Элисон Синклер - Вереница

– Боже мой! – выдохнул Доминик.

Медные монеты нигде не перекрывали серебряные, хотя местами они лежали совсем рядом: большая серебряная монета возле маленькой медной – и наоборот. Человеческая активность и распад взаимно исключали друг друга.

– Значит там, где человеческая рука прикасалась… – пробормотала Мариан.

Виктория оперлась рукой о колено, положила подбородок на кулак и медленно проговорила:

– В этой Пещере люди работали, однако у нас тоже есть признаки поражения. Разве не так?

Морган поднял на нее затравленный взгляд.

– Я знаю, знаю. Просто это единственная схема, в которую укладываются данные, хотя они далеко не полные. Мы не знаем, какого порога развития нам необходимо достичь. Мы не знаем, что обеспечит нам более эффективную защиту: раннее воздействие, как в случае с Хэт, или более позднее, но зато постоянное? И какой вид воздействия лучше всего? – Он выпрямился, раскачиваясь с носка на пятку. Лицо у него было мрачным. – Но мы заглянули в Эревон… Когда пещеру опечатали, там оставили маленькую дырочку в стене. В пещере было абсолютно темно, хотя у нас только что вывесили тогда зеленовато-голубой вымпел, то есть после полудня прошло не более полутора часов. Температура там ниже нуля, несмотря на то что в соседних пещерах значительно теплее. Мы зажгли свечку, сунули ее в отверстие – и она погасла. А воздух, в котором не горит огонь, не пригоден для жизни. Распад в Эревоне начался дней за пять до того, как мы увидели первые признаки поражения в нашем лагере, так что у нас нет времени на сбор информации. Надо что-то делать!

– И что вы предлагаете? – спокойно осведомился Арпад.

– Соберем здесь всех – всех, кто трудится на стройках, – и попытаемся охватить как можно более широкую территорию. Пускай все художники и дизайнеры, которые есть на борту, работают над сухими стенами, как это делала Хэт. Пускай идут во все пещеры и рисуют на всех поверхностях, где только можно. Нам надо сделать все возможное, чтобы дать “Теваке” понять: мы все еще здесь и все еще разговариваем с ним.

– Значит, согласно вашей гипотезе, “Теваке” нуждается в том, чтобы мы ввели ему какую-то информацию? – спросил Эй Джи.

– Во-первых, это объясняет, зачем нас вообще пригласили, – ответил Морган. – Такова гипотеза Софи. Все дело в развитии. В качестве примера Софи привела развитие нашего мозга. Чтобы человеческие младенцы росли, им необходима сенсорная стимуляция. Иными словами, чтобы они могли жить, к ним надо прикасаться.

– Человеческие младенцы!.. А это существо – если это вообще существо, а не машина, – не человек! – возразила Виктория.

– Послушайте! – решительно сказал Морган. – Все, что мы видим, мы можем объяснить только с человеческой точки зрения. Исторические прорывы в познании совершались лишь тогда, когда людям удавалось создать какие-то аналогии. Например, компьютеризация дала возможность смоделировать работу человеческого мозга и таким образом изучить, как действует наше сознание…

– Хотя порой она сбивала нас с пути, – не удержалась Софи.

Морган бросил на нее взгляд, выражавший безмолвный упрек: “И ты, Брут!” Софи виновато улыбнулась ему.

– Все аналогии, метафоры и модели обусловлены тем, кто мы есть и что мы знаем, – продолжал Морган. – Остается только надеяться, что инопланетяне это предусмотрели и дали нам шанс найти решение – таким, какие мы есть, и на основе того, что у нас есть. Если даже они не дорожат нашей жизнью, то жизнь “Теваке” им определенно дорога, и они обязаны дать кораблю шанс выжить.

– Это если предположить, – сказал Эй Джи, – что происходящее угрожает его жизнеспособности. Но распад затронул лишь систему нашего жизнеобеспечения, структура корабля, на мой взгляд, не пострадала. Мы можем все подохнуть от голода и холода, а потом система абсорбирует нас и восстановится. – Он легонько пожал плечами. – Кто знает, сколько раз это уже происходило?

– Прав я или нет, такова моя интерпретация происходящего. Надо работать. Правда, не исключено, что у нас уже нет времени. – Мрачный тон Моргана привлек к нему всеобщие взгляды. – Простите, но то, что я увидел в соседней пещере, напугало меня.

– Дядя Стэн! – позвала его Хэтэуэй из дверного проема. – Мне надо поговорить с тобой.

– Прочитай, ладно? – сказала Хэт, протянув ему два листка.

Она стояла, завернувшись в одеяло и накинув его конец на голову. Другой конец свисал сзади ниже колен. Лицо девушки было напряженным.

– Хэт! – Морган глянул через плечо на бухту. – Мне нужно вернуться туда. Похоже, нам удалось начертить схему поражения…

– Я слышала, – откликнулась Хэт. – Вы молодцы. Только, возможно, этого мало. Прочитай, ладно? Здесь ты найдешь много объяснений. Не переживай за них, – добавила она в ответ на еще один взгляд, брошенный Морганом через плечо. – Арпад организует все, что нужно.

Морган еще раз посмотрел ей в лицо и перевел взгляд на бумагу. Когда он начал читать, Хэт отвернулась и стала осматривать пещеру. Морган быстро пробежал глазами листки, оценивая их важность, а затем прочел еще раз, каждое слово.

– Боже мой, Хэт! – тихо проговорил он.

Она отчаянно прильнула к нему, безмолвно умоляя обнять ее. Морган обхватил ее руками – и почувствовал, как между ними шевелится ее ребенок.

– Прости, что я попросил тебя, Хэт. Прости, что я взвалил на тебя такую ответственность.

Она ничего не ответила. Когда он отстранился, чтобы взглянуть на нее, то увидел, что Хэт все еще не отрывает глаз от покрытой пеплом части пещеры.

– И все-таки я должна это сделать, дядя Стэн, – прошептала она.

– Нет! Ты же слышала: мы считаем, что распад непосредственно связан с нашей активностью. Может, все, что нам надо, это…

Хэт внезапно отпрянула от него и уставилась своим обычным упрямым взглядом.

– Ты не понял! Ладно, я, наверное, не написала все до конца, но я постоянно думала о том, как мне остаться собой. И я поняла, что должна выполнить твою просьбу. Потому что иначе я перестану быть собой. Понимаешь? Все эти годы я заботилась о маме и ребятах. Именно это помогло мне стать самой собой. – Она сглотнула. – Скоро у меня родится дочка. Я буду для нее единственной опорой. Так что мне снова придется взять ответственность на себя. Поэтому я считаю… я считаю, что не имею права отказаться. Если не я, то кто же? Ты меня понимаешь? Если ты действительно думаешь, что у меня получится – только будь совершенно честным со мной, потому что ты умнее всех, кого я знаю, – значит я должна это сделать.

– Как жаль, – невпопад брякнул Морган, – что мы с тобой такие близкие родственники!

– Сколько дашь мне за то, чтобы я не передала это Софи? – ухмыльнулась Хэтэуэй.