Александр Белаш - Красные карлики

– Храть, – исчерпывающе бросил Френкель, гордо входя в святилище.

– Что?.. – Элиза сбилась с ритма массажа.

– Ты девочка? – Конечно, Черубини выразился ещё проще, в самой доходчивой форме, но смысл выражения был примерно таков.

– Уго, ты бы хоть портки надел, – заметил Френкель, подходя и делая Элизе знак: «Брысь!»

– Запарился в отделку, – перевалился на бок властелин девятой префектуры. – Воздуха хочется. А ты чего припёрся, Худощавый? Через пару часиков я в Пассаже, будем жрать – там потолкуем.

– Здесь потолкуем. – Френкель жестом велел подать стул; две девки поймали его седалище на стул буквально в полёте. Он вытащил листок и шлёпнул его на кушетку перед брюхом Черубини. – Не хочу вмешивать в дело лишние персоны, Уго.

– Опять ты с какой-то бумагой. – Уго перекосило от скуки. – На хрена ты приволок сюда эту блевотину? Убери, Лобастый, не зли меня. Локу будешь?

– Списочек, – Френкель заложил ногу за ногу, – на семьдесят девять душ. Эти людишки… – он перевёл злые глаза на менеджера, и распорядитель салона с шёпотом стал выгонять девок из комнаты, – … так вот, они завещали деньги Фонду рахитиков и калек. Все их завещания – липовые, а платил Фонду – я. Я хочу получить свои деньги обратно, Уго.

– Да пошёл ты отсюда, сволочь лысая, – вздохнул Уго. – Я те что, директор Фонда? Уходи и писульку свою уноси. Разомни её, сгодится для сортира. Ты мне будешь требовать чего-то! выискался пострадавший! На благое дело, на детишек ему денег жаль! Бер, почему ты такой крохобор?! в кои веки раз расщедрился на деток, и сразу на попятную – трёх центов жалко ему стало!..

– Два миллиона пятьсот восемьдесят тысяч Е, – старательно проговорил Френкель. – Не знаю, как вы их там делите с директоршей и прочими скотами вроде шефа Департамента здоровья, но, Уго, ты имеешь долю в этих деньгах. Скажи «нет», а то я давно не смеялся. Теперь я детально выяснил, как вы это проворачиваете. И эти два миллиона с хлястиком – сверх того, что я отстёгиваю лично от себя, чтобы вы отвязались с поборами. Ты не лопнешь, мсье префект?

– Я чего-то не понял тебя. – Уго сомкнул брови и сделал жабий рот. – Вроде ты человек, а говоришь, как стерва. Я тебе режим благоприятствования создал? лицензию на все права выписал? вот и страхуй себе, а в наши дела нос не тычь. Греби своё, а мы – своё. А то, можно подумать, ты с судейскими собрался ворошить, что липовое, что не липовое… Бер, не борзей. Предупреждаю по-хорошему. Судиться с Фондом тебе встанет очень дорого.

– Зачем с Фондом? я люблю детей – а деньги ещё больше. Суд будет с жандармерией и безопасниками, которые изготовляют фальшивые бумажки.

– Тем более не стоит. Силовиков не тронь, а то голова покатится. Говорю тебе последний раз – имеешь свои миллионы? имей на здоровье и не мелочись.

– Ну, предположим, ты меня из префектуры выживешь. – Френкель сидел вольготно, ничуть не смущаясь непринуждённой наготы префекта и его намёков. – Но учти, Толстопузый, что страховщики – народ дружный. Я девятую префектуру так прославлю, что к тебе из частников никто ногой не ступит. Останешься с одним Госстрахом – то-то я повеселюсь, как здесь будут страховать объекты и шахтное оборудование. А Госстрах обирать себя не даст. Пришлёт ревизию из главка, да с полицейскими полномочиями – ох и поёрзаете вы гузном по сковородке…

– Застращал! – хохотнул Уго.

– О, ты у нас великий, мне против тебя никак, – смиренно согласился Френкель. – Но вот беда – один небольшой человек имеет долю в моём «Статис»… неофициально, разумеется… ты его хорошо знаешь – Генеральный Комиссар УППМ. Глава ГенКома.

– Сам?.. – скорчился Уго вопросительно.

– Позвони, прямо сейчас его и спросишь.

– И начинал бы с этого, а то понёс мне лабуду – «прославлю», «будет суд», – с беспокойством заколыхался Уго на кушетке. – Пришёл тут, понимаешь, и суёт бумажки… по-простому надо! Сказал бы: «Уго, братишка, меня Фонд обижает, а крышует сам ГенКом», – я бы понял! Выкинь всё, что ты там нарыл про безопасников, и позабудь. Два шестьсот? завтра… нет, после выходного перечислю тебе, как помощь малому бизнесу.

– Сегодня, Уго. Вот трэк, распорядись.

– Ну ты липучка, Бер. Давай, я звякну… Жорес, это я. Живенько сделай трансферт с казны на «Френкель Статис». Два шестьсот. Как помощь, без отдачи. Прикроешь как-нибудь, не первый раз, пиши. Вот и готово, – возвратил он трэк. – В Пассаж придёшь?

– Постараюсь. Пока, Уго! Приятного тебе массажа. А штаны всё же надень.

В дверях он разминулся с тревожно-торопливым секретарём; Френкель чуть задержался, прислушиваясь.

– …у него на объекте нет безопасников с флаером, чтобы завернуть репортёров в воздухе… не совсем ясно, что с ними случилось – то ли отравились ужином, то ли их задавил Буш-2…

Послышался рёв, будто лепидозавр вызывал на бой самца-соперника; что-то грохнуло, жалобно вскрикнул секретарь – и выбежал, зажав ладонью покрасневшее лицо и окровавленный рот, а следом нарисовалась грандиозная пузатая фигура, восставшая с кушетки и косолапо движущаяся на выход, извергая такие словеса, которых постеснялись бы и уголовники.

Френкель поспешил ускользнуть из салона, по пути удовлетворённо шепча себе под нос:

– Главное – вовремя прийти и вовремя уйти!.. Бер, мы же не хотим попасть под танк? нет! поэтому надо быстрее линять!

Почти в то же время Джифаренге, наслаждавшийся чистотой и покоем в палате клиники под охраной молчаливых «футболистов», влетел в апартамент Форта с ТВ-пластиной в руках.

– Капитан, такие новости!! Буш-2 врезался в наш рудник! Это… – он перешёл на шёпот, – это вы подстроили, гу?

– Что ты! как можно! – чувствуя, как начинают заживать разрезы на спине и голени, Форт вытянулся на кровати. – Это лайгитские ведьмы, их проделки.

Джифаренге от восторга аж кулак закусил. О, капитан! в туанской тюрьме побывал, охранника пристукнул, а теперь и… ох. не простой он человек!

– Алло, это предприятие G-120? Мориса Мийо, пожалуйста.

– Мне весьма прискорбно сообщать вам, но мсье Мийо больше нет с нами, – горестным голосом ответил Леон, поглядывая, как Мийо складывает вещички в саквояж.

– Кто там в такую рань по мою душу? – хмурясь, Мийо слил в раковину воду из аквариума. Рыбки уже покоились в пакете.

– Кермак, – прикрыв трэк, одними губами ответил Леон.

– Кажется, Кермак найдёт меня и на том свете. И всегда он вовремя. Скажи ему, что рабочий день – с 11.00. И чтоб он околел.

– Да, увы, – продолжал Леон. – Он погиб в результате аварии, при форс-мажорных обстоятельствах. Да, то ужасное столкновение. Спасибо. Цветы к могиле? прах усопшего отправлен на Альту, к его бывшей супруге. Адрес? мы не даём адреса наших сотрудников…