Ульяна Бисерова - Верхом на Сером

Ильстрема представили семи дочерям сэра Друмри Траблдота, которым предстояло правдоподобно сыграть роль его сводных сестер. При виде рослого мужественного красавца они залились краской от смущения.

– Ах, сэр, вы просто наш спаситель, – протянула ему руку старшая, Эсма. Ильстрем, казалось, был смущен ничуть не меньше.

Эвейн нельзя было показываться на турнире – история ее бегства из-под венца осталась неизвестна разве что семейству Траблдот, так что при первом же появлении на публике ее ожидало заключение и позорная казнь за пособничество смутьянам и бунтарям. А вот Сашка, заручившись ее поддержкой, все-таки убедила Ильстрема выдать ее за пажа сестер: отказать Эвейн он был не в силах. К тому же Сашка клятвенно обещала рта не раскрывать, с расспросами не приставать, одной никуда не ходить и вообще быть тише воды ниже травы. Грэй тоже был в свите – в качестве оруженосца сэра Ферши Траблдота.

За день до начала турнира они прибыли в Хильстгрот. Из окон всех домов свешивались полотнища знамен, украшенных гербами с оскалившимися леопардами, львами, раскинувшими крылья грифонами на полосатом и клетчатом фоне. Все постоялые дворы оказались забиты, невозможно было найти даже крохотную комнатушку. На узких улицах толпились музыканты, циркачи, торговцы, разносчики, зазывалы и разряженная в пух и прах праздная публика. На поле за городом уже были раскинуты богатые шатры. Там разместились и сэр Ферши Траблдот с сестрами и прочей свитой.

В день открытия турнира погода выдалась прекрасной. Солнце сияло. Волнительно хлопали на ветру полотнища флагов. Рыцари, блистая начищенными доспехами, поглядывали на сколоченные из досок трибуны, где рассаживалась благородная публика. За ограждением с самого утра теснился простой люд, подбадривая любимцев громкими выкриками. Слева у седла Ильстрема, крепко удерживая за повод коня, стоял Грэй в одежде оруженосца. Он присматривался к пятнадцати рыцарям, вышедшим на ристалище. Лица их закрывали забрала, но Грэй еще вчера в кабаке постарался разузнать хоть что-то про каждого из них. Мысленно он разложил противников, как колоду карт. Трех юнцов, у которых только-только пробились усы, и пару седовласых старцев можно было сразу сбросить со счетов: скорее всего, они погибнут или будут искалечены в первом же поединке на копьях. Оставшаяся десятка – это покрытые шрамами наемники, которые, возможно, уже сговорились об исходе своих поединков и ударах, которые они друг другу нанесут, дабы избежать серьезных травм. Были и известные при дворе бретеры, которые по знаку короля на ровном месте затевали ссору и бросали вызов проштрафившемуся вельможе, чтобы прикончить его в поединке чести. Но тузом в этой колоде был, пожалуй, Круйон Лаграст – огромный, похожий на косматого медведя, изображенного на его гербе.

Сашка, которая уже изнывала от скуки, принося по просьбе сестер то забытый в шатре веер, то шаль, то бегая за стаканом воды, внезапно ощутила, что воздух сгустился, как перед грозой. По трибунам прошелестел благоговейный шепот. Вытянув шею, она увидела в королевской ложе на обитых бархатом креслах величественную даму и болезненного юношу. Его лицо было словно вылеплено из воска – бледное, мучнистое, лишенное всяческих эмоций. Он вяло махнул рукой, и звонкие трубы возвестили о начале турнира.

– А где же Кронк? – шепотом спросила Сашка у одной из сестер.

– Ты что! Вон же, справа от короля Пафнукая, – быстро ответила та.

Сашка всмотрелась и действительно разглядела в глубине ложи смутную тень. Главный советник юного короля и доверенный друг королевы видел все, но оставался в тени.

Грянули трубы, и герольды прокричали имена, титулы и прозвища всех участников турнира. В первый день Ильстрему предстояло биться в копейном поединке с известным при дворе бретером Альтагом Гринвуазьеном, который и бросил вызов старому сэру Друмри Траблдоту. Он знал, что у семейства Траблот нет денег даже на кухарку и горничных, не говоря уже о наемных рыцарях. А потому, увидев на ристалище сэра Ферши, Гринвуазьен, рассчитывавший на легкую победу, изменился в лице. Ильстрем, который проникся искренней симпатией к сестрам, добросердечной леди Траблдот и остряку сэру Друмри, был рад возможности отплатить обидчику, намеревавшемуся поживиться за их счет.

Одним верным ударом он на полном скаку пробил копьем доспехи Гринвуазьена, нанеся ему смертельную рану. Но и сам при этом вылетел из седла, чудом не переломав кости.

Сашка втайне радовалась, что обедневшему семейству Траблдот достались едва ли не самые плохие места на трибунах – серо-зеленая от дурноты, она отводила взгляд от ристалища, где ломались в щепы копья, лязгали мечи, лилась кровь.

После окончания турнира Эсма в сопровождении Сашки направилась в шатер Ильстрема, чтобы поздравить его с победой в первом поединке.

– Да пойми же ты, на кону уже не только твоя жизнь, – услышали они сердитый голос Грэя. – Своей жизнью ты можешь распоряжаться, как тебе заблагорассудится, и я гроша ломаного не дам за нее с тех пор, как ты решил биться на турнире. Но не смей впутывать в эти игры Сашку!

– В какие еще игры? – спросила Сашка, входя в шатер.

– Со смертью, – зло бросил Грэй, не сводя пристального взгляда с Ильстрема.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила Эсма.

– Вот, – Ильстрем мрачно протянул ей пергамент с витиеватой вязью. – Кронк изволит пригласить нас с тобой, дорогая сестра, на ужин в своем шатре.

– Что это значит? – ошарашенно спросила Эсма.

– А то, что сегодня Ильстрем одним ударом укокошил одного из его лучших наемных убийц, – сказал Грэй. – Так что вас там или прирежут, или отравят.

– Ну, не каркай, – буркнул Ильстрем. – А что мне оставалось – самому подставить грудь под удар, чтобы не вызвать гнев Кронка?

– Ты мог бы выбить Гринвуазьена из седла, легко ранить. Никто не просил тебя в первом же бою раскрывать карты и бить в полную силу, – огрызнулся Грэй.

– Ну извини, – зло усмехнулся Ильстрем. – Куда нам с крестьянским умишком до вашей дипломатии.

– Прекратите! – воскликнула Сашка. – Что делать-то будем?

– Да что тут думать? Это просто удача. Я уже не молод, и не исключено, что в следующем поединке я встречу сильного противника, который на раз-два уложит меня на лопатки. Я приехал на турнир только затем, чтобы встретиться с Кронком, и мне выпал счастливый случай.

– Но Сашка и Эсма! Подумай, какому риску ты их подвергаешь! – воскликнул Грэй.

– Ты будешь ждать неподалеку от шатра с оседланными лошадьми. Если что-то вдруг пойдет не так, я подам условный сигнал и задержу стражу, а ты увезешь их в Заповедный лес.

Эсма молча переводила взгляд с одного на другого.

– Вы что задумали? – шепотом спросила она.

– Убить Кронка, – без обиняков ответил Иль-стрем.

– Господь милосердный! – только и успела прошептать она побелевшими губами, прежде чем грохнуться в обморок.

Сестры, узнав о том, что Эсма приглашена отужинать в шатер Кронка, пришли в неописуемый восторг, беспрестанно щебетали, смеялись и хлопали в ладоши.

– Эсма, миленькая, а вдруг он присмотрел выгодную партию для тебя? – затаив дыхание, предположила одна из сестер. – Ведь тогда и у нас появится шанс выйти замуж!

Эсма, которую сестры причесывали и наряжали перед судьбоносной встречей, лишь слега улыбнулась бескровными губами.

На пути к шатру Кронка Ильстрему приходилось крепко поддерживать Эсму под локоть – от страха у нее подкашивались ноги. Сашка шла рядом, мило щебеча какую-то чепуху, чтобы их троица не привлекала внимания зевак. У шатра Ильстрем отдал свой меч и кинжал стражнику с каменным лицом, который прохлопал его по бокам, чтобы убедиться, что он безоружен. Следом за ним спутники вошли в шатер. Глаза Сашки не сразу привыкли к царившей там полутьме.

– Входите же! Я не люблю яркий свет, – раздался вкрадчивый голос. Перед ними сидел невзрачный человек невысокого роста. Блеклые, будто вылинявшие глаза, унылый нос, сжатые в тонкую линию губы. Сашка, которая ожидала увидеть инфернального злодея, была обескуражена: вот этот плюгавый лысеющий завхоз и есть всесильный Кронк, который держит в железном кулаке весь Гриндольф?! Словно угадав ее мысли, лорд-канцлер криво усмехнулся:

– Кажется, леди Эсме нехорошо? Эй, выведи даму на свежий воздух! – приказал он стражнику, который провел их в шатер. Сашка дернулась было следом за ними, но Кронк будто пригвоздил ее взглядом. – Останься. Я наслышан о тебе, маленький паж, и давно ждал случая познакомиться, – его голос словно обволакивал, лишая воли.

– Откуда вы знаете обо мне? – пролепетала Сашка.

– Представляешь, какая вышла оказия… – Кронк подошел к столику, не спеша налил в золотой кубок вина, сделал глоток. – Мои гвардейцы схватили на дороге безумного старика, который шлялся без дела по деревням и смущал народ глупыми россказнями. Но ни стальные прутья, ни каленое железо, ни прочие хитрости моих заплечных дел мастеров не развязали ему язык. А уж кто-кто, они свое дело знают, поверь мне на слово… Так вот, смутьян этот заявил, что разговаривать будет только со мной. А когда я спустился в подземелье, он сказал мне лишь одно: «Под знаменем Единорога уже собирается армия». Ты не знаешь, что бы это могло значить?!