Геннадий Тищенко - Операция «Гильгамеш»

Они проходили мимо учреждения, перед которым, в своеобразном палисаднике, стоял памятник Ленину.

— После института в почтовом ящике работала, — рассказывала Алла. — Мы там что-то для космоса разрабатывали…

— Все было так засекречено, что ты не знала над чем вы работаете?!

— Я особенно и не интересовалась. У меня отец в особом отделе служил, поэтому я с детства привыкла не задавать лишних вопросов.

— Он умер?

— Мне лет двенадцать было, когда они развелись. Но даже когда мы вместе жили, отец редко дома бывал. Мама моя постоянно его ревновала, хотя особенно и не к кому было. Стояла наша часть в глухом лесу, поэтому с детства меня окружали одни офицеры, да солдаты…

Разговаривая, Алла и Андрей вышли на площадь перед бывшим горкомом партии. В центре площади возвышался монумент в честь ткачей, участвовавших в Орехово-Зуевской стачке.

Солнце зашло, но еще подсвечивало багрянцем редкие облака.

— Пал Ваныч и мои родители родом из одного села, — рассказывала Алла. — По-моему, Пал Ваныч в юности даже ухаживал за мамой. Но она тогда моего отца предпочла…

Андрей слушал Аллу и пытался понять, почему она до сих пор одна. Он и сам не знал, что заставляло его, в который уже раз, ездить в такую даль. Просто ради того, чтобы пообщаться с Аллой в электричке да по дороге от вокзала до дома? Получается так…

На мосту через Клязьму они остановились, любуясь закатом. На берегу реки сидели рыболовы с удочками, да прогуливались, дожидаясь темноты, влюбленные парочки.

— Значит, Пал Ваныч мог быть твоим отцом? — слегка обнимая Аллу, спросил Андрей.

— Не надо… — Алла повела плечами, сбрасывая руку Андрея. — Я же тебя просила!.. — Она сняла пиджак Андрея и протянула ему. — Не обижайся. И, вообще, тебе пора. На поезд опоздаешь…

… Спустя три года, Андрей вновь стоял на том самом мосту. Только теперь до заката оставалось еще немало времени.

На берегу Клязьмы загорали пацаны. В воде бултыхалось двое.

Андрей взглянул на часы, затем на дом, за мостом, в котором жила когда-то Алла. Времени до следующего поезда на Москву еще хватало и он, поддавшись ностальгии, пошел в сторону хорошо знакомого дома.

Двор дома на улице Лопатина был огромен. Здесь имелись и детская площадка, и скамейки, и памятная Андрею беседка.

В песочнице под ярким весенним солнцем копошились детишки. Их было немного; большая часть детворы пребывала в детском саду.

Андрей сел на скамейку и закурил…

… В один из теплых летних вечеров Андрей и Алла сидели в беседке, напротив подъезда, в котором жила Алла.

— Ты мне нравишься, — говорила Алла. — И я вряд ли еще встречу такого хорошего человека. Но ты ведь со мной замучаешься…

— Лучше мучиться с любимым человеком, чем жить с нелюбимым. — Андрей пытался в меру своих сил разрядить обстановку. — Ты не бойся, я терпеливый. Неужели не чувствуешь?

— Порой даже удивляюсь. Спасибо…

— Спасибом сыт не будешь, — все еще пытался шутить Андрей. — Объясни в чём дело! Я не такой уж тупой: пойму…

— Это произошло, когда я еще в школе училась. — чувствовалось, что Алле тяжело говорить. — За мной один парень ухаживал. Он был старше меня. Говорят, красивый был. Не знаю, мне он не нравился. Все девчонки мне завидовали, а мама говорила, что я не понимаю своего счастья, что он из хорошей семьи и очень перспективный. А он все пытался меня… Ну… ну, ты сам понимаешь… — Алла замолчала.

— Не надо… — проговорил Андрей. — Ведь эти воспоминания неприятны тебе…

— Мне с ним тогда совсем не хотелось, — продолжала Алла. — Возможно, если бы он был хотя бы немного тактичнее… Может быть, я к нему и привыкла бы…

— Я рад, что он был нетактичен, и ты не полюбила его… — Андрей замолчал, наткнувшись на взгляд Аллы.

— Он меня просто изнасиловал, — проговорила Алла. — Пригласил в гости и… В памяти остались только боль и отвращение… Потом, года через два, уже студенткой, я пыталась себя пересилить… С одним парнем из нашей группы. Он мне даже нравился, но… Он тоже был слишком нетерпелив… Короче, я так и не смогла…

— Прости, я же не знал…

— Я понимаю, — Алла вздохнула. — С тех пор я так и не смогла переступить барьер…

От воспоминаний Андрея отвлекло появление из подъезда женщины. Он не сразу осознал, что это Алевтина Ивановна. Мать Аллы.

Некоторое время они смотрели друг на друга. Наконец Андрей поднялся со скамейки и подошел к женщине.

— А я смотрю и не пойму, откуда же я вас знаю? — проговорила Алевтина Ивановна. — Вы ведь у Павла Ивановича работаете?

— Совершенно верно.

— Так зря вы сюда приехали. Алла последние годы в общежитии жила. Мы с ней поссорились из-за того, что я тогда снова хотела обратиться за помощью к Павлу Ивановичу. Слишком она у меня гордая…

Потом они неторопливо шли по мосту через Клязьму, и Алевтина Ивановна рассказывала про Аллу.

— … Она с детства серьезной девочкой росла, у меня с ней никаких забот не было. Правда, характер, упаси Бог!.. Чтобы хоть раз в жизни уступила! Вот он её и довел, характер-то. Все давно замуж повыскакивали, детишек нарожали, на нормальную работу устроились… — Алевтина Ивановна махнула рукой и остановилась…

Они перешли через мост и стояли перед памятником ткачам.

— Ну, теперь до вокзала рукой подать, — Алевтина Ивановна показала рукой в какую сторону идти. — Поезд на Москву через пятнадцать минут будет…

На обратном пути Андрею повезло, хоть и стоило это везение приличного «фонаря» под глазом…

Андрей сидел в центре вагона, с трудом выдерживая пьяный гвалт, поднятый компанией молодых отморозков, шумно празднующих день рождения. В Павловом Посаде в вагон вошла броская рыжеволосая девушка, торгующая средством от тараканов и шторами для ванных. Мини юбка и топик едва прикрывали её молодое загорелое тело.

Едва начав рекламировать свой товар, девушка заметила нездоровое внимание к своей персоне пьяных отморозков и умолкла.

Но было уже поздно.

— Глянь Вован, а ничо телка! — прогундосил бритоголовый оболтус, только что отхлебнувший водки «из горла».

— У-у-у-у!.. — загудела вся компания, и отморозки вызывающе уставились на девушку.

— Греби к нам, Рыжая! — среагировал Вован, именины которого, похоже, и отмечались. — Лучший мой подарочек это ты!.. — прогорланил он на мотив песенки Волка из мультфильма «Ну погоди».