Михаил Михеев - Станция у Моря Дождей

— Здорово ему попало, — сказал Алешкин.

— Здорово? — не понял синьор Паппино.

Конечно, у него было мало практики в разговорном русском языке, и Алешкин повторил по-итальянски.

— Да, — согласился синьор Паппино. — Здорово испортился. Его списали со станции на Венере.

— Нужно отправить его на завод, — сказал Алешкин. — Там его сумеют восстановить.

— Разумеется, — согласился синьор Паппино, — там его сумеют восстановить.

Он сказал это таким тоном, что Алешкин сразу понял: от него ожидали других слов. Он также понял, что лежавший у его ног разбитый, искалеченный ТУБ и есть та причина, которая заставила синьора Паппино запросить у института инженера-кибернетика.

Восстановить поврежденного ТУБа кустарным способом?..

Алешкин понимал, что это значит, и с великим сомнением уставился себе под ноги.

— Конечно, — продолжал синьор Паппино, — если его отремонтируют на заводе, то в состав станции «Луна-38» он уже никак не попадет. Его нам просто не дадут. А он так бы нам помог. В этом полугодии ожидаются и метеоритные дожди, а панцирь ТУБа не пробивают мелкие метеориты…

Алешкин все это, конечно, знал.

Что ж, в конце концов ему придется подтвердить характеристику, выданную институтом…

Синьор Паппино тоже кивнул головой и сказал, что Алешкин может занять для себя целый коттедж, который отведен для состава станции «Луна-38» и в котором пока никто не живет. Что в его распоряжении «Кентавр», стоит здесь, на площадке. А инструменты и материалы ему выдаст техотдел космодрома — уже обо всем договорено.

Автопогрузчик подъехал, подхватил ТУБа, отвез его на автостоянку и легко засунул на заднее сидение «Кентавра». Алешкин поправил подвернувшуюся руку ТУБа, хотел проститься с синьором Паппино, но тот уже ушел.

Несколько десятков типовых домиков, собранных из разноцветных пластмассовых блоков, вытянулись в ряд, образуя последнюю улицу городка, улицу Плутона.

Полоса гибридных кипарисов отгораживала улицу от степи, защищая ее от летних суховеев и зимних вьюг. Коттеджи были одноэтажные и просторные места в городке хватало, и он еще не начал тянуться вверх, как растение, лишенное солнца.

Дом Алешкина оказался последним по улице. Его окружал маленький садик из цветущих флоксов, канн и гибридных кустарников — роскошь, которую могли себе позволить только жители городка космопорта. Планировкой Алешкин тоже остался доволен. В большую гостиную выходили двери четырех комнат; в каждой стоял отличный ДК-8 (диван-кровать, типовая мебель) и такой же РСУ-2 (рабочий стол универсальный). На кухне в холодильнике имелся богатый набор консерватов, а возле фоновизора — карточка с номерами АБО (ателье бытового обслуживания), которое могло доставить на дом все, начиная от зубной щетки и кончая электромобилем для личного пользования.

При доме имелся также и гараж. Алешкин решил использовать его под мастерскую. «Кентавр» мог пока постоять и под окнами на улице.

В гараже Алешкин обнаружил велосипед — старинную, неведомо как попавшую в молодой современный городок примитивную конструкцию. На мотоциклах Алешкин ездил, конечно, но на велосипедах — никогда. Он тут же уселся на него… и, вылезая из первого же куста, решил в будущем заняться практикой на улице.

Он выдвинул верстак на середину гаража, пылесосом очистил стены и пол, застелил верстак простыней из белого пластика. Вернулся к «Кентавру», с трудом выволок тяжеленного ТУБа с заднего сиденья, перехватил его за голову — так тащить было удобнее всего, — приволок в гараж и кое-как взвалил на верстак эту груду скомплектованных деталей — нелепый механический труп.

— Ничего! — сказал он. — Ты у меня еще оживешь. Ты у меня еще зашевелишься, заходишь как миленький.

Алешкин хорошо представлял себе трудности, которые его ожидают, когда он начнет восстанавливать ТУБа, искать обрывы в функциональной проводке, где полным-полно крохотных деталей, которые не разглядишь без лупы и не ухватишь без микроманипулятора. Но ему уже не терпелось приняться за работу вот сейчас, поэтому он не поехал в «Галактику» обедать, а наскоро поел сосисок, которые разогрел в термобаре.

Потом он укрепил над «операционным столом» пару мощных люминесцентных светильников. Надел чистый рабочий халат, шапочку. Присоединил к газовому баллону плазменный резачок. Дунул на него — на счастье! — и по контрольному шву вскрыл грудную клетку ТУБа.

Как всегда в середине лета, после очередных дождей степи вокруг космопорта покрылись пестрым ковром аэросеянных цветов. По вечерам тихий ветерок нес на город густой медовый аромат. Коттеджи на улице Нептуна стояли пустые, обитатели их разъехались в летние отпуска. Никто не посещал Алешкина, синьор Паппино уехал на полмесяца, собираясь вернуться только перед отлетом станции на Луну.

Алешкин сидел в гараже.

Установив над вскрытым корпусом ТУБа широкопольную лупу, он перебирал зажимами микроманипулятора крохотные кристаллики и проводнички, отыскивая обрывы, и менял сгоревшие и повредившиеся от перегрева детали проводки. От напряженной возни с микродеталями к концу дня начинали нервно трястись руки и деревенела спина.

Для разрядки по вечерам Алешкин катался на велосипеде.

По степным пешеходным дорожкам, сторонясь вечно торопящихся монтеров-линейщиков на мощных мотоциклах, он доезжал до первых посадочных маяков — восемнадцать километров в один конец — и возвращался. Шел под газированный душ, ужинал. Наливал объемистую кружку крепкого индийского чая, опускал туда половинку лимона, выходил на крыльцо, присаживался на гладкие и холодные литопластовые ступеньки и, прихлебывая из кружки, умиротворенно поглядывал на небо, темнеющее над кипарисами.

Перед сном часок читал.

В гостиной, в книжном шкафу стояла библиотечка — массовое издание классики, на тонкой пленке. Конечно, была и серия фантастики, и добавочно несколько десятков детективов, как своих, так и переводных, оставленных прежними интернациональными обитателями коттеджа.

Вставал Алешкин вместе с солнцем. Выбирался в садик на крохотную поляночку, как бы специально — а может быть, и специально — устроенную для физзарядки.

Из наличных запасов в холодильнике готовил завтрак. Затем шел в гараж.

Снимал покрывало с ТУБа. Устанавливал лупу, распределял пальцы левой руки на рычажках микроманипулятора и начинал свой рабочий день…

За неделю до срока отлета он наконец восстановил последнюю нитку поврежденной проводки.

Руку пока решил не трогать, это была, по существу, не такая уж ответственная работа — ремонт сустава. Он решил вначале проверить киберлогику. Если у ТУБа потерялась способность к анализу, судьба его будет решена. Киберлогика хотя и портится последней, зато не восстанавливается даже на заводе. Такой ТУБ подлежит немедленной разборке, как опасный в использовании.