Ульяна Бисерова - Верхом на Сером

– Откуда вы знаете обо мне? – пролепетала Сашка.

– Представляешь, какая вышла оказия… – Кронк подошел к столику, не спеша налил в золотой кубок вина, сделал глоток. – Мои гвардейцы схватили на дороге безумного старика, который шлялся без дела по деревням и смущал народ глупыми россказнями. Но ни стальные прутья, ни каленое железо, ни прочие хитрости моих заплечных дел мастеров не развязали ему язык. А уж кто-кто, они свое дело знают, поверь мне на слово… Так вот, смутьян этот заявил, что разговаривать будет только со мной. А когда я спустился в подземелье, он сказал мне лишь одно: «Под знаменем Единорога уже собирается армия». Ты не знаешь, что бы это могло значить?!

– Нет, – прошептала Сашка.

– В сердцах я приказал разорвать безумца на части, а голову повесить на частоколе в крепостной стене. Да только вот в чем загвоздка: когда стражники пришли за ним, каземат был пуст! Старик словно в воздухе растворился. Из моей тюрьмы невозможно убежать, невозможно! – его лицо перекосила ярость и ненависть. – Стражу, конечно, пытали и казнили – только никто в побеге не замешан, я уверен. Не стоит игра свеч: кто бы стал рисковать своей головой ради никчемной жизни безумного бродяги? Может, ты поможешь мне разрешить эту загадку?

– Но при чем тут я?

Внезапно землистое лицо Кронка пошло красными пятнами.

– Старуха Леборхам назвала мне твое имя! – заорал он, хлопнув ладонью по столу.

– Беги! – крикнул Ильстрем и бросился на Кронка. Он подмял его, как огромный медведь. Сашка услышала, как захрустели кости. И вдруг из дальнего угла выскользнула легкая тень. Глаза Сашки расширились от ужаса, а крик застрял в горле. Это был Тобиас. Его лицо было чужим и холодным, как восковая маска. Быстро выхватив длинный стилет, он вонзил его под ребро Ильстрема. Охнув, тот замертво повалился на пол.

– Что ты мешкал, дубина? – прохрипел Кронк, с трудом переводя дух.

– Простите, господин, – опустился на колени Тобиас.

– Прочь! – презрительно бросил Кронк, и предатель снова растворился в полутьме.

Сашка хватала воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, не в силах оправиться от потрясения. Тобиас вовсе не мучается в застенках. Он стал безжалостным убийцей, марионеткой в руках Кронка.

– Что ты так побледнела?! Ах да, увидела старого знакомого, – злорадствовал Кронк. – Ты убила моего василиска, а я забрал мальчишку – так что мы в расчете, разве нет? К тому же я не держу его: он сам явился в мой замок и умолял принять его на службу. Он догадался, что вы с дружками попытаетесь организовать покушение, и сразу же распознал главаря лесной братии под рыцарскими доспехами. По щелчку моих пальцев он мог бы убить тебя прямо сейчас. Но это было бы непростительной ошибкой. Сначала ты расскажешь мне, куда ты спрятала кольцо Лад-мира…

Сашка отвела взгляд, стараясь унять бешено колотящееся сердце. Под безжизненно обмякшим телом Ильстрема растекалось багровое пятно. Он поставил на кон свою жизнь – и проиграл. Задыхаясь, Сашка рванула ворот камзола и бросила мешочек с щепкой Мирового Ясеня через правое плечо.

– Домой, – прошептала она, закрыв глаза. – Прощай, Грэй.

Бешеный вихрь подхватил и понес ее. Вслед ей раздался лишь злобный, переходящий в дикий визг хохот старухи Леборхам.

– …Кажется, она приходит в себя, – долетело до ее сознания откуда-то издалека.

Сашка с трудом приоткрыла глаза и вновь зажмурилась на мгновение – в окно бил яркий солнечный свет. Постепенно проступили силуэты окружавших ее людей – медсестры в белом халате, хмурого врача и Веры Георгиевны.

– Слава богу, – выдохнула она, взяв Сашку за руку.

– Где я? – спросила Сашка, окинув взглядом стены, на две третьих окрашенные в тоскливый сине-зеленый цвет.

– Ты в больнице. Тебя нашли на окраине города, без сознания. Чудо, что ты не получила обморожений – неизвестно, сколько на снегу пролежала, пока не рассвело и на тебя не наткнулись прохожие. Я чуть с ума не сошла, когда обнаружила утром, что ты пропала. Весь город тебя искал, и ребята из класса. Бога ради, что произошло? – спрашивала Вера Георгиевна, с тревогой вглядываясь в Сашкино лицо. Девочка заметила, как бабушка резко осунулась и постарела за те считанные часы, которые прошли в этом мире, пока она странствовала по Гриндольфу и Запредельному миру.

– Понимаешь, Серого украли из конюшни. Я проснулась среди ночи, выглянула – а он под окном гуляет. Ну, я и решила отвести его в конюшню, зима же, замерзнет, простынет. Думала, быстро вернусь, и не стала тебя будить. Решила срезать путь и заблудилась, а потом упала и, кажется, ударилась головой, – виновато улыбнувшись, сказала Сашка.

Она накрыла ладонью сухую руку Веры Георгиевны, и лицо бабушки просветлело, словно озаренное изнутри.

– Прости меня… бабушка, – сказала Сашка, осторожно пробуя новое слово на языке. – Это был просто идиотский поступок. Мне так жаль, что я заставила тебя волноваться.

Вера Георгиевна судорожно обняла ее, так крепко прижав к себе, что на минуту Сашка почувствовала, как скачет и спотыкается сердце в груди бабушки.

Врачебный осмотр выявил только легкие ушибы и синяки, а еще заживающие порезы на левой руке, так что после слезных уговоров Сашку выписали домой – разумеется, взяв с Веры Георгиевны обязательство обеспечить девочке полный покой еще на пару-тройку дней.

В тот же вечер под ее окном собрался весь класс – ребята принесли торт и апельсины и галдели, как воробьиная стая, пока Вера Георгиевна не прикрикнула на них с притворной суровостью. Дамир заскочил «на пять минут, только домашку передать» и засиделся до самой ночи: рассказывал, как весь класс с утра ушел с уроков и устроил поисково-спасательную операцию.

– В полицию идти было б-бесполезно, они только через т-три дня человека искать начинают, поэтому мы с ребятами и решили п-прочесать все улицы поблизости от к-конюшни – как знали, куда ты отправишься. В каждый дом с-стучали. И бабулька одна с-сказала, что пошла с утра соседку больную п-проведать и видит – ты лежишь посреди дороги. Ну и к-кипиш ты устроила! Кстати, цыгана твоего вчера в новостях п-показывали – его задержали за сбыт наркотиков. Так что у п-полиции сейчас есть дела поважнее, чем заниматься п-пропажей Серого, – Дамир лукаво улыбнулся.

Когда он уже собрался уходить, подгоняемый молчаливыми укоряющими взглядами Веры Георгиевны, тихонько запиликал «Скайп». Сашка поспешно щелкнула по окошку, устанавливая связь. На нее смотрела растерянная Николь.

– Aujourd’hui… Hôpital… à l’improviste… Je ne peux pas croire[3], – лепетала она, кажется, напрочь забыв от волнения, что Сашка ни слова не понимает по-французски.

– Ники, что с мамой? – не выдержала Сашка.

– Я пгишла сегодня после гепетиции, а вгач – такой шагмант с кагими глазами – говогит: «Случилось чудо». Сашка, она очнулась! Это невегоятно, пгосто невегоятно!! Еще вчега он сам утешал меня: надежды нет. И вот! Ce est un miracle![4] – Николь вытирала слезы, бежавшие по лицу, и лучезарно улыбалась.

Спустя несколько дней Николь втихаря от строгой медсестры устроила короткий сеанс связи. Мама выглядела бледной, почти прозрачной, но врачи уверяли, что она уверенно идет на поправку. Благодаря стараниям Николь о беде узнало все цирковое братство, и со всех концов света на открытый от имени Ольги счет потекли деньги – маленькими ручейками: среди бродячего народа нет богачей – но за неделю набралась сумма, необходимая для оплаты лечения.

– Шуня, дочурка моя, – слабо улыбнувшись, прошептала мама.

– Мам, я кольцо твое потеряла, – всхлипнула Сашка.

– Ты – мой главный амулет на удачу. Сплошные несчастья происходят, когда мы расстаемся. Я и это кольцо купила только по одной причине – оно того же цвета, что и твои глаза. Тяжелое, неудобное – то зацепится, то вот-вот слетит с пальца, к нему нельзя привыкнуть – это было вечное напоминание самой себе: будь осторожна, выверяй каждое движение, дома тебя ждет дочь. Знаешь, у циркачей всегда силен соблазн превзойти самого себя. Так вот от лихости и носила кольцо… Вот только встану на ноги, вернусь в Питер – и все будет по-старому. Забудешь как страшный сон и городишко этот, и старую каргу, которая, наверное, столько крови тебе выпила…

– Нет, мама, ты не знаешь ее, – тихо, но твердо сказала Сашка. – Она все эти годы знаешь как тебя искала? И молилась за тебя. Она совсем одна тут. Мама, я совсем недавно нашла бабушку и не хочу снова ее потерять. Так что давай сразу договоримся: по крайней мере один месяц в году я буду проводить в Копейске.

В конных соревнованиях: заезд на короткую дистанцию.

Перевод В. Шубинского.

«Сегодня… Больница… Неожиданно… Я не могу поверить». (фр.)

«Это чудо!» (фр.)