Аластер Рейнольдс - Великая Стена

Она делает движение, чтобы подняться на ноги и отправиться разыскивать неведомых шутников, которые, должно быть, прячутся в тени — скорее всего, в затемненной галерее для обозрения, оттуда она видна как на ладони. Но когда Рана упирается ладонями в поверхность верстака, ее пальцы проваливаются в дымчатую поверхность столешницы.

Исчезают, будто она погружает их в воду.

Ее осеняет внезапная догадка, что это не Механизм из Антикитеры стал бесплотным, а вообще все, что ее окружает.

Нет, это тоже неверно. Что-то, конечно, случилось со зданием, но если бы стол стал призраком, то все находящиеся на нем тяжелые предметы — Механизм, инструменты, оборудование, лэптопы — к этому времени наверняка уже провалились бы сквозь него. Имеется более простое объяснение, хотя такое понимание наполняет ее душу межзвездным холодом.

Это она исчезает, становится призраком, теряя субстанциальность.

Рана наконец встает на ноги, но все происходит, как если бы она превратилась в облачко дыма. Она не столько стоит, сколько парит, едва касаясь пола под ногами. Воздух в легких ощущается как все более и более разреженный, но чувства удушья не возникает. Она пытается идти, и какое-то время ее ступни безрезультатно шаркают по полу, прежде чем ее призрачное тело приобретает какой-то хилый импульс, направленный в сторону двери.

Когда она вернулась с верхнего этажа, коридор у основания лестницы оставался нормальным, но сейчас он тоже превратился в какой-то темный угрожающий проход с грубо вырубленными в камне проемами по бокам, ведущими в какие-то темницы. Ее кабинет остается единственным узнаваемым местом, но даже он не может устоять перед волной изменений. Дверь исчезла, остался лишь зияющий проем в стене. Пол теперь вымощен неровно выложенными каменными плитами. На полпути к ее рабочему столу камни трансформируются в нечто вроде бетона, который, в свою очередь, уступает место твердому красному блестящему покрытию, которое и должно тут быть. Электрические светильники на столе внезапно мигают и гаснут. Со скрежетом отрубаются лэптопы, их экраны тоже гаснут. Линия изменений на полу крадется в сторону верстака, словно приливная волна. Рана слышит, как где-то во мраке капает вода.

Она была не права, предполагая, что по крайней мере предметы на столе не поддадутся процессу дематериализации. Тот же процесс, что затронул сначала ее саму, захватывает теперь ее заметки, инструменты, лэптопы и фактуру самого верстака. Даже Механизм теряет признаки реальности, его шестерни и другие компоненты начинают растворяться в воздухе у нее на глазах. Деревянный ящик становится пепельно-серым и распадается в кучу праха. Сквозняк, врывающийся в помещение, уносит его прочь.

Рана соображает, что Механизм исчез последним, потому что волна изменений, пришедшая со всех сторон, именно его имела своим фокусом, и какое-то время эта крошечная точка держалась, оказывая сопротивление силам, трансформирующим реальность.

А теперь она ощущает, что процесс ее собственного исчезновения ускоряется. Она не может ни двигаться, ни кричать. Она находится в полной власти сквозняков, гуляющих по кабинету.

Ветер выдувает ее сквозь холодные каменные стены в ночной воздух над городом, который она с трудом узнает. Она безвольно плывет по небу, она может наблюдать, но не может участвовать. Куда бы ни направился ее взгляд, везде Рана видит руины и запустение. Зазубренные пустые оболочки домов четко вырисовываются на фоне лунного сияния. Временами Рана узнает остатки некогда знакомых мест, но и они настолько изменены, что вскоре она полностью теряет ориентацию. Даже блестящая в лунном свете река, похоже, изменила свое русло. Рана видит полуразрушенные каменные и металлические мосты, которые уже не соединяют берега. Багровые всполохи озаряют горизонт и мерцают сквозь глазницы окон опустошенных зданий.

А затем она замечает черные машины, пробивающие путь сквозь заваленные каньоны между руинами. Жестокие и пугающие машины войны, с пушками на турелях, неукоснительно целящимися в сторону дверных проемов и густых теней. Железная поступь их механических ног попирает камни разрушенного города, камни, которые когда-то были чьим-то жильем, пока не появились эти монстры. Нет нужды отыскивать глазами флаги или гербы, ведь и так ясно, что это машины оккупационной армии и что ее город раздавлен механической пятой агрессора. Она видит, как из какого-то подвала выскакивает одинокая фигурка и швыряет в ближайшую машину жалкий сосуд с зажигательной смесью. Резкий поворот турели — и огненные строки прошивают нападающего насквозь. Человек падает на камни.

Ветер возносит Рану ввысь, и город превращается в карту самого себя. При очередном развороте в поле зрения Раны попадает здание, некогда бывшее Музеем античности, но выглядящее теперь как разрушенная тюрьма или разбитый форт, один из многих. На мгновение она вспоминает, что современное здание музея было воздвигнуто на очень древнем фундаменте — здесь существовала даже целая последовательность разных зданий, каждое из которых воздвигалось на остатках стен своих предшественников, они служили разным целям и разным правителям, но не меняли своего местоположения в течение столетий.

И в ту же секунду Рана приходит к мгновенному пониманию того, что случилось с ней самой и с ее миром. Механизм был вырван из истории, и соответственно, вся эта историческая линия, в которой Механизм сыграл такую громадную роль, перестала существовать как реальность, стала чистой возможностью. Не существует больше Музея античности, ибо нет больше Большой Персии. А ее нет, потому что блестящее творение древнего разума, счетный механизм, направляющий суда, армии и инженеров по всем земному шару, просто-напросто никогда не существовал. Как и сама Рана.

Но момент понимания краток, и озарение уходит, как и пришло. Призраки — это не души умерших. Это души людей, вычеркнутых из истории, когда история меняется. И хуже всего, что они не могут как следует помнить ни людей, какими они некогда были, ни событий, свидетелями которых являлись.

Ветер возносит Рану еще выше к разреженным серебряным облакам. К этому времени она уже вообще ни о чем не думает, а лишь грезит о бесконечных сцеплениях прекрасных бронзовых шестерен, которые на протяжении целой вечности приводят в движение Небеса.

© Alastair Reynolds. The Fixation. 2007. Публикуется с разрешения автора.

 At Budokan

 Рассказ, 2010 год

 Перевод на русский: А. Новиков

Аннотация: