Стефан Вул - Живая смерть

Жоаким все же сумел взять себя в руки. Гордость придала ему достоинства.

- Так чего же вы тут засиживаетесь? Бегите скорей! - сказал, будто выплюнул, он. - Я ведь ученый, приносивший клятву, и было бы забавно посмотреть, кому из нас - вам или мне - поверит инспектор. Вам все это просто приснилось, друг мой!

Человек какое-то время помолчал, отнюдь не расставаясь со своей дьявольской ухмылкой. Однако затем по достоинству оценил сделанный ученым ход:

- Отлично сыграно. Как видно, не вся ещё прыть покинула сие тело-развалюху! И все же признайтесь, что не горите желанием вновь свидеться сегодня с инспектором? Не исключено, что он и взаправду поверит вам на слово, но все равно где-то в глубине души у него останется пусть небольшое, но весьма для вас неприятное подозрение. И в Консистории в вашем досье появится махонькая такая, но ох как опасная для вас рапортичка. А что после этого за вами начнут присматривать - это уж как пить дать.

Но он вдруг сделал жест, как бы отмахиваясь от своих столь неприятных слов, и добавил:

- То была всего лишь шутка, Мэтр-био. У меня нет ни малейшего намерения поступать таким образом. Меня интересует только одно - продать вам свой товар.

И он похлопал по своему оттопыренному карману.

- Угадайте-ка, что там припасено для вас?

Жоаким недоуменно пожал плечами.

- Мне абсолютно наплевать на это, гражданин хороший! И перестаньте напускать на себя загадочный вид. Доставайте, что там у вас, - зубная щетка-"пылеулавливатель" или же самонагревалка какая-нибудь, а может, ваш... уж и не знаю, что. Назовите цену и проваливайте ко всем космическим чертям.

- Здорово сказано, ничего не попишешь, Мэтр-био. Но я не какой-то там замухрышка-коммивояжер. И не сбываю всякую всячину для дома.

Вынув из кармана некий квадратный предмет, он небрежно бросил его на письменный стол. Судя по виду, тот был далеко не первой свежести. Ученый брезгливо дотронулся до него пальцем, но потом, наклонившись поближе, чтобы рассмотреть, так и замер, как если бы его мгновенно загипнотизировали.

- Но... но ведь это же книга...

- Причем земная, - уточнил посетитель. - На тему о гистологии органов.

Жоаким отдернул руку, словно обжегшись. Человек, однако, поднял книгу со стола, открыл наугад и громко зачитал:

"В промежутках между семяпроводящими каналами встречаются обширные эпителиформные клетки, насыщенные вкраплениями. Их ядро выражено отчетливо с крупным ядрышком, и в их цитоплазму входят кристаллоиды и несколько липоидных капелек..."

- Понятное дело, написанное здесь - для меня абсолютно пустой звук. Но для вас, полагаю, звучит как божественная музыка. Посмотрим, что там пишут далее.

Перевернув несколько страниц, он продекламировал:

"Надпочечник - это эндокринная железа многоцелевого назначения. Он играет антитоксическую роль, фиксируя или уничтожая вызывающий тетанус яд, образующийся в результате мышечного сокращения".

Глаза Жоакима засверкали, как у одержимого. А посетитель, как ни в чем не бывало, продолжал:

"Изучение белой субстанции проводится различными способами: методом Гольжи, путем рассечения скальпелем, выжиданием времени развития. Ибо волокна различных пучков не покрываются миелином одновременно у эмбриона и..."

И тут Жоаким поступил, как избалованный ребенок. Он вырвал книгу из рук гостя с хриплым возгласом:

- А ну, отдайте мне это... Сколько?

- Весьма дорого, Мэтр-био, цена, прямо скажем, кусается.

- Неважно! - Голос Жоакима звенел, он судорожно прижимал книгу к груди. - Сколько вы хотите за нее?

- Сто тысяч валоров, наличными.

- У меня нет сейчас при себе подобной суммы.

Незнакомец потянулся за фолиантом.

- К завтрашнему дню... - начал он...

- Нет, подождите! - выдохнул Жоаким, отступая на шаг и не расставаясь с сокровищем.

Он порылся в сейфе и достал оттуда бриллиантовое колье, протянув его торговцу.

Последний тут же извлек карманную лупу и камешек за камешком тщательно рассмотрел драгоценность. Затем, подбросив её на руке, произнес:

- Заметано, но это всего лишь половина запрошенной цены.

- Минуточку, - засуетился биолог. Его глаза пылали.

Он отлучился на некоторое время, вернувшись со связкой банкнот.

- Посчитайте, - предложил он.

Человек, не преминув сделать это, жестом выразил свое удовлетворение, и деньги отправились вслед за колье в его карман. Он встал.

- Иметь с вами дело - истинное удовольствие, Мэтр-био.

Но Жоаким уже чуть ли не теснил его в коридор.

- Я ещё загляну как-нибудь, - пообещал визитер.

- Нет, нет, прощайте! - на одном дыхании вырвалось у ученого.

- До свидания, Мэтр-био.

Жоаким, захлопнув дверь, запер её на два оборота. Книгу он по-прежнему бережно прижимал к себе. Проверив, хорошо ли закрыты окна, ученый задернул на них шторы.

Приняв эти меры предосторожности, он удобно развалился в кресле, с упоением погрузившись в чтение. Страсть к знаниям слишком глубоко захватила его, чтобы вспоминать в эти чудные мгновения о том, что ещё накануне он отнесся бы с презрением к покупателям товаров с Земли.

Раньше ему никогда и в голову не приходило, что эта нечестивая контрабанда оттуда касалась и чего-то иного, кроме запрещенных напитков, лицензированных предметов искусства или же законсервированных наркотиков.

Сейчас он позабыл обо всех своих неприятностях с инспектором, как и о грядущих молниях со стороны Консистории. Он грешил сознательно, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.

Эта книга не так уж существенно просветила его собственно по гистологии, а точнее говоря, в отношении достижений в этой отрасли знаний. Она скорее открыла ему новые горизонты в том, что касалось применявшихся прежде методов научных исследований. В этом смысле он почерпнул из неё совершенно бесценные для себя сведения.

Он читал допоздна, так и заснув, уткнувшись головой в раскрытые страницы, совершенно опьянев, как от полученных знаний, так и от понимания глубины совершенного им святотатства.

Как и предполагал инспектор, Консистория строго наказала Жоакима за его деятельность. Ему на шесть месяцев запретили появляться в лаборатории и обязали ученого каждое утро проводить в Храме, очищаясь молитвой.

Но он воспринял эти нападки с полнейшим равнодушием. Внешне он являл собой пример послушания, но все его мысли были целиком заняты упоительными ночными бдениями с окаянной книгой в руках.

Вскоре он выучил её наизусть. И когда его вновь посетил контрабандист, он оказался не в силах дать ему от ворот поворот и устоять перед искушением приобрести новые древние издания по своей специальности.