Айзек Азимов - Стальные пещеры

Он всё ещё не знал, какое озарение трижды посетило его: на грани сна, затем на грани обморока и, наконец, в момент полной расслабленности.

«Он успел раньше».

По-прежнему непонятно, однако он всё равно убедил председателя, полностью справился со своей задачей. Так, может, и смысла-то никакого нет? Будто деталь механизма, которая никуда не вставляется и словно бы бесполезна? Так, просто чепуха?

Это продолжало его грызть, и за стол он сел победителем, обманутым своей победой. Его мучило ощущение, что он упустил главное.

И вообще, не отступит ли председатель от своего решения? Амадиро проиграл сражение, но он из тех, кто ни при каких обстоятельствах до конца не сдаётся. Если отдать ему должное и поверить, что он не кривил душой, утверждая, что им движет не честолюбие, а патриотизм, любовь к Авроре, он ни за что не сдастся.

Пожалуй, следует предостеречь Фастольфа.

— Доктор Фастольф, — сказал Бейли, — мне кажется, это ещё не конец. Доктор Амадиро будет по-прежнему добиваться изоляции Земли.

Фастольф кивнул и придвинул к себе тарелку.

— Не сомневаюсь. Я другого и не жду, но, поскольку с вопросом о гибели Джендера покончено, опасаться больше нечего. Теперь, когда он лишился этого козыря, я знаю, что в Законодательном собрании верх всегда будет за мной. Не бойтесь, мистер Бейли, Земля выйдет в космос. И мести Амадиро — он человек злопамятный — тоже не опасайтесь. Вы покинете Аврору ещё до захода солнца. И вас, разумеется, будет сопровождать Дэниел. Ну а наше сообщение, которое мы отправим с вами, обеспечит вам солидное продвижение по службе.

— Я буду рад поскорее вернуться, — сказал Бейли. — Но надеюсь, у меня ещё есть время попрощаться кое с кем. Я… я хотел бы повидать Глэдию, а также пожелать всего доброго Жискару, который, возможно, вчера ночью спас мне жизнь.

— Ну разумеется, мистер Бейли! Но что же вы не едите?

Бейли послушно начал ковырять у себя в тарелке — еда не доставляла ему никакого удовольствия. Она почему-то казалась безвкусной, точно воспоминание о разговоре с председателем и недавней победе.

Он не должен был победить. Почему председатель не прервал его, а дал договорить? Да и Амадиро мог бы всё отрицать наотрез. И его слово должно было бы перевесить утверждения и рассуждения землянина.

Впрочем, Фастольф ликовал.

— Я опасался худшего, мистер Бейли. Я опасался, что встреча с председателем преждевременна, что у вас не найдётся что сказать, чтобы изменить положение. Но вы справились великолепно! Слушая вас, я был просто вне себя от восхищения. Я всё время ждал, что Амадиро потребует, чтобы его слово поставили выше слова землянина, пребывающего в полубезумии, потому что он оказался на чужой планете под открытым небом…

— Извините, доктор Фастольф, — ледяным тоном перебил Бейли, — но я не пребывал в полубезумии. Единственное исключение — прошлая ночь, но больше я ни разу не терял контроля над собой. Всё остальное время на Авроре я был в здравом рассудке, пусть иногда и чувствовал себя не наилучшим образом. — Наружу прорывался тот гнев, который он вынужден был подавлять, пока говорил с председателем. — Только во время грозы, сэр… Ну и конечно, — вдруг вспомнил он, — на корабле… несколько секунд, когда мы приближались к Авроре…

Он не понял, почему, каким образом, с какой быстротой его осенила мысль… воспоминание… истолкование. Мгновение назад её не было, а теперь она пронизала его сознание — чёткая, ясная, как будто всё время была там, прячась за завесой мыльных пузырьков.

— Иосафат! — потрясенно пробормотал он и вдруг ударил кулаком по столу, так что задребезжали тарелки. — Иосафат!

— Что с вами, мистер Бейли? — растерянно спросил Фастольф.

Бейли уставился на него, не сразу осознав вопрос.

— Ничего, доктор Фастольф. Просто при мысли о наглости Амадиро, когда он погубил Джендера, а потом постарался свалить вину на вас и подстроил, чтобы я вчера попал в грозу, а сегодня приписал мне из-за этого безумие, просто при этой мысли я поддался возмущению.

— Напрасно, мистер Бейли. И, кстати, Амадиро никак не мог убить Джендера. Это всё-таки была случайность. Хотя, бесспорно, работа Амадиро с Джендером могла значительно увеличить вероятность такой случайности. Но я решил не возвращаться к этому.

Бейли слушал его вполуха. То, что он сказал Фастольфу, было лишь отговоркой, а то, что говорил Фастольф, никакой важности не имело. Это, как сказал бы председатель, не имело отношения к рассматриваемому вопросу. Собственно говоря, всё, что произошло, все объяснения Бейли не относились к делу. Хотя это ничего не меняло.

За одним исключением… и не сразу.

— Иосафат! — прошептал он про себя и внезапно с аппетитом принялся за еду.

Снова Бейли пересек луг между домом Фастольфа и домом Глэдии. Он увидит Глэдию в четвертый раз за три дня — и (сердце у него болезненно сжалось) теперь в последний.

Его сопровождал Жискар — на некотором расстоянии, оглядывая окрестности ещё более внимательно, чем прежде. Но для чего, если все факты уже известны председателю? Да и вообще, с самого начала опасность угрожала не ему, а Дэниелу. Видимо, Жискар ещё не получил новых инструкций.

Только один раз он приблизился к Бейли — когда тот его окликнул:

— Жискар, а где Дэниел?

Жискар мгновенно очутился рядом с ним, словно не хотел повышать голоса.

— Дэниел отправился в космопорт вместе с другими нашими, чтобы организовать вашу доставку на Землю. Он встретит вас в космопорту, сопроводит на Землю и попрощается с вами уже там.

— Отлично! Мне дорог каждый лишний день, который я проведу с Дэниелом. А ты, Жискар? Ты полетишь с нами?

— Нет, сэр, я получил инструкции остаться на Авроре. Однако Дэниел и без меня будет хорошо вам служить.

— Не сомневаюсь, Жискар, но мне будет не хватать тебя.

— Благодарю вас, сэр, — сказал Жискар и столь же молниеносно унесся в сторону. Бейли секунду-другую задумчиво следил за ним… Нет, всему своё время. Сейчас его ждет Глэдия.

Она вышла к нему навстречу, и как она изменилась за какие-то два дня! Нет, она не сияла радостью, не танцевала, не искрилась весельем, в её лице и глазах оставалась серьёзность, следствие шока и горькой потери, но тревога, безнадёжность исчезли, сменились светлой безмятежностью, словно она вдруг поняла, что жизнь продолжается и даже приносит радость.

Она протянули ему руку с теплой дружеской улыбкой.

— Пожми её, Элайдж, пожми же! — сказала Глэдия, когда он замялся. — Смешно, если после прошлой ночи ты будешь стесняться и делать вид, будто не хочешь дотронуться даже до моей руки. Как видишь, я всё помню и ни о чём не жалею. Наоборот!