Подводный город Протто - Эдуард Романович Шифман

Тир внимательно посмотрел мне в глаза. Я вспомнил, как он молча завел коптер, чтобы увезти Зэю в Южный сектор. Я знал, что он больше ни о чем не спросит. Просто сделает все, чтобы Зэя была счастлива. Я знал, что и Зэя не подведет его. Возможно, иногда он будет чувствовать себя одиноким, когда что-то важное в ее жизни отодвинет его любовь. Но она всегда будет возвращаться к нему, чтобы набраться сил перед новыми испытаниями. А он всегда будет ждать ее, чтобы снова сделать счастливой.

Пришел Лео. За ним все остальные. Рэя посмотрела на Зига, ожидая, что он готов спуститься, но Лео сказал:

– Сначала Тир и Зэя.

Тир хотел возразить, но Зэя обняла его и сказала:

– Хочу проститься с родителями. Не волнуйся.

Я понял, что она похожа на деда. Так же ничего не обещает. Просто говорит о том, что считает важным.

Тир кивнул. Встал в центре круга, и Рэя провела его. Когда голова подростка скрылась и руки его разжались и ушли вниз, Зэя тоже встала в центре. Лео и Рэя обняли дочь. Они постояли молча. Это было прощание как перед дальней дорогой, возможно, вечной разлукой. Родители надеялись, что Зэя будет жить долго и счастливо. Зэя – что они смогут выжить. Что дед, и Зиг, и еще Кор помогут им.

– Начиная с завтрашнего дня перед закатом приходи к Месту, – Лео больше ничего не сказал. И так все было ясно.

Зэя прижалась к отцу, затем к матери, как будто пытаясь передать им свою силу, отстранилась и стала медленно погружаться. Рэя с печальной улыбкой проводила дочь и обняла Лео. Мы все стояли вокруг Места: дед, Рэя и Лео, Зиг и Кор. Почему дед решил оставить меня – мне до сих пор неясно. Какое-то предчувствие. Суеверное предположение, что удача стоит за моей спиной. Не знаю. Дед отправил всех отдыхать и готовиться к отлету. Мы остались с ним одни. Меня мучили вопросы, и он знал это.

Удастся ли нам остановить Верховного? Я почему-то не испытывал ко всем хранителям сильной неприязни. Да, Верховный и его сынок были отвратительны. Но ведь Кор тоже хранитель. Его погибшие друзья – хранители. Они сражались с нами бок о бок. Среди хранителей были те, кто не заслуживал ненависти. Они были словно потерявшиеся в лесу дети. Одичавшие, забывшие, что есть на свете вещи поважнее власти. Что есть еще добро и любовь. Что есть счастье.

Я думал о том, какие ужасные последствия могут быть, если отдалиться друг от друга. Как быстро можно потерять хорошее, если забыть о главном.

Я вспомнил дома эо, которые умирают, покрываются серой пылью и превращаются в камень, если исчезает связь с Протто. Но ведь и наши сердца покрываются серым налетом и превращаются в камень, когда мы перестаем чувствовать связь с другими. Наверное, сердца хранителей тоже покрылись камнем, когда эо отдалились друг от друга. Но если можно оживить умерший дом, может быть, есть способ убрать налет с сердец эо, чтобы они снова были вместе.

Я поднял голову и увидел, что дед смотрит на меня. Мы, крысы, не умеем читать мысли, но мне иногда кажется, что дед знает, о чем я думаю.

– Ну что, малыш? Ты молча киваешь головой и машешь лапами так, будто вдруг осознал сложность бытия.

– Дед, днем я помог Кору слиться с Протто и вылечил его. А ведь он хранитель. Я подумал, не все хранители нам враги. Среди них есть просто одураченные. Как мне во всем этом разобраться?

– Нельзя воевать всю жизнь. Война когда-нибудь кончается. Придет время размышлений и прощения.

– Что же нам сейчас делать?

Он посмотрел на меня внимательно.

– Понимаешь, малыш, в сердце каждого из нас есть сто сосудов. В каждом плещется какая-то сила: храбрость, чуткость, нежность. И у каждого из нас эти сосуды наполнены по-разному. Вот возьмем храбрость. У Зига сосуд наполнен до краев. А у кого-то – чуть-чуть на донышке. Такому надо помочь быть храбрым. У каждого свое. Мы все разные. И хранители разные. Кому-то надо просто помочь, а кого-то придется заставить измениться.

– Дед, а есть у меня какой-нибудь сосуд, наполненный до краев? Как у Зига – храбрость?!

Дед посмотрел на меня. Он понимал, как важно мне поверить в себя.

– Иногда надо сотни лет, чтобы понять свою силу. В тебе есть что-то. Я всегда это чувствовал. Не зря Зэя выбрала тебя. Что она нашла в тебе? Может быть, ты любопытен, может, добр и восприимчив к чужой боли. Не знаю, – дед усмехнулся: – Пока что я вижу, как тебе везет. Может, в этом твоя сила?

На закате машины возобновили работу. Гул двигателей и шум падающих деревьев приблизился к нам. Клубящаяся пыль струилась по лесным тропинкам, покрывая белым налетом зеркало поляны вокруг Места. Пыль ела глаза и скрипела на зубах. Хотелось убежать подальше от ее всепроникающего щекочущего ноздри запаха. Мы сидели рядом с коптером посредине поляны и ждали. Ждали, пока на город опустится ночь. Но раньше пришли псы.

Они долго не появлялись. Опыт сделал их осторожными. Псы знали, что в ветвях деревьев затаились крысы, а на лесных тропинках их встретят «Белые повязки» с хлыстами. Они помнили, как электрические разряды режут их стальную защиту, кабели и маслопроводы.

Десятки псов остались лежать на пыльной каменистой равнине. Они никогда не вернутся к своим хозяевам. Строительные машины проедут по их телам, превращая совершенные механизмы в груды проводов и искореженного металла.

Псы еще не знали, что нет больше в каменном лесу защитников. Что некому остановить их на узких тропинках. Они молча стояли и ждали, пока машины расчистят пространство для последней битвы.

Стемнело. Хранители у линии заграждения включили прожекторы. Неровный дрожащий свет проник сквозь поредевший лес. Зыбкие, подвижные тени деревьев упали на поляну.

Один за другим выходили строительные роботы к краю поляны, пока не рухнули последние деревья, окружавшие Место. Здесь они встали. Устало опустили ковши и строительные бабы. Машины сделали свое дело и могли уйти на отдых. На свои зарядные площадки на Храмовой площади.

Псы и хранители расступились, давая им дорогу. Машины развернулись и покатили назад, на север. Покрытые пылью и подтеками масла, царапинами от ветвей деревьев, они были похожи на усталых лесорубов, которые возвращаются домой после тяжелого дня. Они дали место псам и хранителям, чтобы те продолжили работу. Разомкнувшиеся было ряды псов и хранителей снова сомкнулись. Окружили наш коптер с трех сторон. С четвертой слабым вечерним светом догорала стена купола.

Сквозь оседающую пыль хранители вглядывались вперед, пытаясь рассмотреть, что их ждет. Наконец они увидели нас. Не этого они ждали. Им казалось: вот рухнет ненавистный каменный лес, и они увидят испуганных и загнанных в ловушку смертных и крыс, ожидающих смерти. Услышат мольбы о пощаде. Но увидели только одиноко стоящий коптер на ровной, запорошенной пылью поверхности вокруг Места.

Картина выглядела подозрительной. Псы осторожно двинулись вперед, ожидая подвоха. Сколько раз сегодня смерть угрожала им в самых неожиданных местах! Они подошли к границе «озера». Оно гладью лежало перед ними. Псы наклонили головы, коснулись лапами поверхности, исследуя ее прочность.

Прожекторы били нам в глаза, освещая псов сзади. Длинные тени от их лап падали на поверхность «озера». Ночь опустилась на город Протто.

– Пора и нам в путь, – Старый Зорго коснулся лапой ноги Лео.

Тот нажал на газ. Моторы коптера зашумели, и мы стали подниматься. Псы кинулись к нам, вцепились в опоры машины, но хлыст Кора прошелся по их спинам, и они отступили. Лео поднял коптер к самому куполу, и мы двинулись на север. Три крысы и три эо. Шесть