Томас Диш - Незамужняя девушка и Смерть

- У вас очень симпатичная квартира, - заметил Смерть.

- Спасибо. Но боюсь, я ее здорово запустила. Конечно, ее лучшее достоинство - вид из окон. - Но едва эти слова сорвались с ее языка, как она сообразила, что вида-то никакого нет. Дождь застилал все, кроме ближайших крыш. Центр Международной торговли вообще растворился в воздухе.

А может, это первый признак умирания? - вдруг подумалось Джилл. Может, город съежится вокруг нее, пока не останется ничего, кроме этой комнаты, затем - этой кровати, и наконец - ее тела, которое немедленно схлопнется в единственный глаз с голубым зрачком? Глаз зажмурится и...

Смерть распахнул пиджак и расстегнул ширинку.

- Приступим? - спросил он. Засунув палец в трусы, извлек наружу свой член: какой-то мягкий, сморщенный, неопределенно-пастельного, как замороженная курица, оттенка.

Джилл невольно отвела глаза и принялась рассматривать брюки Смерти, тисненые узоры на его мокасинах, его рот, растянутый в смущенно-вкрадчивой улыбке.

- И что от меня требуется? - спросила она.

- То, что вы считаете наиболее естественным, Джилл.

Она робко взяла рукой его вялый член и слегка стиснула. Железки немножко порозовели - под цвет консервированного лосося. Смерть подался вперед. Бамбуковый стул заскрипел.

- Может быть, вы попробуете его поцеловать?.. - предложил он.

- В смысле, минет вам сделать?

Смерть скривился. Его член стеснительно скукожился.

- Если вы предпочтете отказаться от своего решения, - сказал Смерть обиженно, - я могу уйти прямо сейчас.

Мысленно толкнув себя локтем под ребра, Джилл напомнила себе о своем отчаянии, усталости, апатии и всех других причинах, побудивших ее умереть. Странное дело, она ведь не девственница, да и акт этот самый никогда не вызывал у нее непреодолимого отвращения, спросите хоть Ленни Раиса (то был ее последний бойфренд, восемь месяцев назад уехавший в Калифорнию). Если бы только Смерть не обращался с ней так небрежно, будь он хоть чуточку нежен, прояви он хоть малейшее уважение к ее индивидуальности...

- Нет! - вскрикнула она, упав на колени и лихорадочно думая. - Не уходите. Я просто немного... изумилась. Я сделаю все, чего вы захотите.

- Только если вы тоже этого захотите, - заявил Смерть.

- Да хочу я, хочу.

И, собрав волю в кулак, в течение пятнадцати минут она пыталась что-то сделать, но все ее усилия пропали зря. Раза два казалось, что у Смерти сейчас все-таки встанет, и Джилл удваивала старания. Но тем скорее истощались ее силы. Сизифов труд какой-то. "Неужели он импотент?" подумалось Джилл.

Отстранившись, Смерть вытер свой член бумажным носовым платком.

- Вероятно, вы считаете меня импотентом.

- Нет, что вы. Нет, это я во всем виновата.

- Так вот, отнюдь. Обычно у меня все проходит как по маслу. Раз-два-три, и готово. Просто, как я уже пояснял, я сейчас очень загружен. Вас много, а я один.

- Я еще попробую, - устало пообещала Джилл.

- В одиннадцать тридцать меня ждут на Семьдесят седьмой. Я пойду, а то опоздаю.

- Пойдете! А мне что делать? Вы разве не хотите меня... - Джилл поглядела в окно. За время пребывания Смерти в ее квартире даже последние крыши скрылись из виду. - Или я уже мертва?

Смерть презрительно фыркнул:

- Моя дорогая девочка, будь вы мертвы, вы бы этого не заметили. Услуга за услугу: чтобы вас прикончить, я обязательно должен кончить.

Джилл сложила руки на груди:

- Это несправедливо.

- А знаете, давайте-ка я вернусь вечером - в нерабочее время. Вас это устраивает?

Разве могла она не согласиться?

Смерть сдержал слово. Он появился в полдевятого вечера. Бургундское сорта "Альмаден", купленное им в погребке на Кристофер-стрит, отлично пошло под говядину а-ля бургиньон, приготовленную Джилл. На десерт было фисташковое мороженое, залитое сверху ледяной водкой. Джилл надела парусиновое платье-сафари от "Лорда-энд-Тейлора", оставив незастегнутыми три верхние пуговицы. Сначала она хотела облачиться в более пикантное мини из макраме, но затем решила, что в данной ситуации необходимо выглядеть не столько кокетливой, сколько сговорчивой.

На проигрывателе безостановочно крутилась одна и та же пластинка. Вальсы Штрауса: "Жизнь артиста", "Голубой Дунай", "Динаматион", "Сказки венского леса", "Венская кровь", "Императорский вальс". Затем иголка автоматически возвращалась на первую дорожку, и все начиналось сызнова: "Жизнь артиста", "Голубой Дунай"...

Смерть так расслабился, что позволил Джилл снять с себя пиджак и галстук, после чего, спеша загладить воспоминания об утреннем фиаско, взял инициативу на себя.

Вначале Джилл еще на что-то надеялась. Пару раз Смерть был близок к успеху, тем более что теперь они не качались на бамбуковом стуле, а устроились по-человечески, на кровати. Но надежды скоро превратились в дым. Наконец, когда макияж на лице Джилл вконец размазался, а одна из ее искусственных ресниц накрепко сплелась с волосами в паху Смерти, Джилл капитулировала.

- Проклятие, - проговорил Смерть.

Джилл так замучилась, что уже ничего - даже досады - не чувствовала.

- Даже не знаю, что тут сказать.

- Ничего, - успокоила его Джилл.

- Может, попробуем в другой раз?

- А что, если я приду к вам в офис?

- Отличная мысль. - В этот момент он согласился бы на свидание где угодно: на кладбище, в церкви, между ног статуи Свободы...

Допив остатки "Калуа" двухлетней давности - Джилл берегла недопитую бутылку как память о некой вечеринке на Двенадцатую ночь два года назад, Смерть ушел. Джилл подошла к проигрывателю и выключила его. "Венская кровь" прервалась на полутакте.

Она так вымоталась, что даже не стала мыть тарелки. Пусть тараканы попразднуют, подумала она, и легла спать.

Придя, Джилл не застала Смерть в офисе. Если верить секретарше, он ушел всего несколько минут назад, хотя Джилл (как было синим по белому записано в его календаре) было назначено на одиннадцать часов - ровно на то время, которое в этот момент показывали большие солидные часы на стене: одиннадцать ноль-ноль то есть. Какое-то время Джилл не без удовольствия вслушивалась в успокаивающие, не слишком монотонные звуки офисной жизни: секретарша Смерти распечатывала текст с диктофона. Щелчок ножной педали тишина - еще один щелчок - яростный стрекот пишущей машинки - щелчок тишина...

Прошло полчаса, а Смерти все не было. Сознавшись сама себе, что ей скучно, Джилл стала перелистывать лежащие в приемной журналы, пока не обнаружила в "Космополитен" прелестную злую статью о том, как научиться злиться прелестно и с пользой. Честно говоря, с данной эмоцией у Джилл всегда были сложности, но если уж ей удавалось как следует разозлиться, о, это было блаженство! Приятная дрожь пробегала по ее застоявшемуся телу, и адреналин, бьющий живительным ключом, обильно орошал постылые будни. Каждая молекула в мире начинала двигаться чуть-чуть быстрее, пока окружающая действительность не обретала чудесное сходство с лучшими голливудскими фильмами (в главных ролях Джордж С.Скотт, Гленда Джексон и Лайза Минелли). Причем другими средствами, кроме злобы, этого достичь было нельзя.