Александр Казанцев - Полярная мечта

Он снял с себя унты, сбросил куртку. Он плавал и кричал. Кричал Виктору, не надеясь, что он услышит, кричал друзьям на льдине, которые тоже были далеко.

Прошло много времени, Виктора не было — он утонул. Денис лег на спину и решил держаться на воде до последней возможности.

Он слышал рев самолета. Он догадался, что сброшена лодка. И он стал кричать своим гудящим басом, кричать спокойно, ритмично, словно не он ждал спасения, а сам давал о себе знать кому-то гибнущему.

— Ой, друже! Ой, Витяка, дурная твоя голова!.. — закончил Денис свой сбивчивый рассказ и замотал головой.

— Бедный Витяка, — прошептал Алеша.

Некоторое время все молчали. Потом дядя Саша сказал:

— Сколько раз я видел в войну, как первыми гибли именно те, кто больше всего боялся погибнуть.

— То ж иначе не бывает, — отозвался Денис. — Страх, он плохой помощник. Собой человек не владеет. Какая ж тут борьба!.. Верить надо, что не один в мире.

— Не одни в мире… — повторил Алеша. — Помощи с воздуха не ждать. Все вертолеты переброшены на материк. Бедный Витяка подсказал их использовать.

— Держаться надо до подхода корабля, — заметил дядя Саша.

— Скорлупа, конечно, — сказал Денис про лодку. — А все лучше, чем на спине…

Говорить перестали и все думали о погибшем товарище. Каждый старался рассмотреть что-нибудь в тумане.

Ветер все-таки разогнал туман. На гребнях волн виднелись только белые пятна далеких льдин и клочья пены.

Маша Веселова убедила академика Овесяна, что ей совершенно необходимо с воздуха изучить изменение ледяного покрова вблизи и вдали от установки «подводного солнца». Так Маша стала постоянной участницей ледовых разведок Росова.

Однако если ледяной покров моря исчезал у Маши на глазах, то «ледяная корка» с летчика Росова никак не сходила. После разговора о письме он старался не оставаться с Машей вдвоем.

Во время одного из полетов пришло известие о прорыве ледяного мола. Вслед за тем была получена радиограмма от капитана Терехова, просившего Росова немедленно доставить в Москву тяжело больного начальника строительства Ходова. Едва Росов изменил курс, чтобы лететь к ледоколу Терехова, как принята была еще одна радиограмма за подписью самого Ходова. Он требовал, чтобы летающая лодка включилась в поиски, быть может, унесенных на льдине Карцева, Петрова, Денисюка и Омулева.

Росов показал Маше обе радиограммы. Она вспомнила портрет Карцева, который рассматривала когда-то с Росовым, подумала о бородатом океанологе Петрове, — они недавно летели вместе из Москвы, — потом она попыталась представить себе Ходова, отказавшегося от помощи, чтобы помочь тем спасению других людей.

— Лодка идет на поиски. К сожалению, высадить не могу, — сказал Росов, глядя в сторону.

— Зачем же? Я сама была бы рада помочь, — бледная, взволнованная Маша вопросительно смотрела на летчика.

Росов пожал плечами:

— Разве что штурману помочь… наблюдать за экраном радиолокатора. С гидромонитора ничего металлического в море не обнаружили. Может быть, вам посчастливится, — и он ушел в кабину пилотов.

Летающая лодка стала снижаться. Маша подошла к молчаливому, сосредоточенному штурману, совсем не похожему сейчас на добродушного Портоса, и вызвалась нести вахту перед экраном радиолокатора.

Только с ее выдержкой и привычкой к наблюдениям можно было высидеть с неослабным вниманием около экрана все время, пока Росов зигзагами прочесывал море.

Маша первая заметила сигнал на экране: ей показалось, что на его ровной матовой поверхности появилась мерцающая точка. Штурман тотчас «сориентировался» и предложил Росову изменить курс.

Точка на экране становилась все отчетливее. Штурман возился с приборами, старался дать увеличение. Изображение на экране должно было стать таким, словно предмет наблюдают в бинокль. По экрану помчались искрящиеся полосы, он порозовел. То в углу, то в середине на нем что-то мерцало. Маша различала теперь уже две точки. Они постепенно росли, туманные, становились все отчетливее.

— Коньки! — воскликнула изумленная Маша.

— И впрямь коньки, — подтвердил примостившийся около экрана Костя.

Росов пошел на снижение. Костя и Маша перебежали в кабину с куполом, рассчитывая увидеть людей на льдине. Свободное ото льдов море было покрыто геометрической сеткой, словно заштриховано, и лишь кое-где виднелись белые пятнышки льдин.

— Волны, — кратко пояснил Костя.

Скоро сетка исчезла. Лодка шла круто вниз. Теперь уже были видны огромные волны.

— Заденешь такую за гребешок — каюк, — сказал Костя.

— А если понадобится сесть? — спросила Маша.

— Когда волнение больше двух-трех баллов — посадка запрещается, — строго ответил недавний авиалнхач.

Волны действительно были страшные. Лодка накренилась. Росов делал вираж. Он, очевидно, заметил льдину, которую искал. Вот она, криво взлетающая на хребты! Маша всматривалась в ее белую поверхность.

— Нет людей, — сказал Костя. — Одни коньки на льдине…

Маша снова пришла к штурману.

Он радировал на гидромонитор о найденных коньках.

«Неужели это все, что осталось от людей?» — тревожно думала Маша, до боли в глазах всматриваясь в экран.

И ей еще раз посчастливилось. Она заметила точку, которая в тот же миг исчезла. Штурман ничего не видел и сомневался. Но Маша настаивала. Опыт тонкого наблюдателя помог ей.

— Вижу, — снова уверенно сказала она.

Штурман дал увеличение.

Действительно, на экране что-то появлялось и исчезало.

— Словно сигналы, — неуверенно сказала Маша

— Нет у них такой аппаратуры, — отмахнулся штурман.

— Будто тире и точки, — настаивала Маша. — Жаль, не знаю азбуки Морзе.

— Арамису она известна, — отозвался Мухтар. — Позвольте проявить свои познания. — Подойдя к экрану, он стал всматриваться.

— Помехи! — не верил штурман. — Не будет металлический предмет появляться и исчезать.

— Тире и точки? — переспросил Мухтар. — Тогда можно прочесть слово.

— Какое слово?

— Мол.

— Мол! Только они могут сигнализировать! И знаете как? Проволокой. Мне при некоторых опытах приходилось этим пользоваться.

Штурман уже не спорил: он лихорадочно вычислял новый курс, на который должна была лечь лодка. Снова Росов пошел на снижение и скоро на бреющем полете помчался над самыми волнами.

— Ой, не зацепи гребешок! — предупреждал командира Костя в особо опасные мгновения.

— Знаю, — отрезал напряженный Росов.

Он увидел на льдине людей и сделал над ними круг.

Костя и Аубеков сбросили резиновую лодку. Маша никого не рассмотрела как следует. Кажется, их было двое, они лежали на льдине.