Михаил Грешнов - Море

Жабры какой рыбы вставили Тилю, он не знал, - длинное название на незнакомом ему языке.

Опять вводили биометилтонал, и профессор все чаще говорил Тилю:

- Молодец!

Тилю вынули два ребра. Теперь на их месте жабры. Тиля поместили в широкую ванну с проточной водой. Ванна ему не нравилась. Белизна ее и сейчас перед глазами Тиля. Ему кажется, что он в обширной тарелке - от горизонта до горизонта. Он бьет ногами, чтобы выпрыгнуть вон из белого. И действительно, он уже плывет в вольере, на ногах у него ласты.

- Тиль! - кричит ему профессор с берега.

Тиль переворачивается на спину, и вместо лица профессора, которое он привык видеть над собой в ванне, перед ним солнце, круглое, ослепительное.

- Молодец, Тиль, - говорит солнце.

Тилю опять весело, он переворачивается в воде и, работая ластами, мчится на сетку вольера. Сетка исчезает - Тиль в океане.

Наконец он узнает, что там, на дне.

На дне было прохладно, не качало, как вверху на волнах. На дне был песок, и Тиль, опустившись на него, пошел. Ласты оставляли следы. И еще оставляли легкие облачка песка, поднятые движением ног. Облачка тут же исчезали - песок осаждался. Это было забавно. Можно поднять тучу песка и смотреть, как она тает, оседает на дно. Встречались камни. Два камешка Тиль поднял со дна, нес в руках. Над ним колыхался большой красный пирог - так виделось снизу дно катера, сопровождавшего Тиля в первое плавание. Оттуда слышалось:

- Тиль, где ты?

Тиль был на дне. Обруч гидрофона окружал его голову, слышалось настойчивое:

- Тиль, где ты?

Тиль пошевелился во сне, ему кажется, что призыв и сейчас звучит в ушах.

Между тем он продолжал идти, оглядываясь по сторонам. Две мурены появились неизвестно откуда, закружились вокруг него.

Тиль постучал камнями одним о другой. Мурены исчезли.

- Тиль, где ты?

- Здесь...

- Возвращайся! - звали с катера.

Тилю не хотелось на катер.

- Возвращайся!..

Тиль пошевелился опять - призыв звучал, надо было возвращаться.

Призыв звучал в самом деле, но Тиль продолжал спать.

Спать было хорошо, спокойно, но сновидения исчезли, не беспокоили Тиля.

Разбудила его боль, охватившая бедро, ногу. Тиль очнулся мгновенно, схватился за нож. Второе бугорчатое щупальце обвилось вокруг шеи. Твердый роговой клюв тянулся к его лицу. В пещере было светлее. Солнце над океаном стояло напротив рифа, стелило у входа светлую полосу. Тиль рассмотрел черный мешок, надвигавшийся на него, третье щупальце, поднятое над головой. Боль в бедре была раздирающая. Но Тиль уже знал, что делать. Нож был в руке, рука свободна. Это давало Тилю преимущество. Больше Тиль не боялся. Взмахнул ножом, как его учил Клабс, мгновенным рывком выбросил лезвие. Щупальце на шее ослабло, дернулось. Бедро все еще грызла боль, но Тиль уже яростно кромсал второе щупальце, третье. "Так! - мысленно приговаривал Тиль, когда удар ножом достигал цели. Так!.." Хватка стала ослабевать, но щупальца еще держали ногу, обжигали спину присосками.

- Так! - Стиснув зубы, Тиль продолжал отбиваться ножом. Освободил ногу.

- Еще! - Тиль извивался - в воде это было легче, чем на суше, - приподнялся над полом пещеры. - Так! - Четвертое щупальце безвольно заколыхалось и отплыло.

Победа давалась в борьбе, но Тиль не сомневался, на чьей стороне сила. Чудовище попятилось, выпустило черную струю сепии. Тиль на ощупь продолжал отсекать щупальца, пока под ноги ему не упал вялый бурдюк. Перешагнув через него, Тиль направился к выходу. Хозяин пещеры или случайно зашедший охотник остался издыхать позади - это не интересно Тилю.

Схватка не утомила его. Тиль был сильнее всех. Ему так говорили, ему внушали:

- У тебя разум. У тебя руки.

- Оружие, - Клабс учил его обращаться с ножом. - Будь смелым!

Тиль подвижен и ловок. Обучен дышать через жабры - ровно поднимать и опускать грудь. Тиль и сейчас, после схватки, дышит без напряжения. С благодарностью вспоминает Клабса, профессора. Он очень обязан им. Порой он любил их - профессора, ассистента. Но море он любит больше.

"Возвращайся!.." - звучит у него в ушах голос Клабса.

Тиль не вернется.

Выйдя из пещеры, он вкладывает нож в ножны. Корабль действительно звал Тиля. Вернулся в бухту, бросил якорь. Даже без гидрофона Тиль слышал его призыв во сне. Но сейчас Тиль уже ничего не слышит: плывет в океане. Нашел проход между рифами и, не показавшись на поверхности, ушел в океан, навсегда расставшись с островом, с кораблем.

- Мальчишка сбежал, - Клабс поднял голову от аппарата. Четыре часа вызываю - тщетно.

Сау молчал. Он думал.

- Сбежал! - упрямо повторил Клабс.

- Вы полагаете? - наконец спросил Сау.

- Если его не сожрали акулы.

- Это другое дело, Клабс. Именно в это я и не верю.

- Верите, что сбежал?

- Возможно, - ответил Сау.

- Что вы считаете лучшим?

- Первое, Клабс. Пусть мальчишка бежит. Это будет хорошим продолжением эксперимента.

- Один в океане!

- Да, Клабс. Пусть побудет один.

- Не понимаю, - признался Клабс.

- С нашей помощью он был все равно что на костылях. Пусть поживет один.

- Погибнет.

- Начнем эксперимент сначала.

- Недешево обойдется.

- Зато, если мальчик выживет, эксперимент окупится во сто крат.

- Без помощи, без контроля...

- Без контроля он не останется.

- Профессор?..

- Мальчик не капля в море. Не затеряется.

Клабс слушал молча.

- Проявит себя, - продолжал Сау. - Его увидят с кораблей, с вертолетов. О нем будут знать моряки и туристы. И мы будем знать, Клабс.

- Как же он будет жить?

- В этом вся суть. Тиль держит экзамен.

Клабс обернулся к аппарату:

- Тиль, где ты? Тиль...

Ему очень хотелось, чтобы мальчишка откликнулся, но в аппарате шумело море.

Корабль опять ушел.

- Мы еще вернемся, - утешал ассистента Сау.

Это действительно утешило Клабса. Он все время поглядывал на океан: Тиль очень был нужен Клабсу.

Море шумело. Корабль уходил на восток. Тиль не знал этого, плыл в противоположную сторону. Он редко показывался на поверхности, плыть в глубине было спокойнее. В воде он уставал меньше, здесь он мог покрыть большие расстояния. Куда он плыл? Никуда. Океан велик, можно плыть куда хочешь. Тиль, однако, придерживался островов и Барьерного Рифа. Здесь легче кормиться, больше разнообразия.

Это разнообразие привлекало его. Тиль был мальчишкой и считал, что все вокруг создано для него.

- Мое! - говорил, глядя на синюю поверхность, на небо.

- Мои! - вспугивал в глубине стайки рыб.

Он сам был рыбой.

Сау этого и хотел - приобщить человека к водному миру. Но самое большее, что мог дать Сау человеку, - жабры и ласты. Остальное человек должен взять у океана.