Татьяна Патрикова - Тонкости эльфийской генеалогии

– Понял, – тихо произнес Ир. И я почувствовал, как он гладит меня по голове. И когда только успел встать и подойти? Но от этого незатейливого прикосновения стало легче дышать. Вот и вся правда. Друг всегда поймет друга, и в этом пусть маленькое, но счастье. Разве я не прав?

Потом мы молчали. Долго. И, возможно, продолжали бы молчать, если бы на плите не закипел чайник без крышки. Ир привычным движением отключил газ. Встретился со мной взглядом и вдруг сказал:

– Мне хочется кого-нибудь убить. – Увидел что-то в моем ответном взгляде и поспешил успокоить: – Не волнуйся, твоим родственникам я ничего не сделаю. Только потому что они твои. Просто это чувство в последний раз посещало меня, когда я только поступил в университет и, как Умка, осознал, что все написанное в рекламных проспектах про равенство рас и равные возможности на всех стадиях обучения – это чушь. Вот тогда было туго.

– Ир, я тебе все это рассказал вовсе не затем, чтобы ты меня жалел.

– Знаю, – просто сказал он и отвернулся, чтобы заварить для нас обоих ароматный чай.

Кажется, Ир выбрал зеленый с мятой. Вкусный. Я часто его покупаю, так как он у меня долго не задерживается.

На душе было как-то нехорошо. Ирирган поставил передо мной дымящуюся кружку. Сел на стул с противоположной стороны стола. Сделал крохотный глоток из своей кружки и прикрыл глаза. У меня вырвался какой-то непонятный рваный вздох. Зачем я начал в этот момент говорить, и сам не знаю.

– Иногда мне становится страшно. В вашем мире это происходит все чаще. Боюсь, что снова отключусь, как тогда. Просто засну и уже не сумею проснуться. Я ведь две недели в коме провалялся. Помню, как мне не хотелось жить, да и вообще хотя бы просто вставать с постели, когда пришел в себя. Навсегда запомнил это чувство отрешенности и апатии. И это меня пугает. Странное все же существо человек, даже когда полная клиника и ты в такой заднице, что уже не выбраться, все равно цепляешься за жизнь из последних сил, карабкаешься, зовешь на помощь, даже если знаешь, что не помогут. Некому помогать.

– Теперь есть, – тихо обронил Ир, снова поднес к губам свою кружку и вдруг сказал, пряча свои бесстыжие кошачьи глаза за паром, поднимающимся от горячего чая: – А еще я сказал Карлу, что будет просто замечательно, если ты не по местным клубам станешь шляться и парней-девчонок снимать, а выберешь для себя кого-нибудь из нашего мира.

– Ир… – чуть не обжегшись собственным чаем, который тоже решил попробовать, укоризненно выдохнул я.

– Это так, к слову. Чтобы ты не расслаблялся, – пропело мерцающее чудовище и, уткнувшись в кружку, спрятало хитрющую улыбку.

Зараза! Нельзя же так, меня – больного и несчастного – со всех сторон обкладывать и гнать прямой наводкой в капкан. Казалось, мы этот вопрос уже прояснили. А если он не понял, то самое время вправить кое-кому его мерцающие извилины!

Ир

Оставшийся день прошел на удивление спокойно. К провокационным вопросам мы с Андреем больше не возвращались. Он звонил друзьям и расспрашивал про какие-то курсовые, – судя по всему, спешил все выяснить до того, как прокол пространства-времени в исполнении Карла и Лучистого войдет в последнюю стадию и не только лишний день недели начнет пропадать, но и все местное время для нашего психолога закольцуется. Странно даже, что он не стал меня подробнее об этом расспрашивать. Хотя если вспомнить, каким для нас обоих было начало этого дня… Я отогнал от себя ненужные мысли и снова уткнулся в экран монитора. Да, лучше даже не вспоминать.

И все же к вечеру Андрей одумался и решил узнать все подробности.

– Ир… – протянул он, войдя в комнату и помявшись у меня за спиной.

Я был занят и по-настоящему увлечен. В такие моменты меня лучше не отвлекать.

– Ир! – позвал Андрей более настойчиво уже с кровати, на которую плюхнулся.

Я понял, что он от меня не отстанет, и, крутанувшись в кресле, повернулся к нему. Вопросительно выгнул брови.

– Скажи, это что же получается, если я в последний раз выходил в свой мир осенью, в конце сентября, то и вернусь в то же время, сколько бы у вас ни прожил?

– Да.

– А если кому-то из моих друзей приспичит мне позвонить?

– Андрей, – терпеливо начал я, – время для них остановится на то время, пока ты станешь находиться у нас. Они смогут тебе позвонить, только если ты проведешь хотя бы несколько часов за пределами квартиры, понимаешь?

Он задумался, уставился куда-то в стену, потом снова начал смотреть на меня и смотрел до тех пор, пока я не вернулся к тому, от чего он меня оторвал, в частности к начальным главам диссертации.

– Насчет твоих матримониальных планов на меня… – быстро проговорил он, и я лишь через пару секунд понял, что таким образом он пытается замаскировать собственные неуверенность и смущение. Ничего себе! Оказывается, даже такой продувной тип, как он, способен смущаться! – Не уверен, что готов в ближайшее время снова заводить долгоиграющие отношения, – сказал он, нервным жестом пригладив волосы.

Любопытно. Еще пару дней назад я бы, наверное, в очередной раз взбесился от того, что психолог нарочито игнорирует все мои благородные порывы. Я ведь для него же старался. Мы ведь друзья, да? Мне, конечно, в новинку такие отношения, как-то не принято у нас даже в мерцаниях особо обольщаться и к кому-то серьезно привязываться, но Андрей – совсем другой случай. Он сам напросился. И все равно я не чувствовал раздражения. Поэтому, вместо того чтобы кинуться на него, снова крутанулся на своем кресле и объявил, сделав вид, что полностью поглощен информацией, высветившейся на мониторе:

– Можно и недолгоиграющие. Не проблема. Никто же не говорит, что вас после первого поцелуя сразу же поведут к алтарю.

– Ир! – О этот его незабываемый тон! С трудом удалось сдержать улыбку.

– Зря отказываешься. Тебе ведь понравилась та Ирина, которая из меня получилась. Ну так у нас десятки таких девушек по университету ходят. Даже лучше.

– Ир!

– И если ты продолжишь точно так же тянуть мое имя, я громко заржу, предупреждаю сразу, чтобы потом не обижался.

– Что?! – заревел он, и я честно исполнил свое обещание, захохотал в голос. Мне совсем не было стыдно так откровенно над ним издеваться. Можно подумать, я себя лучше чувствовал, когда он надо мной измывался при посторонних, мне хотя бы хватало такта не делать это прилюдно!

– Зараза ты мерцающая, – бросил он, – вот уйду обратно к родителям жить! – пригрозил. И прежде чем я успел осознать, что творю, с губ сорвались слова:

– Да ты им и даром не нужен! – И тут же прикусил язык. Забыл и про компьютер, и про свои графические наброски эскиза готового изделия. Резко повернулся в сторону Андрея, поймал его колючий взгляд.

– Ниже пояса, знаешь ли, – обронил он, и теперь стало стыдно мне. Я почувствовал, как кровь приливает к лицу и дергаются уши.

Посмотрел на Андрея и не смог извиниться. Язык не повернулся. Стыд сковал голос. Кажется, меня даже начало знобить. Зажмурился и попытался взять себя в руки. Не получилось. Но все мои терзания прекратились, как только я услышал его вопрос:

– Ир, как думаешь, стоит завтра пригласить Карла на гневотерапию? Ну просто никто из нас ему так всего и не сказал. И наверное, лучше будет, если он сам все увидит. А то еще обидится, что мы снова от него все самое интересное скрываем.

– С чего ты взял, что ему командоры не рассказали?

Андрей насмешливо фыркнул и объявил:

– С того, что еще пару дней назад наивно полагал, что на футбол сбежится хоть сколько-нибудь постороннего народа. А оказалось, эти ушастые конспираторы такие тайны мадридского двора развели, что мне в первый момент даже как-то не по себе сделалось, хорошо, хоть на Ингу отвлекся.

– Ты серьезно думал, что кто-то мог узнать о матче, если ты заранее не сказал ребятам о своих планах?

Он потупился. Все ясно. Придется раскладывать по полочкам.

– Почему, по-твоему, Фа так легко всем продемонстрировал, кто он на самом деле, и рассказал про Гарри? Да потому, что «колокольчики», в отличие от некоторых, прекрасно усекли, что коммандос дружно землю носом рыли, чтобы никто посторонний об этом мероприятии не узнал. И не потому, что боялись, что их кто-нибудь обвинит в нарушении межвидовой субординации, а потому, что за командоров волновались. Сам же знаешь, кто у нас Барсик и кто Мурка. С Муркой, если верить Инге, теперь проще, а вот с Барсиком все непонятно. Кстати, ты в курсе, что к нам на родительский день собрался приехать его братец?

– Да, слышал вчера что-то такое… – растерянно отозвался Андрей, пытавшийся осмыслить сказанное.

– Помнишь, кто он?

– Что-то вроде советника при императоре, да?

– Ага… – скептически протянул я и весомо припечатал: – Серый кардинал, не меньше.

– Понятно, – подозрительно задумчиво протянул Андрей.

Я сразу же насторожился, так как уже знал, о чем говорит такой его тон. Он, похоже, что-то серьезно обдумывал.