Денис Кащеев - Драконья кровь

– На прием к Дракону?

– Так говорят… Перегрина, мой рассказ завершен, а портрет – еще нет. Может быть, вас интересует еще что-нибудь?

– Расскажите, как вы потеряли зрение, маэстро, – попросила Александра. Скорее разочарованная, чем довольная услышанным.

– О, воистину, это история, в корне изменившая мою жизнь, – торжественно проговорил старик. – Да, я потерял глаза, но обрел я нечто большее, перегрина. Ведь я видел Владыку!

– Горящего, как тысяча солнц? – вспомнила виконтесса слова Октавии.

– В конце – да. Я никому не рассказывал про это, но раз уж сам вызвался… Дело в том, что в тот день я не случайно оказался на улице, как время от времени случается с некоторыми несчастными, особенно с детьми. Я намеренно шел посмотреть на Владыку. Я рассуждал так: если любой, взглянув на Дракона, непременно должен ослепнуть, это же касается и предназначенных ему жертв. Но в последние отбирают только здоровых. Как раз накануне от Жребия освободили незрячую от рождения девушку. Почему, если к моменту встречи с Владыкой все жертвы и так будут слепы? Я подготовился: взял несколько светонепроницаемых мешков и, выйдя заранее, направился в горы, к алтарю. Укрывшись среди скал, я надел мешки на голову и затаился. Ждать пришлось недолго: менее чем через час раздался оглушительный грохот: это летел Владыка. Кстати, удивительно, что случайные свидетели лишь слепнут, а не глохнут: мой слух восстановился до конца лишь через несколько дней… Но сейчас не об этом. Сияние, испускаемое Драконом, проникало даже через используемую мной тройную защиту – это не считая плотно сомкнутых век – но мой расчет оправдался: мешки ослабили его до более-менее терпимого уровня. А потом оно внезапно исчезло вовсе! Дрожащими руками я стянул с головы мешки и увидел Владыку. Он сидел возле алтаря, заслоняя тот от меня. Он был огромен, как гора, – даже больше горы! – и сиял ярко, но не ослепительно. Он был великолепен! Схватив холст – я не говорил, что взял с собой холст и краски? – я принялся писать его портрет. Я был первым из художников, кому выпала такая честь! Не удивительно, что я увлекся и пропустил момент, когда Владыка собрался взлететь. Потом была вспышка, и это было последним, что я видел глазами.

– И вы не завершили ту картину? – спросила Александра.

– Почему же, – пожал плечами старик. – Почти завершил. И скажу не хвалясь: это было лучшее, что написали художники Республики за всю историю!

– Картина погибла?

– С какой стати? Я, скорее, погиб бы сам, чем дал ей пропасть! Вон она, на стене справа от вас!

Александра резко обернулась: нужное полотно она узнала сразу. Она уже видела его, войдя в мастерскую, но тогда не обратила должного внимания. По стилю картина ничем не отличалась от прочих работ маэстро Цейония, это если не всматриваться. Если же всмотреться…

– Что ж, это многое объясняет… – завороженно прошептала виконтесса.

– А вот и ваш портрет, перегрина, извольте взглянуть…

Все еще находясь под впечатлением от увиденного на картине, Александра неохотно повернулась к художнику. Тот снял с мольберта лист бумаги и протянул девушке.

После портрета Владыки на стене виконтесса полагала, что готова уже ко всему, но карандашное изображение заставило ее отшатнуться, словно от удара: с листа бумаги на нее с усмешкой смотрела графиня Анна де Тэрако.

Александра

Не разбирая дороги, Александра брела по вечерней городской улице.

Как он это сделал? Ведь они с графиней даже не кровные родственники, чтобы можно было списать сходство на некие фамильные черты! Душу он, видите ли, рисует! Ну уж нет! Ее душа не такова!

А ведь подумать только, еще месяц назад такой портрет ей бы только польстил…

Впереди возникла какая-то преграда. Подняв голову, Александра обнаружила, что стоит перед портиком входа в мансион. Мотнув головой, дабы отогнать неприятные мысли – безуспешно, надо признать – она поднялась на крыльцо и вошла внутрь.

– Я кому сказал: стой! – скрипучий голос нагнал ее уже на лестнице.

Виконтесса обернулась: из обеденного зала на нее смотрел кривоногий человечек в золотой тоге с каким-то сморщенным, неприятным лицом.

– Стой, когда к тебе обращается ликтор! – проскрежетал он, косолапо поднимаясь с лавки и беря в руки пучок перетянутых алой лентой прутьев, из скопления которых торчало лезвие топора.

– Что вам угодно, гражданин? – сухо поинтересовалась Александра.

– Пойдешь со мной, – заявил человечек в золотой тоге, делая шаг к ней.

Только сейчас девушка заметила, что в зале царит просто мертвая тишина. Немногочисленные посетители уткнулись носами в тарелки, прокуратор Тит за стойкой втянул голову в плечи, сделавшись похож на горбуна.

– Кто вы и что вам надо? – спросила виконтесса.

– Тебя, – выплюнул незнакомец. – Я – ликтор Публий!

– И что с того? – спросила Александра, хотя, в общем-то, поняла уже, к чему идет дело.

– Пойдешь со мной! – повторил ликтор, приблизившись к ней на расстояние вытянутой руки.

– Куда? – поинтересовалась виконтесса, холодно прищурившись.

– Куда надо!

– А не пойти ли тебе самому, ликтор… куда подальше? – ствол выхваченного из кобуры разрядника был направлен хаму точно в лоб.

Ликтор сделал резкое движение рукой, и Александра, сама того не желая, нажала на спуск. Выстрела, однако, не последовало, вместо этого выбитый из руки разрядник отлетел на пол. «Предохранитель, хаос его затяни!» – запоздало вспомнила виконтесса.

Сделав еще шаг вперед, ликтор ухватил девушку за отворот плаща и занес для удара свой обрамляющий топор пук прутьев. Едва ли он собирался зарубить виконтессу на месте, разве что проучить немного – лезвие смотрело в сторону, – но Александра запаниковала и парировала удар выхваченным из-под плаща кортиком. Бить всерьез она также пока не намеревалась, но рука злобного ликтора словно сама собой метнулась под лезвие. Из рассеченной кисти брызнула кровь.

Взвыв, ликтор отскочил назад, прижимая раненую руку к животу.

– Пошел прочь! – бросила Александра, терять которой было уже нечего.

Раненый затравленно огляделся по сторонам и стремглав бросился на улицу. Топорик его так и остался лежать у лестницы.

Стряхнув кровь с лезвия кортика, Александра убрала оружие в ножны.

– Прошу меня простить, перегрина, – раздался из-за стойки негромкий голос прокуратора Тита. – Я не предупредил вас, Октавия сказала, что вы вернетесь поздно…

– Что здесь происходит? – легка на помине, с лестницы бегом скатилась Октавия. Вид у нее был растрепанный, словно ее выдернули из постели. – О Духи! У тебя на руке кровь, ты ранена? – бросилась она к подруге.