Василий Головачев - Абсолютный игрок

На смену Конструкторам должны появляться Инженеры Мира, чья цель – нарушение симметрии и дальнейшее усложнение форм материи и жизни и путей развития разума, способного объединить в с е потенциально интеллектуальные системы в одну.

Затем наступает эра Духовных Организаторов, отвечающих за метаэтику жизни. Часть морально-этических принципов культурогенеза культивировалась и на Земле, и на Гее, они известны и под десятью заповедями христианской Церкви и под принципами этики духовного очищения.

И, наконец, появляется Глобальная Разумная Система, либо становящаяся Игроком, либо переходящая в состояние Заповедника немыслимо сложных форм жизни. Об этом я говорить не буду, это тема отдельного разговора.

Что же произошло в нашей Метавселенной? А произошел сбой эволюции, допущенный Конструкторами, по вине которых Инженеры в Метагалактике так и не появились…

– Это мы знаем, – перебил Грехова Асур Вариг. – Мы хорошо изучили ваше послание, теорию и инструкции…

– Погоди, Асур, – мягко остановил Дивий руководителя «контрас». – Я так понимаю, что все это говорится для наших молодых помощников, за которыми будущее.

– Ты прав, старик, – сказал Грехов, сквозь мудрую усмешку всезнания в его глазах проступила неимоверная усталость и тоска. – За ними будущее.

– И все же я хотел бы знать, кто теперь хозяин Космориума, – упрямо проворчал Вариг.

– Я, – прозвучал из воздуха сильный и властный голос; пространство качнулось, и посреди гостиной возник высокий крутоплечий мужчина в странном сияющем костюме, лобастый, крупногубый, с прозрачно-серыми глазами, в которых светились такие же, как и у Грехова, ум, сила и знание.

Влад почувствовал толчок сердца, сглотнул колючий ком в горле, сделал шаг вперед.

– Отец?!

Ставр Панкратов шагнул ему навстречу, несколько мгновений всматривался в сына, и они обнялись.

Среди наблюдавших эту сцену прошло движение. Потом Железовский повернулся к Грехову с грозным прищуром:

– Ты знал, что Ставр – Абсолютный Игрок?

– Ну, как тебе сказать… – задумчиво проговорил Габриэль.

– Так и скажи. Напустил туману…

– Это не совсем так. – Ставр Панкратов отодвинул от себя сына, поманил Улыбу. – Я не Абсолютный Игрок, но его… скажем так, полномочный представитель. – Ставр обнял одной рукой Влада, другой Улыбу. – Ну что, дети, идемте со мной? Я покажу вам свою обитель. Мама давно вас ждет.

Влад встретил взгляд девушки, отстранился.

– Отец… я догадывался… но скажи: сближение Стенок… твой замысел?

Ставр пошевелил бровью, разглядывая нарочито бесстрастное лицо сына, помедлил.

– Не мой, но я его поддерживал.

– Останови процесс!

– Ты не понимаешь… это Изменение…

– Останови сдвиг Стенок, отец! Твое Изменение снова сбросит род человеческий на дно эволюции! Это их дом. Это мой дом! Я понимаю, ты волен менять правила Игры в любой области своих владений, но дай нам шанс… дай нам шанс вырастить полноценного Игрока самим!

– Кому – нам?

– Вот им, – Влад кивнул на Горана, Варига, Дивия, – Улыбе, ее отцу, родичам… мне…

– Ты не хочешь пойти со мной? В твой новый мир?

– Это твой мир, отец. А этот израненный мир – мой!

– Но ведь здесь скоро начнется война за передел собственности…

– Тем более я должен остаться!

Ставр, опустив голову, прошелся по комнате, не обращая внимания на своих бывших соратников, обменивающихся косыми взглядами, и при каждом его шаге вздрагивал пол, дергался бункер, сотрясалась земля, вздрагивала планета, шаталось пространство Космориума. Все молчали, ожидая решения человека, сформировавшего тысячу лет назад Над-Закон и остановившего войну, человека, ставшего представителем Игрока неизмеримо более высокого ранга.

– Я не уверен… – начал Ставр, останавливаясь напротив Грехова.

Тот усмехнулся:

– Ты знал, что он останется, дружище. Мой тебе совет: останови Стенки. Поговори с тартарианами, пусть подождут со своим выходом. Дай тезке шанс. Не забывай, что он – Предтеча! Пусть попытается вырастить сына твоего уровня.

– Это невозможно…

– Это почти невозможно. Однако он будет не один. С ним согласятся остаться многие патриархи.

– Я останусь, – пробасил Железовский.

– И я… и я… – раздались голоса.

– А ты?

– Куда ж я денусь? – философски пожал плечами Грехов. – Хотя, честное слово, я устал, отдохнуть хочется. Посидеть где-нибудь вечерком на берегу речушки… Вечер душе – как уставшему путь под уклон…

Ставр повернул голову к Владу:

– Ты твердо решил, Габриэль?

Влад кивнул, стиснув зубы, чтобы не показать своей неуверенности. Улыба подошла и прижалась к нему, не стесняясь ничьих взглядов.

– Только, отец… я хотел бы… сначала встретиться с мамой… а потом вернуться…

– Разумеется, – кивнул Ставр Панкратов с улыбкой, и рядом с ним появилась Видана, такая же молодая и красивая, какой она была до рождения Влада-Габриэля.

И весь мир Владу заслонили ее сияющие глаза, полные слез, невыразимой любви и нежности.

Спаси и сохрани их, любящих и ждущих!

Этот мир – мой…

Подсознание в таких случаях реагирует быстрей и правильней, чем сознание.

Сенсинг, экстрасенсинг, суперсенсинг – сверхчувствительность к изменениям природной среды.

Сиддхи – совершенство, цели самодисциплины (инд.).

Тульпа – материально-полевой фантом.

Ранний свет – утро по новой терминологии уцелевших на Земле людей. Ночь на планете-линзе теперь называлась светом сна, а вечер – предсоньем.

Раньше это звучало бы как «по всему земному шару».

От инд. слова саджайя – тетива.

От слова капала – череп.

В исторические времена таких называли «отморозками».

Арарэ – объемная разновидность метательных пластин.

ОВП – особо важные персоны.

На Гее не существовало смены времен года, ось ее вращения была перпендикулярна плоскости эклиптики, и климат экватора почти ничем не отличался от климата полярных областей. Год, состоящий из трехсот шестидесяти дней, не делился на месяцы и недели, а рабочие периоды уже давно перестали быть пяти-шестидневными, теперь люди работали по четыре дня и отдыхали также четыре дня, доверяя на это время производственное и иное управление высокоинтеллектуальной автоматике.