Джон Браннер - Мстители Каррига

— Мы беремся за это дело, — сказал Бжешка. — Как только добудем откуда-нибудь крейсер, он разведает систему Циклопа. А каковы перспективы с… э-э… вмешательством богов?

— Все идет по плану. Работаю над этим каждую свободную минуту. Извержение, вероятно, погребет половину Каррига, но Белфеора не будет среди тех, кто снова встанет на ноги.

Даже самое весомое опровержение никогда не сможет поспеть за слухом, который надо опровергнуть. Лангеншмидт с удовлетворением наблюдал, как еще раз подтверждалась эта древняя мудрость.

После того, как благодаря Амбрусу разлетелся слух, что Королевской Охоты не будет, Белфеор, изменив свое решение, по сути дела, добился лишь того, чтобы даже те, кто страстно желал его возвращения к традиционным обязанностям регента, стали иронизировать над пародией на Королевскую Охоту, организуемую в этом году. Было ясно, что узурпатор действует под нажимом, а не в силу искреннего желания исполнить долг перед богами. Даже неграмотные забитые крестьяне, пришедшие в город на праздник, удостоверились, что он не правомочный правитель Каррига, а богохульник-тиран, которого следует свергнуть. Горожанам же, чтобы прийти к такому выводу, понадобилось два года.

Новоприбывшие, хотевшие заключать традиционные пари на участников Королевской Охоты, обнаружили, что букмекеры не расставляют столов; над дверями домов и лавок выставлялись гербы всех древних родов, кроме герба правящего рода пришельцев; наиболее смелые горожане окунали праздничные гирлянды в черную краску и вывешивали их рваными клочьями — знак глубокого траура.

Атмосфера враждебности, нависшая над городом, сгущалась, и не только потому, что Белфеор навлек гнев богов. Из-за залежей радиоактивных руд в вулканической цепи Карриг получал более высокую дозу облучения, нежели остальная территория планеты, но местные жители адаптировались к этому, и хотя число мертворожденных было гораздо выше, чем на юге, не задумывались над этим.

Но теперь, когда они уже второй год были вынуждены без соответствующей защиты от излучения работать на руднике Белфеора, мертвые младенцы или уродцы рождались то и дело, и как только Лангеншмидт распространил слух, объяснявший это явление проклятием богов, он разнесся как пожар.

Не удовлетворившись этим, Лангеншмидт продолжал искать возможности дискредитации Белфеора. Граждане Каррига придавали большое значение знамениям и пророчествам, — это он помнил хорошо. Несомненно, развитие событий ускорилось бы, устрой он несколько чудес…

У подножия крепости стояла старая, высеченная из камня статуя Ларсо-Венга, божества Счастья, которое пользовалось большой любовью. По обычаю, торговцы и купцы перед завершением сделки шли к статуе, касались ее руки и клали рядом жертвенный дар. Так часто поступали даже иностранцы-караванщики, а из речных судовладельцев ни один не преминул нанести статуе визит, прежде чем доставить груз вниз по реке, к побережью.

Утром, после того, как Лангеншмидт счел, что время для знамения наступило, к статуе божества явились судовладелец и рулевой бота, который должен был доставить к побережью груз солонины и шерсти, — явились, чтобы коснуться ее руки и испросить успешного рейса. Взглянув на лицо бога, они в удивлении узрели, что каменные щеки — мокрые. Из глаз идола сочились слезы.

В тот же день на рыночной площади обезумел один граат. Еще минуту назад животное спокойно стояло с грузом на спине, пока хозяин торговался о цене тюка войлока; в следующее мгновение граат с пронзительным воплем вздыбился и начал лягаться во все стороны. Потребовалось шестеро сильных мужчин, чтобы связать животное и держать до тех пор, пока не удалось его приколоть.

Взбешенный хозяин немедленно поддержал мнение оказавшегося рядом наемника. Что правда, то правда! На этот Карриг свалились все беды! Разве не оплакивал город бог счастья?

Какая-то повариха, работавшая в доме рода Твивит, опустила в восьмиметровый колодец ведро, чтобы набрать воды, а когда вытянула, то оно было полно крови. Она с воплем уронила его, примчалась уйма слуг, чтобы поглазеть на происшедшее, и после того как они удостоверились в нормальных свойствах колодезной воды, то сошлись во мнении, что столько чудес за такое короткое время может означать только одно…

Когда вести об организованных им знамениях достигли кабачка, где расквартировался Лангеншмидт, то он был ошарашен и очень обрадован тому, насколько при передаче из уст в уста улучшился поданный им материал. Колодец во дворе усадьбы Твивит (куда он бросил красящее средство) был будто бы полон трупов тех, кого палачи Белфеора убивали и кидали в колодцы в течение зимы. Люди также клялись, что сумасшедший граат на рыночной площади человеческим голосом извергал проклятия в адрес Белфеора.

Через два дня, накануне новолуния, на руднике взбунтовались каторжане. Прежде чем энергетическое оружие, примененное весьма щедро, восстановило спокойствие, один из надзирателей был брошен в дробилку. И даже после этого люди продолжали работать в черепашьем темпе, пока не явился сам Белфеор и не заверил их, что Королевская Охота состоится и их отпустят посмотреть состязания. Согласно донесениям двух доверенных людей, которые были у Лангеншмидта среди рудничных, Белфеор был крайне возбужден, нервничал, орал и оскорблял своих помощников.

Вечером стало известно, что он вызвал к себе Гуртона Кноля, вероятно, чтобы обсудить вопросы ритуала, — но к этому времени Лангеншмидт уже разыграл козырную карту. Его помощники уже два часа оповещали людей, что Белфеор прогнал паррадайлов из курящихся гор. За кем же он собирается охотиться в этом году?

В прошлом году Амбрусу было нипочем стоять у парапета крепостной башни, едва ли в пяти метрах от того места, где бросился навстречу смерти его отец.

Но в этом году…

Старательно избегая взгляда своего дядюшки Гуртона, который в церемониальном одеянии стоял возле Белфеора, он смотрел на заходящее светило в западной части курящихся гор. Теплый воздух прозрачен, а мелкие облачка окрасились розовым.

Белфеор, кажется, утратил былую самоуверенность. Лицо его потемнело от едва сдерживаемой ярости и лоснилось от пота. Паргетти пытался приглушенным голосом успокоить его, но это только усиливало раздражение Белфеора. В конец концов он заорал:

— Долго нам еще стоять здесь, словно куклам?

Гуртон Кноль искоса взглянул на него.

— Пока не появится Вечерняя звезда.

Белфеор вытащил платок и вытер лоб.

— Дурацкая трата времени! — пробурчал он. — Что нам с этой звезды? Думаю, надо начинать.