Виталий Забирко - Теплый снег

Анна подошла к девочке и положила ей руку на голову.

— Твой папа жив и здоров. Но сейчас его видеть нельзя. Он проходит период адаптации. Через неделю, я думаю, ты его сможешь навестить.

«Святая медицинская ложь, — подумал Шренинг. — Через неделю ты уже будешь на базе. Или на „Шпигеле“».

Ларинда дёрнула головой под рукой Анны.

— Я не к папе. Я сама.

Анна вздрогнула и поспешно убрала руку.

— Я тоже хочу пройти акватрансформацию.

«Этого нам только не хватало…» — с тоской подумал Шренинг.

— Сколько тебе лет? — глухо спросил он.

— Шестнадцать, — смело соврала она.

— Ах, тебе шестнадцать! — грозно сказал кто-то за её спиной.

Ларинда испуганно обернулась. В проёме двери стоял Алек Кратов.

Увидев его, Анна резко отвернулась и отошла к окну.

— Ну, если тебе шестнадцать, то ты должна хорошо знать историю средних веков. Верно?

Ларинда поспешно кивнула.

— Тогда скажи мне, пожалуйста, что делали в то смутное тёмное время с учениками, которые лгали самым бессовестным образом?

Ларинда недоверчиво посмотрела на Кратова.

— Вызывали родителей… — несмело предположила она.

— Двойка! Их нещадно секли розгами. По одному месту.

Кратов подошёл к ней, взял за плечи и подвёл к двери.

— Так что, мой тебе совет, — он легонько шлёпнул Ларинду по тому самому месту, — выметайся-ка ты отсюда, пока я не начал применять к тебе этот средневековый, устарелый, но, по мнению очевидцев, весьма действенный рецепт.

— И больше не мешай людям работать! — крикнул он вслед.

Проводив девчонку взглядом, Кратов повернулся.

— Здравствуйте, ребята.

Шренинг кивнул. Анна, словно не услышав, продолжала смотреть в окно.

— И много у вас таких паломников?

Шренинг неопределённо пожал плечами.

— Фу, жарко здесь у вас, прямо баня. — Кратов подошёл к Анне и обнял её за плечи. — Тяжело? Ну-ну, — взбадривающе встряхнул он её.

Анна освободилась и молча отошла на середину комнаты.

— Знаю, что не сладко, — вздохнул Кратов. Он вскинул голову и, прищурившись, посмотрел на Шренинга:

— Сбылась твоя мечта, Ред.

Шренинг вопросительно посмотрел на него.

— Помнишь, ты как-то сетовал — какие мы врачи? Вот, мол, раньше врачи имели дело с людьми, а теперь с людьми имеют дело кибердиагносты. А врачи занимаются отвлечёнными исследованиями. Теперь у тебя как-никак тысяч десять пациентов. Даже больше.

Шренинг одарил его испепеляющим взглядом.

— Так как у вас дела? — словно ничего не заметив, спросил Кратов.

— Хорошо, — буркнул Шренинг. — Недели через четыре в городке не останется ни одного нормального человека.

— Нормального человека… — горько покачал головой Кратов, но тут до него дошёл и другой смысл фразы. — Через четыре недели? — опешил он. — Да ты что?

— Чёрт побери! — ударив кулаком по столу, взорвался Шренинг. — Не могу я заниматься сразу всем: людьми, биомеханизмами, синтетпищей, посевными семенами, гидропонным мясом…

— С сегодняшнего дня у тебя останутся только люди, — прервав его, твёрдо пообещал Кратов. — Ребята из санлаборатории уже освоили твою методику и переключаются на всё остальное.

Шренинг недоверчиво молчал.

— К тебе что, продолжают поступать заказы?

— Нет, — наконец проговорил Шренинг, и его губы впервые за столько дней дрогнули в подобии благодарной улыбки. — Спасибо. Вот за это спасибо.

— Так как теперь со сроками?

— Теперь, может быть, и управляюсь за две недели, — снова помрачнел Шренинг.

— Знаю, о чём ты сейчас думаешь, — хмыкнул Кратов. — Меня бы сейчас коленкой и в двери, как ту девчонку. Чтобы не мешал работать.

Шренинг бросил на него быстрый взгляд.

— Кстати, — продолжал Кратов, — я пришёл к вам по тому же поводу.

Анна стремительно повернулась и пристально посмотрела на Кратова.

— Нет! — отрезала она.

— Что нет, Аннушка? — ласково, словно ничего не понимая, спросил Кратов.

— С вашим сердцем…

— А что мне прикажешь с моим сердцем? Лечиться? Так Центр сердечно-сосудистой регенерации находится не здесь.

— Именно поэтому и нельзя.

— А что мне остаётся? С детьми на базу или на «Шпигель»? — Кратов покачал головой. — Нет, ребята. Если бы я дарил людям бессмертие, я бы пошёл последним. А так… Вчера меня уже обвинили в том, что я создаю на Снежане колонию иновариантов.

Шренинг похолодел. То, чего он больше всего боялся…

— Кто? — мрачно сдвинул брови, спросил он. — Из КСЧ?

— Да нет. Комитет статуса человека здесь пока ни при чём. Объявился тут один… — Кратов невесело усмехнулся. — А резидент КСЧ что-то никак не проявляет себя. Молчит. Я даже не знаю, кто он. Кто-то же, вероятно, из вашей братии. Может быть — ты?

— Я? — удивился Шренинг. Он чуть было не рассмеялся. — Неужели вы считаете, что резидент КСЧ мог бы взяться за такое дело?

— А почему бы и нет? В конце концов он тоже человек… Кстати, спохватился Кратов, — мы не заболтались?

— Нет, — успокоил Шренинг. — У нас есть ещё двадцать минут до приёма следующей партии. Впрочем, скафандры надевать уже пора.

— А это зачем? — удивлённо спросил Кратов, оглядывая лабораторию.

— В реанимационном зале температура шестьдесят пять градусов, ответил Шренинг и, посмотрев на Кратова, усмехнулся. — Вы что, думаете, мы здесь работаем? Мы здесь отдыхаем.

— Ясно, — кивнул Кратов. — Я пойду со следующей партией.

— Нет. — Анна отрицательно покачала головой. — Двое суток вам придётся подождать.

— Что, даже по старой дружбе нельзя без очереди? — подмигнул Кратов.

— Не в этом дело. Двое суток вам придётся ничего не пить. Обезвоженный организм лучше переносит акватрансформацию.

— Милая девушка, — улыбнулся Кратов, — можешь мне поверить, что в течение двух суток я не только ничего не пил, но и не ел. И статусграммы за три года у меня с собой.

— А как же ваша работа? — безнадёжно спросила Анна. Она уже поняла, что отговорить Кратова ей не удастся.

— Работа? А при чем здесь работа? — Кратов недоумённо пожал плечами. — Не вижу разницы, кто будет руководителем работ: Алек Кратов или акватрансформант Алек Кратов.

Сажин в очередной раз оглянулся на свою измученную спутницу. Юсику шатало, ноги у неё подкашивались, она поминутно спотыкалась на застругах выветренных бороздах спрессованного снега.