застегивает на его руках наручники и тащит его в карцер. Бестия довольно прыгает рядом и весело поскуливает, пытаясь загавкать.

– Да, что с тобой?! – орет Лео на Бестию.

– Она сожрала мое лицо! – надрывается Минно. – Сожрала мое лицо!

Виктор позвонил в тот самый момент, когда Делл подъехала к своему дому. Она помогала Хэйли выбраться из машины, а телефон за закрытой дверью все названивал и названивал.

– Иди, ответь, – сказала дочь.

Делл отыскала в карманах ключ, открыла дверь. Белый телефон с черными кнопками и кривой антенной плачевного вида, которую Хэйли грызла, когда была совсем маленькой, все еще звонил.

– Алло? – сказала Делл, прижимая к щеке трубку.

Голос Виктора был далеким, сдобренным какими-то щелчками и непрерывным треском.

– Здравствуй, моя хорошая.

– Здравствуй, кто? – Делл улыбнулась.

– Как там Хэйли?

– Нормально.

– Мне позвонил знакомый врач…

– Это всего лишь рука, Виктор.

– Дети такие непоседы…

– Когда мы последний раз виделись, ты сказал, что уже не помнишь что такое быть ребенком.

– У меня хорошее воображение.

– Как там Селена?

– А как там Земля?

– Джим обещал прислать мне фотографии своих чернокожих друзей.

– Там много чернокожих?

– Не везде.

– У нас их совсем нет.

– Представь, если бы были. Думаю, соседи шарахались от них, как от прокаженных.

– Это не наша жизнь, Делл.

– Говори за себя. – Она жестом указала Хэйли, чтобы та шла на кухню. – Сейчас будем ужинать.

– Что? – спросил Виктор.

– Это я дочери.

– Она уже дома?!

– А ты думал, что со сломанной рукой лежат в реанимации?

– Нет, но она же ребенок.

– На детях все заживает, как на кошках, Виктор. – Делл сняла плащ, пропустив часть слов в телефонной трубке. – Извини, что ты сказал?

– Я говорю, что иногда жалею, что остался холостяком.

– Приезжай ко мне на месяц. Я поселюсь в гостинице, а ты поживешь с Хэйли. Уверяю тебя, через неделю ты будешь рад, что остался холостяком… – Делл услышала, как Виктор смеется.

Филипп зашел в начале восьмого. В своей полноте он выглядел весьма неуклюже стоя на небольшом белом крыльце, закутавшись в резиновый плащ и ссутулив плечи. Делл пригласила его в дом, налила кофе.

– Курите? – спросила она, предлагая сигарету.

– Бросил.

– А я курю. – Делл чиркнула зажигалкой. – Ее подарил мне мой муж, – сказала она, показывая Филиппу именную зажигалку, с выгравированным на ребре признанием в любви. – Я как раз собиралась бросить, но, получив такой подарок, подумала, что бросать не самое удачное время.

– Как там Хэйли?

– Смотрит телевизор.

– Если хотите, я могу помочь вам убрать со двора качели.

– Зачем?

– Чтобы не напоминали вашей дочери о том, что случилось сегодня.

– Лучше помогите их починить.

– Но ведь…

– Это всего лишь груда пластмассы, Филипп.

– Вам виднее. – Он вспомнил о кофе.

Хэйли вошла на кухню, зачем-то снова поздоровалась с Филиппом, открыла холодильник, налила себе стакан апельсинового сока и попросила мать помочь застегнуть змейку на шерстяной кофте.

– Можно я не буду сегодня чистить зубы? – спросила она мать.

– У тебя сломана только одна рука. – Делл снисходительно улыбнулась. – К тому же левая.

Хэйли ушла. Делл села за стол. Сигарета дымилась в руке. Голубые глаза изучали лицо Филиппа.

– Почему вы развелись с женой? – спросила она, затягиваясь сигаретой и щурясь от едкого дыма. – По-моему, она была в общем ничего.

Филипп промолчал.

– Говард считал вас хорошей парой.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал Филипп, допивая кофе.

Делл пожала плечами.

– Так, вы поможете починить качели? – спросила она уже на пороге.

– Как только будет свободное время, – пообещал Филипп, запахнул плащ и засеменил под мерзким холодным дождем через дорогу к своему дому.

– Спасибо, что помогли сегодня Хэйли! – крикнула Делл.

Филипп обернулся, но дверь была уже закрыта.