Кристофер Прист - Машина пространства

— Мы их вскоре найдем, — пообещал мистер Уэллс, — но всему свое время. Главная проблема теперь уже не в том, как одолеть врага, а в том, как наилучшим образом использовать трофеи победы. Повсюду вокруг нас — порождения марсианского разума, и ими теперь должны заняться ученые. Подозреваю, что мирные дни прошлого безвозвратно канули в вечность. Боевые треножники и шагающие экипажи, по всей вероятности, коренным образом изменят образ жизни землян. Мы живем на заре нового, двадцатого века, и этому веку суждено стать свидетелем неисчислимых перемен. И все эти перемены будут происходить на фоне новой великой битвы — битвы между достижениями науки и совестью. Марсиане вели такую же битву и потерпели поражение, нам на Земле предстоит ныне вступить в нее!..

Мистер Уэллс погрузился в молчание, а мы, обеспокоенные, стояли подле него. Но вот он очнулся, изменил позу, опустил руки. И вновь прокашлялся.

— Наверное, сейчас не самое подходящее время для громких слов, — сказал он, явно смущенный нашим молчанием (а мы действительно онемели от его красноречия). — Сперва надо завершить нашу миссию и найти марсиан. А уж потом я свяжусь со своим издателем и выясню, но захочет ли он опубликовать мои мысли по данной теме.

Я обвел взглядом безмолвный город.

— Уж не думаете ли вы, сэр, что после такого разгрома в Лондоне может наладиться привычная жизнь?

— Ну, не совсем привычная, Тернбулл. Но эта война — не конец, а начало! Беженцы скоро вернутся, конторы и учреждения возобновят свою деятельность как ни в чем не бывало. Город пострадал не слишком сильно, а то, что разрушено, быстро отстроят заново. Но восстановительными работами дело не ограничится. Нашествие марсиан сыграло свою роль — повысило уровень нашего собственного разума. Как я уже говорил, в этом кроются свои опасности, но с ними мы попытаемся справиться по мере их возникновения.

Пока мы беседовали, Амелия пристально смотрела куда-то поверх крыш и теперь показала нам на северо-запад.

— Эдуард, мистер Уэллс! По-моему, там птицы!

Бросив взгляд в том же направлении, что и Амелия, мы и впрямь увидели в безоблачном небе стаю крупных черных птиц: они то кружились на месте, то камнем падали вниз. Впрочем, до них было довольно далеко.

— Попробуем разобраться, что там случилось, — сказал мистер Уэллс и вновь надвинул очки на глаза.

Мы вернулись к машине пространства, и только намеревались взобраться на борт, как вдруг услышали какой-то звук. Звук был назойливый и до того знакомый, что мы встрепенулись как по команде: от фасадов зданий, вытянувшихся вдоль реки, гулким эхом отразился лающий голос марсианина. Однако в этом голосе на сей раз не слышалось ни готовности к бою, ни кровожадного охотничьего азарта. Напротив, он был окрашен болью и страхом — над разоренным городом разносился горестный вой, жалоба чудовища, состоящая из двух без конца чередующихся нот:

— Улла, улла, улла, улла…

Первую боевую машину, застывшую в одиночестве, мы заметили в Риджентс-парке. Я потянулся было за гранатой, но мистер Уэллс удержал меня:

— В этом нет надобности, Тернбулл.

Он подвел машину пространства вплотную к платформе, и мы увидели целую стаю окруживших ее воронов. Птицы нашли способ забираться внутрь и теперь расклевывали сидящее в башне мертвое чудовище. Его взгляд, устремленный вперед сквозь бойницы, был как всегда мрачен, только это была уже не темень холодной злобы, а покойное оцепенение смерти.

У подножия холма Примроуз-хилл высился второй треножник — здесь птицы уже справились со своим делом. Внизу на траве, в доброй сотне футов от платформы, пятнами запеклась кровь, валялись обглоданные хрящи.

И наконец мы достигли огромной ямы на самой вершине Примроуз-хилла. Крупнейшая из десяти, она, по-видимому, служила марсианам центром всей их деятельности в районе Лондона. Исполинские кучи земли венчали гребень холма, сбегали по склонам. В глубине ямы прятался приземлившийся три недели назад снаряд, но и несведущему человеку было ясно, что воронку, которая образовалась при падении, расширили, переоборудовали и обнесли укреплениями.

Именно здесь располагался, главный марсианский арсенал. Сюда были стянуты боевые треножники, ремонтные и землеройные машины. А рядом с ними лежали чудовища, окоченелый и безмолвные. Одни нашли смерть в снаряде, у кромки кормового люка, другие валялись прямо на земле, третьи в последней безнадежной попытке отразить незримого врага залезли в треножники, во множество стоящие вокруг.

Мистер Уэллс посадил машину пространства неподалеку от ямы и отключил охраняющее нас поле. Посадку он произвел с подветренной стороны, тем самым избавив наше обоняние от худшего, — и все равно мы невольно содрогнулись от нестерпимого зловония.

Едва поле было отключено, к нам вновь донеслись завывания умирающего марсианина. Они шли с высоты одной из боевых башен, стоящих по соседству, и с каждой секундой становились все более прерывистыми и слабыми. Над марсианином уже кружили птицы, и в тот миг, когда мы начали выходить из машины, он испустил последний крик боли и замолк.

— Мистер Уэллс, — сказал я, — все именно так, как вы предугадали. Очевидно, марсиан поразила какая-то болезнь, потому что они напились крови землян…

И вдруг до меня дошло, что мистер Уэллс не обращает внимания ни на меня, ни на Амелию, а завороженно, полными слез глазами всматривается в панораму Лондона, в необозримую пустынность столицы. Мы тоже были подавлены зрелищем заброшенного города, к тому же, признаться, все еще побаивались высящихся по соседству марсианских башен. Утерев слезы, мистер Уэллс побрел прочь, в сторону марсианина, чей предсмертный зов мы только что слышали.

Мы с Амелией остались подле машины пространства и следили за нашим другом-философом издалека. Вот он обогнул яму по краю и, подойдя почти вплотную к опорам треножника, вгляделся в поблескивающий металлом двигатель. Потом порылся в кармане, извлек оттуда записную книжечку в кожаном переплете, ту самую, которой пользовался в лаборатории, и, написав что-то, спрятал ее обратно в карман.

Возле треножника он провел, вероятно, минут десять, но в конце концов возвратился к нам. Видимо, он сумел взять себя в руки и теперь двигался бодро и целеустремленно.

— Давно собираюсь вам кое-что сказать, — обратился он к нам обоим. — В тот день, когда вы нашли меня у реки вместе с этим сумасшедшим викарием, вы спасли мне жизнь. А мне все не выпадало случая вас поблагодарить.

— Вы построили машину пространства, мистер Уэллс, — возразил я. — Без вас мы бы ровным счетом ничего не добились.