Владимир Поселягин - Становление

– А что есть?

Посмотрев на мужика, я хмыкнул:

– Гипнограммы есть.

Объясняя партизану, что это такое, я очень быстро обдумывал несколько внезапный свой шаг. Это не было продуманным решением, просто меня пронзила молния-идея, и я как-то с ходу стал её реализовывать. Конечно же я сказал этот сопротивленцу не совсем правду, на планету я действительно спустился со скуки, но вот освобождать нордцев до этой минуты точно не собирался. Может, эти и другие, может, и не предадут, как их потомки отдельного клана с Зории, но рисковать не хотелось, я всё ещё был зол на всё это племя.

Так вот, пока партизан слушал о гипнограммах, я обдумывал своё внезапно принятое решение. В принципе идея была отличной. Да что отличной, просто великолепной. Зачем мне искать другие кланы, группировки или далёкие государства, с которыми я всё равно совместно существовать не смогу? План, конечно, найти союзников был неплох, но риск перекрывал возможные блага. К нам мог наведаться целый флот и попытаться отбить все собранные нами плюшки. Не смогут, конечно, оборону мы создали абсолютную, но попытаться наверняка захотят. И мы часть поясов обороны потеряем, и у бандитов потери будут. На бандитов мне было плевать, а вот оборону, столь кропотливо созданную, терять очень не хотелось. Теперь по самой идее. Зачем искать союзников в бандах, когда вот они. И я не имею в виду именно нордцев, на них я хотел отработать свою новую идею, наработать опыт, так сказать. Под этим бандитским кланом более двадцати планет-колоний, как они их называют. Мой план состоял в том, чтобы спускаться на планеты, искать что-то вроде Сопротивления, договариваться с ними о взаимопомощи, причём не от частного лица, а от королевства или княжества Росси. Потом оказывать помощь, и эти сопротивленцы встают во главе планеты, собирая силы. И куда они направят своих людей и просьбы о помощи? Конечно же, в королевство или княжество Росси – что будет, пока не решил. Так что если освободить эти планеты, это двадцать потенциальных союзников. Может часть и отсеяться, привыкли быть рабами, посмотрим по сути дела, нордцы какой век сопротивляются, но идея явно была стоящая.

– Хорошая штука, – сказал партизан, вырывая меня из раздумий.

– Мне нужно встретиться с главами сопротивления, с теми, кто возглавит власть на планете после освобождения, – принял я окончательное решение.

– Зачем? – насторожился тот, видимо, информация об их лидерах была особо важным секретом.

– Я тут не просто частное лицо, а как-никак глава небольшого государства, и оказывать вам помощь будет именно это государство. То есть нужно подписать договор о помощи и союзничестве с возможностью продления последнего. Без этого помогать я вам не буду. Зачем мне это? А вот согласно подписанному договору – обязан помочь. Мелкие договорённости вроде помощи по выходу в космос и по созданию своего оборонительного флота – это на месте обговорим.

Что мы будем обговаривать, я ещё не продумал, хотя наметки будущего союзного договора у меня уже были. Да и то, что из рабства их вытащит моё государство, о котором пока речи не шло, должно благоприятно повлиять на дальнейшее сотрудничество. Должно же у них быть чувство благодарности. Естественно, всё это пока в предварительных планах и расчётах, но пока мы доберёмся до нужного места, всё это уже будет чётко разработано и готовы черновики договоров.

– Решить могут только старейшины.

– А вот это нет, – остановил я партизана. – Со старейшинами я разговаривать не хочу. Именно по их воле произошло предательство. Общаться буду только с теми лидерами, которых всё уважают и знают, а также если они могут принимать такие решения.

– Такие только старейшины принимать могут.

– Ладно, переборю себя, но не скажу, что мне будет приятно с ними общаться, и сразу предупреждаю, я их могу послать куда подальше и отказаться от предварительных договорённостей. Как ты уже знаешь, ваш народ меня уже предавал. Мне проще покинуть вас и направиться на другую планету, освободить её от рабства и вести дела с ними. Вот так вот. Про родную кровь можешь не петь, для меня это теперь не имеет никакого значения.

– Похоже, нам нужно из-за каких-то бесчестных людей, выдававших себя за нордцев, восстановить свою порушенную репутацию. Мне кажется, это придётся делать очень долго.

– Ты прав, репутация ваша ниже поверхности земли упала, и поднять её будет ой как непросто. Ладно, иди, со своими посоветуйся, а я пока подумаю, правильное решение принимаю, или нет.

– Поверь, мы не подведём, и мы можем быть благодарны.

– Посмотрим-посмотрим, – задумчиво сказал я, с подозрением разглядывая тех двух девчушек, что стояли у холма, то есть у маскировочной ткани, под которой был скрыт мой шаттл. – Слушай, партизан, а чего эти двое к вам не присоединяются?

Тот тоже озадаченно пожал плечами, после чего направился к девчатам. О чём они разговаривали, я не понял, слышать слышал, что беседа шла на их тарабарском наречии. Разговаривали они недолго, минуты три, и чем больше проходило времени, тем шире становилась улыбка у партизана. Его имени я до сих пор не знал. Закончив разговор, он направился ко мне, а обе девушки сели на траву, пристально разглядывая как его, так и меня.

– Они выбрали тебя, – коротко сказал партизан.

– Не понял, – приподнял я правую бровь.

– Ритуал Выбора, – сказал тот таким тоном, как будто что-то напоминает.

– Совершенно незнакомое сочетание слов.

– Но ты же сын нордца?.. – не дождавшись от меня никакой реакции, партизан продолжил: – Это общеизвестная древняя традиция, которой больше трёх тысяч лет. Когда женщин было мало, они делали свой выбор. Тебя выбрали. Обе. Сейчас с количеством молодёжи обоих полов стало получше, но традиции священны.

– Ну и?..

– Они выбрали тебя своим мужем, – по слогам раздельно стал говорить тот. – Они не тронуты, их кровь ещё не пролилась, они могут это сделать, в отличие от других женщин нашего отряда. Думаете, почему наши женщины так смотрят на них и на вас – завидуют, что не им достался такой сильный и богатый воин. Ты нордец, они могут делать такой выбор, и они сделали.

– А отказаться от этой чести нельзя? – задумался я.

Быть племенным бычком, которого дамочки за изгородью выбирали себе в мужья, мне не хотелось. Предпочитал свободный выбор, хотя, конечно, обе красотки были в моём вкусе. Блин, да они во всём в моём вкусе, можно сказать идеал красоты. Хотя, конечно, в той ситуации, в которой я находился, то для меня все были красотки. Это как после бутылки водки.

– Бери не думай. Смотри, какие красотки, и дети у вас красивые будут, – услышал я знакомый голосок, которого тут просто не могло быть, ну совершенно не могло.