Дэвид Вебер - Пепел победы

— Правда? — Хонор обернулась к нему и Хэмиш кивнул.

— Именно так. Пока нам еще не выпало случая испытать эти новинки, включая и новые супердредноуты, в крупных сражениях. Мы хотим по-настоящему задействовать новые системы тогда, когда будем обладать ими в количествах, позволяющих повлиять на стратегическую ситуацию. Преждевременное их обнаружение лишь откроет противнику наши карты и даст ему возможность приспособиться и выработать контрмеры. В настоящий время мы надеемся, что разовые столкновения с новыми видами вооружений не дали аналитикам хевов материала, позволяющего составить четкое представление о том, с чем они столкнулись. По этой же причине мы переправляем корабли новых классов через туннели сети лишь в случаях крайней необходимости: весьма нежелательно, чтобы какой-нибудь «нейтрал», заметив нечто необычное, шепнул об этом в ушко Госбезопасности. Однако скоро мы будем готовы — и не позднее чем через несколько месяцев гражданку секретаря МакКвин и Комитет общественного спасения ожидает весьма неприятный сюрприз.

Хонор понимающе кивнула, не отрывая взгляда от ожидавшего ее корабля. Между ним и проектной документацией, которую она изучала, имелись некоторые различия, однако не столь уж существенные, и Хонор, видя воплощенную в сталь идею, которую яростно отстаивала в коллегии по разработке вооружения, испытала прилив чуть ли не родительской гордости.

— И вот еще что, — произнес Александер, понизив голос так, чтобы его не могли слышать даже Робардс и Лафолле. — Этот корабль, как и остальные корпуса того же класса, входящие в состав Грейсонского флота, были построены на верфи «Ворон», где вы являетесь основным акционером. Таким образом, данный супердредноут в известном смысле ваше детище. Поэтому мы и решили, что будет правильно, если вы вернетесь домой на его борту.

— Спасибо вам, милорд, — тихо сказала Хонор, встретившись с ним взглядом.

Она еще не закончила фразу, когда бот мягко качнулся, и натренированные рефлексы подсказали Хонор, что он захвачен швартовыми лучами. Корабль за иллюминаторами превратился в чудовищную гору брони и вооружения: левиафан массой в миллионы тонн был готов принять их в свое освещенное чрево.

Тяги с безупречной точностью поместили бот на опоры, и Хонор, смотревшая сквозь бронепласт на шлюпочную галерею, почувствовала, как учащенно забилось ее сердце, а к глазам подступили слезы. Вид стройных рядов грейсонцев в синих мундирах, кое-где перемежавшихся черной с золотом униформой прикомандированного персонала Королевского флота, пробудил в ней острую ностальгию. А их ликование она ощущала даже с борта бота.

Странно, но она и впрямь принадлежала двум мирам. Навсегда оставшись уроженкой Звездного Королевства, дочерью холодного, гористого Сфинкса, Хонор тем не менее сроднилась и с Грейсоном, миром, почти пугающим динамизмом своего развития и откровенной неистовостью чувств — как преданности, так и ненависти. С тех пор, когда она встретилась с грейсонцами впервые, изменилось очень многое. Теперь Хонор понимала этот народ, и это казалось естественным. Ибо по меньшей мере одно качество роднило ее с народом Грейсона: чувство ответственности. Ни она, ни эти люди не могли и помыслить о том, чтобы даже в малости поступиться своим долгом. Как ни странно, это сближало ее даже с самыми ярыми противниками реформ, символом которых она стала: они тоже до конца исполняли то, что считали своим долгом. Вот и сейчас она прекрасно понимала людей, чьи чувства обдавали ее жаркой волной, и это понимание согревало ей душу.

— После вас, миледи, — произнес граф Белой Гавани, поднимаясь и указывая на люк, над которым засветился зеленый индикатор. Хонор бросила на него вопросительный взгляд, и он улыбнулся. — Леди Харрингтон, на этом флоте ваш ранг выше моего. И в любом случае я не такой дурак, чтобы в такую минуту встрять между вами и встречающими вас грейсонцами.

Хонор залилась краской, но спустя мгновение улыбнулась и встала.

Граф помог приладить на спину переноску с Нимицем и пропустил леди Харрингтон вперед к переходному туннелю. Ощущая волну возбуждения, словно катившуюся по рукаву ей навстречу, она нырнула в невесомость. Эмоциональная буря была столь же сильна, как и на «Фарнезе», она почти не оставляла простора для мыслей, однако плыть по трубе Хонор могла и с одной рукой, ни о чем не думая. Достаточно было включить навык, за сорок лет службы развившийся до автоматизма. Но уже приближаясь к разграничительному поручню, она даже сквозь пульсирующий ритм восторга и предвкушения ощутила за спиной яркую вспышку веселья.

Ей захотелось оглянуться на Хэмиша — просто чтобы увидеть выражение его лица и попытаться понять, что его так позабавило. Но времени не было: она перескочила через поручень, и навстречу ей хлынули торжественные звуки «Гимна Землевладельцев».

Леди Харрингтон очень старалась взять себя в руки, но все равно оказалась неподготовленной ко всему, что на нее обрушилось: грому музыки, многоцветью мундиров, позументов и галунов, взятому «на караул» оружию морпехов, вихрю радостных эмоций и жгучей жажде мести, охватившей многих при виде обрубка руки и парализованного лица. Даже хваленая грейсонская дисциплина не удержала рев приветственных восклицаний. Она почувствовала, как дрожит в переноске разделявший с ней восприятие этого эмоционального половодья Нимиц. Шквал чувств ошеломил ее, однако флотский инстинкт побуждал действовать в соответствии с требованиями протокола прибытия на борт.

Отдав честь реявшему над галереей флагу Грейсона, она повернулась, чтобы салютовать капитану корабля, — и сердце ее радостно дрогнуло при виде Томаса Гринтри. Восторженная улыбка едва не разломила физиономию коренастого грейсонца надвое. За спиной капитана Харрингтон заметила еще одно знакомое лицо. Улыбка адмирала Иуды Янакова была — если такое вообще возможно — даже шире, чем у Гринтри, однако радость в его глазах, оттенялась суровым, опасным блеском, вспыхнувшим, стоило ему заметить ее культю. Хонор знала его достаточно хорошо, чтобы прочитать мысли, таящиеся за этим блеском, и мысленно пообещала себе при первой возможности обстоятельно с ним поговорить. Сейчас времени на это не было, и она обвела взглядом галерею, дожидаясь, когда стихнут приветственные голоса.

Галерея была удивительно просторной даже для супердредноута…

Мысли ее оборвались, когда она увидела красовавшийся позади почетного караула герб. Основа его была очевидна: она видела эту картину всякий раз, кода смотрела на свой ключ землевладельца, а любое сомнение отпадало само собой, стоило прочесть начертанное на геральдическом щите название корабля.