Рэй Брэдбери - Ночь семьи

- Давай-ка, соня, быстренько заканчивай с этим, и перейдем к следующему.

Натирая дерево воском, Тимоти заглянул внутрь.

- Дядя Эйнар большой, правда, папа?

- Угу.

- А сколько в нем росту?

- Посмотри на ящик, увидишь.

- Я просто спросил. Семь футов?

- Много болтаешь.

Около девяти Тимоти вышел из дома в октябрьскую ночь. Два часа он бродил по полям, собирая поганки и пауков. Дул ветер - то теплый, то холодный. Его сердце вновь забилось от волнения. Сколько, сказала мама, будет в гостях родственников? Семьдесят? Сто? Он прошел мимо спящей фермы.

- Знали бы вы, какой у нас сегодня праздник, - сказал он мягко светящимся окнам. Он поднялся на холм и посмотрел на засыпающий городок в нескольких милях отсюда. Виднелся белеющий циферблат часов над мэрией. В городке тоже ничего не знали.

Тимоти принес домой множество банок с поганками и пауками.

В маленькой часовне в подвале отслужили короткую службу. Все было как обычно: папа читал черные заклинания, прекрасные мамины руки, точно вырезанные из слоновой кости, творили оборотные знамения, а все дети стояли перед алтарем - кроме Сеси, которая лежала в постели наверху. Но Сеси тоже была здесь - можно было заметить ее в глазах то Биона, то Самуэля, то в маминых... а вот она в тебе, раз- и исчезла.

Тимоти горячо молился Черному Повелителю, чувствуя, как все в нем сжимается от волнения.

- Пожалуйста, пожалуйста, помоги мне вырасти, и пусть я буду такой же, как мои сестры и братья. Я не хочу быть другим. Если бы я умел вкладывать волосы в восковые фигурки, как Элен, или заставлять людей влюбляться в себя, как Лаура, или читать странные книги, как Сэм, или иметь уважаемую работу - как Леонард и Бион. Или даже, может, завести семью, как мама с папой...

В полночь на дом навалилась гроза. Ослепительными белыми стрелами вонзались в землю молнии. Слышно было, как приближается, осторожно нащупывая дорогу, торнадо, и его воронка жадно вгрызается в сырую землю. А потом парадная дверь наполовину слетела с петель, распахнулась и криво повисла - и вошли дедушка с бабушкой, только что из Старого Света!

И после этого стали собираться гости, один за другим. То постучат с парадного крыльца, то поскребутся с черного хода, то захлопают крылья у окна. Шорох в подвале; посвист осеннего ветра, залетевшего в трубу... Мама наливала в огромную хрустальную чашу для пунша алую жидкость, которую привез Бион. Папа скользил из комнаты в комнату, зажигая черные свечи. Лаура и Элен развешивали на стенах гирлянды из ветвей волчьего лыка. А Тимоти стоял среди всей этой суеты - руки дрожат, на лице - никакого выражения - смотрел то туда, то сюда. Хлопают двери, звучит смех, льется со звоном алая жидкость, темнота, гудит ветер, гулко хлопают крылья, шлепают ноги и лапы, кого-то приветствуют у дверей, слышно, как гремят полированные ящики, скользят мимо тени - подходят, проходят, колышутся, нависают.

- Ого, ну а это, конечно, Тимоти?

- Что?..

Ледяная ладонь сжимает его руку, длинное, заросшее лицо склоняется над ним.

- Славный, славный паренек, - говорит незнакомец.

- Тимоти, - это уже мама, - Тимоти, это дядя Ясон.

- Здравствуйте, дядя Ясон.

- А это... - Мама увела от него дядю Ясона. А тот оглянулся на Тимоти поверх наброшенного на плечи плаща и подмигнул.

Тимоти остался один.

Откуда-то издалека, из-за горящих во тьме черных свечей, послышался высокий звонкий голос - Элен.

- ...А вот мои братики - они действительно умные. Угадайте, чем они занимаются, тетя Моргиана!

- Куда мне угадать.

- Они держат похоронное бюро в городе!

- Что?! - и изумленный вздох.

- Представьте себе! - и пронзительный смех. - Разве это не здорово?

Тимоти стоял совершенно неподвижно. Смех затих.

- Они привозят еду для мамы, папы и всех нас, - продолжила Лаура за сестру. - Кроме, конечно, Тимоти...

Неловкая пауза. Голос дяди Ясона:

- Ну? Говори уж. Что такое насчет Тимоти?

- Ох, Лаура, твой язык... - вздохнула мама. Лауре пришлось продолжить. Тимоти зажмурился.

- Тимоти не... ну... он не любит кровь. Он у нас неженка.

- Он еще научится, - поспешно сказала мама и повторила уже более твердо: - Он научится. Он мой сын - он научится. Ему еще только четырнадцать лет!

- Я вырос на этой пище. - Голос дяди Ясона отдавался по комнатам, ветер за окном играл на ветвях деревьев, как на струнах арфы; дождик простучал в окно - "вы-рос-на-э-той-пище..." - и исчез. Тимоти прикусил губу и открыл глаза.

- Я сама виновата, - теперь мама вела их в кухню. - Я пыталась его заставить. А разве можно насильно кормить детей - их стошнит, и они навсегда потеряют вкус к этой еде. А Бион, например, только в тринадцать лет...

- Понимаю... - пробурчал дядя Ясон. - Конечно, Тимоти поправится...

- Я не сомневаюсь в этом, - с вызовом ответила мама.

Пламя свечей вздрагивало, когда тени скользили из одной затхлой комнаты в другую по всей дюжине комнат дома. Тимоти чувствовал, что замерз. Почувствовав запах тающего жира, он не глядя схватил свечу и пошел по дому, делая вид, будто расправляет креп на стенах.

- Тимоти, - прошептал кто-то за разрисованной стеной, шипя и со свистом выдыхая слова, - Тимоти боится темноты!..

Голос Леонарда. Гад этот Леонард!

- Просто мне нравится эта свечка, и все, - укоризненно прошептал Тимоти.

Снова шум, смех, гром. Каскады гулкого смеха! Стук, щелканье, возгласы, шуршание одежд. Сырой туман ползет сквозь парадную дверь. Из тумана, складывая крылья, вышел высокий человек.

- Дядя Эйнар!

Тимоти бросился к нему - тонкие быстрые ноги пронесли мальчика сквозь туман, под зеленые колышущиеся тени крыльев. Он кинулся на руки дяди Эйнара, и тот подхватил его.

- У тебя есть крылья! - Он подбросил мальчика под потолок - легко, будто шарик репейника. - Крылья, Тимоти, - лети!

Внизу кружились лица. Кружилась тьма. Шел колесом, улетая вдаль, дом. Тимоти был легким, как ветер. Он взмахнул руками. Руки Эйнара поймали его и вновь подбросили к потолку. Потолок, похожий сейчас на обгоревшую стену из-за черного крепа, помчался вниз.

- Лети, Тимоти! - громко, звучно кричал Эйнар. - У тебя крылья! Крылья!..

Он ощутил в экстазе, как прорастают на лопатках крылья, как они прорывают кожу, как разворачиваются молодые, еще влажные перепонки. Он закричал что-то, сам не зная что, и дядя Эйнар снова подкинул его.

Осенний ветер ударился о дом, и тут же обрушился дождь - да так, что вздрогнули балки, а люстры взмахнули злыми огненными язычками свечей. И все сто родичей выглянули из темных зачарованных комнат, окружавших холл, туда, где дядюшка Эйнар крутил мальчика, как цирковой жезл.

- Ну, хватит! - сказал наконец дядя Эйнар. Тимоти опустили на пол. Он взволнованно и устало обнял дядю Эйнара, счастливо всхлипывая.