Курт Маар - Фабрика Дьявола

— В таком случае отправьте его туда, откуда он пришел, — ответил Вишер, удивленный такой беспомощностью.

— Он не идет, — ответил Парселл, — и утверждает, что всегда был у меня.

— Вы что, черт побери, не можете установить…

— Уже установлено. Я был прав, а этот человек лжет, хотя не хочет этого признавать. Он упрям и очень странен. Все понимает довольно туго и, кроме того, выглядит, как… Ну, мне лучше быть осторожным в своих высказываниях, но я со всей серьезностью спрашиваю себя, где в Европе мог вырасти такой человек.

— Пришлите его сюда. — приказал Вишер. — Мы быстро установим, что с ним такое.

Спустя пару минут в централь вошел Ллев Парселл с человеком по фамилии Матиассон. и Вишер должен был признать, что геолог прав. Мужчина был маленьким, едва ли полтора метра ростом, и с невероятно темной кожей. Черные волосы были гладкими и блестящими, а глаза широко расставлены. Завершал портрет широкий и плоский нос, производивший впечатление, что его расплющил удар кулака боксера. Экипаж ЭУР2002 согласно мандату Объединенных наций состоял исключительно из представителей европейских народов, а Матиассон, напротив, напоминал жителя джунглей Гран Чако.

— Вы с самого начала этой экспедиции принадлежали к секции Парселла? — спросил Вишер.

— Так точно, — ответил Матиассон.

— Как случилось, что Парселл ничего об этом не знает?

— Этого я не знаю.

Вишер повернулся к Парселлу.

— Вы никогда раньше не видели этого человека?

— Так же, как и вы, — ответил геолог.

И он был прав. Вишер тоже не помнил, чтобы человек такой наружности когда-либо попадался ему на глаза. Хотя в экипаже ЭУР2002 было несколько сот мужчин и женщин, хотя было весьма вероятно, что научные отделы вели клановый образ жизни и таились друг от друга, но человека такой нетипичной внешности он давно бы заметил, подумал Вишер.

Дело становилось все загадочнее. На Матиассоне была форма специалиста-техника, но Вишер обратил внимание, что кнопки куртки были металлическими, в то время как у стандартной униформы все кнопки были исключительно пластмассовыми.

— Где вы взяли униформу? — спросил Вишер.

Матиассон ничего не ответил.

— Отвечайте же, черт побери! — потребовал командир.

— Нет, — ответил Матиассон.

Барлетта сухо усмехнулся.

— Великолепно, — сказал он вполголоса. — Этот человек набит и помещен под стекло.

На этот раз Вишер обратился к Парселлу.

— Вы уверены, что этот человек нормален?

— Если говорить честно, нет.

Вишер отстучал на пульте имя и фамилию Матиассона, и компьютер выдал желаемую информацию на экран. Вишер пробежал глазами данные, потом их прочитал Матиассон.

— Это так? — спросил он в заключение.

— Черт побери, вы принадлежите к медицинскому сектору, а не к сектору Парселла! — вскричал Вишер.

— Так точно, — невозмутимо ответил Матиассон.

Вишер громко хохотнул, потом набрал на интеркоме номер Жаклин. На экране появилось изображение главного врача.

— Вы хотите помешать мне именно тогда, когда я завтракаю? — спросила она сердито.

Хорошее настроение Вишера улетучилось.

— Если этого потребует ситуация, я помешаю вам, даже если вы принимаете пищу, доктор Ромадье. — Он втолкнул Матиассона в поле зрения видеокамеры. — К вашей секции принадлежит мужчина по имени Матиассон? — спросил Вишер. — Это он?

— Нет, — ответила Жаклин.

— Вы уверены?

— Когда я говорю нет, то всегда уверена в этом, — двусмысленно ответила Жаклин.

— Хорошо. В таком случае направьте ко мне в централь настоящего Матиассона.

— Он у вас будет, — сказала Жаклин и отключилась.

Через пару минут в централь управления вошел второй Матиассон. Вишер объяснил ему ситуацию и поручил объясниться со своим тезкой.

— Кто ты? — первым спросил пришедший Матиассон.

Тот вообще не отреагировал на вопрос и посмотрел на Вишера.

— Свою форму я получил на складе, — сказал он.

Вишер озадаченно поднял взгляд, но тут же вспомнил, что уже спрашивал человека с расплющенным носом, где он взял свою униформу, но ответа не получил.

— Как долго все это продолжается? — пробормотал он удивленно.

— Около пятнадцати минут, — сообщил Барлетта.

В то время как оба Матиассона пытались доказать друг другу свою подлинность, Вишер провел всеобщий контроль присутствия. Опрос компьютера, который тщательно записывал все данные, поступающие из десяти шлюзов, показал, что в данное время вне корабля никого не было. Были по очереди вызваны все члены экипажа по интеркому, подтвердившие свою подлинность ответами на контрольные вопросы.

Через некоторое время компьютер выдал результат: экипаж был на борту, ответил каждый его член.

Этот результат не был неожиданным для Вишера.

— Дорогой друг, — сказал Матиассону Ллев Парселл, — вы, по всей вероятности, представитель разумною человечества, но недостаточно хитры, чтобы долго водить нас за нос. Скажите нам, как вы проникли на борт. Прилетели зайцем?

Мужчина, открыв рот, поражение уставился на командира, и из его глаз неожиданно хлынули слезы. Он пошатнулся и, всхлипывая, опустился в одно из кресел. Вишер, Парселл, Барлетта и настоящий Матиассон удивленно уставились друг на друга. Потом Вишер подошел к беспомощно плачущему мужчине и похлопал его по плечу.

— Послушайте, дела ваши не настолько плохи. Безразлично, как вы проникли на борт — мы же не оставим вас на этой планете.

Мужчина поднял от обивки кресла залитое слезами лицо и посмотрел на Вишера.

— Я обманул вас. — сказал он на безупречном английском языке. — Я не человек вашего народа. Я житель этой планеты.

Жаклин Ромадье была сама профессиональная деловитость — не было больше и следа постоянных придирок, которыми она все прошедшие дни докучала Вишеру.

— Командир, у нас проблема, — сказала она. Вишер кивнул ей ободряюще.

— Поведайте мне вашу проблему, — попросил он.

— Я исследовала чужака с головы до ног. В психическом отношении он кажется довольно нормальным. Реакции его нормальны, ответы тоже нормальны. Но меня беспокоят только те ответы, которых он не дает.

— Например?

— Все, что важно для нас, он оставляет без ответа. Почему ему пришла в голову идея проникнуть к ним на борт? Где он выучил наш язык? Откуда у него наша униформа? Вот такие дела. Иногда у меня появляется чувство, что он советуется с кем-то, находящимся далеко отсюда, прежде чем ответить на мои вопросы.