Грэм Макнилл - Проект Каба

— Вы оказываете мне честь, — сказал Раващоль, низко поклонившись. — Вы, столь близкий к единению с Богом-Машиной, и я, недостойный грешник, заслуживающий лишь немногим большее, чем нервную пытку.

— Ты обеспокоен, — сказал жрец. — Твои биометрические показатели неустойчивы, и, судя по каждому измеримому параметру, я могу сказать, что ты пришёл сюда в поисках ответов.

— Да, это так, — согласился Равашоль. — Я оказался в… необычной ситуации, и я бы весьма оценил Ваше наставление.

Жрец кивнул и сказал: — Следуй за мной, сын мой. Я выслушаю твою дилемму и предложу когнитивный ответ.

Равашоль последовал за жрецом, плывущем в воздухе на парящей платформе из жидкого металла к железной арке, покрытой изображениями черепа на зубчатом колесе и светящимися фибро-оптическими нервами. За аркой находился поразительно тихий коридор из матовой стали и стекла, ведущий к мерцающему дверному проёму, защищённому потрескивающим энергетическим полем.

Жрец машины проплыл через дверной проём, а Равашоль замешкался на пороге ризницы, не уверенный в назначении энергетического поля.

— Не бойся, — сказал жрец, снова угадав его мысли, и Равашоль изумлённо подумал, какое же из машинных чувств, которыми он обладает, благословило его такой интуицией. — Поле Исповедника совершенно безопасно. Оно изолирует нас от остальной части храма. Мы очень серьёзно относимся к тайне исповеди, и никто за пределами этого поля не сможет услышать или отследить происходящее между нами.

Равашоль кивнул и, отдав своим сервиторам приказ ждать снаружи, прошёл через Поле Исповедника и вошёл в ризницу, ощутив лишь лёгкое пощипывание. Внутри покои жреца не имели украшений, кроме единственного металлического табурета в центре комнаты. Стены были голыми, имелся лишь порт ввода-вывода и единственный считыватель данных, установленный в тускло светящейся нише.

Он сел на табурет, почувствовав себя беззащитным, когда жрец принялся кружить по комнате, при этом светящиеся сферы в середине его каменного лица пульсировали световыми узорами.

— Ты можешь начинать, — сказал жрец.

И Равашоль начал рассказывать о том времени, когда он работал у адепта Хрома, и о своём направлении на проект Каба, о своей компетентности в доктринальных платах роботов и о том, как он понял, что разумность машины Каба нарушает законы Императора.

К своей чести, жрец не стал открыто высмеивать идею того, что адепт, занимающий такое положение, как Хром, не подчиняется Императору, но Равашоль видел, несмотря на отсутствие человеческих черт, что он настроен скептично. Затем Равашоль рассказал о своём столкновении с протекторами Механикума и как машина Каба уничтожила их без приказа со стороны человека.

Жрец машины выслушал его рассказ о побеге через Марс и, наконец, о прибытии в Базилику Благословенного Алгоритма.

— Что мне делать? — спросил Равашоль, закончив рассказ.

— Твоя история интересна, — сказал жрец, — и поднимает перед нами вопрос, давно беспокоящий Механикум, с его самых ранних дней. Уровень деградации твоей плоти говорит мне, что ещё не был рождён, когда Император заключил мир с Марсом, не так ли?

— Нет, — сказал Равашоль. — Я был рождён столетие назад в регионе Мондус Тераватт.

— Тогда ты знаешь о том, как Император прибыл на Марс, но не знаешь о сути тех событий, — сказал жрец, доставая бухту серебристого кабеля из-под своей ниспадающей мантии и подключая его к выходному разъёму на стене. Сфера на его чёрной лошадиной голове мигнула и запульсировала, когда информация потекла от храма в его память.

— Император пришёл на Терру, когда он начал разрабатывать планы своего Великого Крестового Похода. Наш мир и Терра долгое время были злейшими врагами из-за безграмотных племён голубой планеты, сидящих на развалинах древних технологий, о которых они не знали ничего, и которые не могли даже надеяться использовать. Механикум сумел пережить бушующий хаос Давней Ночи, и наши лидеры знали, что для того, чтобы восстановить Человечество на его законном месте владыки галактики, нам понадобятся технологии древней Земли.

— Я знаю это, — прервал Равашоль. — Это говорится в загруженных мне данных по истории.

— Ничего ты не знаешь! — отрезал жрец, и Равашоль испуганно сжался под его гневом. — В кору твоего мозга запечатлели даты и факты, а я жил в те дни. Я стоял на высочайшей вершине горы Олимпус и видел, как Император ступил на марсианскую почву, первый терранец, сделавший это за пять тысяч лет. Можешь ли ты представить такой период времени, адепт Равашоль? Способен ли ты хотя бы начать постигать секреты, которые могут быть потеряны и вновь обретены за это время?

— Нет, — сказал Равашоль.

— Нет, — согласился жрец. — Я хорошо помню Императора, преклоняющего колена перед Генералом-Фабрикатором. Когда они обменялись приветствиями, я распознал в Императоре родственную душу, несмотря на то, что он был в двухстах тридцати шести метрах от меня. Я видел, что он был человеком науки, человеком, который решал проблемы, используя эмпирические доказательства, и который раскрыл секреты машин, которые столетиями ускользали от величайших гениев Марса. Мы, владыки технологии, были посрамлены открытиями, сделанными терранцем, и всё же он был милосерден в своём могуществе, предоставив нам доступ к забытым убежищам Терры и предложив нам закончить войну между нашими мирами. Терра и Марс объединились, и голова Императорского орла на его гербе стала двойной.

Жрец отключился от стены, и скользнул над полом к Равашолю. — Император раскрыл своё видение галактики, которую унаследует человечество, но чтобы такая великая мечта стала реальностью, ему нужны были оружие, припасы, танки, боеприпасы и всё то, что мог предоставить Механикум. Он обещал защищать Марс и уважать нашу власть над мирами-кузницами, и более того, он предоставил нам исключительное право пользования услугами шести великих домов Навигаторов, чтобы мы снова могли отправлять флоты эксплораторов. Последовала небывалая доселе эра сотрудничества с Террой, и вскоре после того, как Император приступил к ведению своей великой завоевательной войны, некоторые техножрецы сочли прибытие Императора воплощением древних пророчеств о пришествии Бога-Машины.

— Славься, Омнисия, — прошептал Равашоль.

— Воистину, — кивнул жрец. — Ты веруешь так же, как и я, но многие другие не веруют. Они подвергают нашу веру сомнению, утверждают, что эта доктрина богохульна, что Бог-Машина до сих пор спит глубоко под поверхностью Марса.

— Ноктис Лабиринтус… — сказал Равашоль.