Любомир Николов - Червь на осеннем ветру

— Мой видеон про Рама, кроманьольца, — отреагировал школьник. — Иногда я задаю вопрос: а что будет, если в программе произойдет сбой? Скажем… если в небе над ним появится реактивный самолет, случайно попавший в программу?

Краем глаза Лемхович заметил, что ведущий зашевелился, готовый взять слово. Поспешив его опередить, он обернулся к научному сотруднику:

— Коллега, вы не могли бы ответить на этот вопрос?

— Подобный сбой почти невозможен, — уверенно заявил хрупкий близорукий мужчина. — Но если все же такое случится и если генератор случайных чисел изберет именно эту информацию, логический фильтр ее не пропустит. Если же все-таки произойдет невероятное и она дойдет до экрана, будет задействована обратная связь логического фильтра. Образно выражаясь, если все же в небе над кроманьольцем Рамом появится реактивный самолет, через секунду он будет превращен в нечто более соответствующее данной эпохе — в облако, орла, молнию…

— Еще один вопрос, — настаивал мальчишка. — Почему видеоны работают только от электросети?

Лемхович рассмеялся. Вспомнил, какого труда стоило ему отогнать Филиппа от экрана, на котором развивалось первое в мире действие видеона — судьба Игнасио. Даже сам он переживал едва ли не болезненную стадию неугасимого интереса к видеону. В то время ему даже случалось притворяться больным, лишь бы оставаться дома и не пропустить какое-либо из приключений любимого героя.

— Просто потому, что так лучше, — ответил он, улыбнувшись. — Насколько я знаю, в настоящее время усиленно разрабатывается возможность автономной запитки… но лично я остаюсь сторонником старой модели. На что это будет похоже, когда мы потащим с собой видеоны на вокзалы и в аэропорты…

Мальчик скорчил гримасу. Очевидно, что именно этого он бы и хотел.

Уже не раз писатель пытался во время очередной паузы задать вопрос, но все откладывал. Наконец решился.

— Профессор, меня всегда волновал вопрос об ответственности творца. Скажите, думали ли вы о возможных последствиях, когда приступили к созданию видеона?

Этот вопрос задавали ему столько раз, что Лемхович ответил не раздумывая.

— Вначале — нет. Думаю, это свойственно всем, кто начинает что-то изобретать. Создание чего-то нового настолько увлекательно, что забивает все остальные чувства. Но за те два года, пока создавался прототип, у меня было достаточно времени, чтобы подумать о будущем нового вида искусства. И я пришел к убеждению, что видеон будет полезен людям.

— Вы и теперь придерживаетесь этого мнения? — настаивал писатель.

— Да. Но здесь есть социолог. Думаю, он лучше меня сможет прокомментировать общественную роль видеона в современной жизни.

Лемхович откинулся в кресле и вдруг спросил себя: почему он пытается переадресовать задаваемый ему вопрос кому-то другому?

— Профессор Лемхович прав, — начал социолог. — Видеон оказался весьма полезным средством развлечения. Он нашел место в досуге личности — и более того. В годы так называемого видеонного бума на Западе раздавались голоса, предрекающие наступление кошмарного периода, когда люди начнут делить время единственно между работой и видеоном. Реальность же оказалась гораздо более спокойной.

— И все же огромная популярность видеоники порождает опасения, что новое искусство может вытеснить старое! — возразил писатель.

— Я не специалист в области искусств и могу судить лишь как обычный человек, — вмешался Лемхович. — Вспомните, после появления видеона многие утверждали, что телевидение исчезнет. Но мы встретились здесь, в студии, а не на улице, не правда ли?

— К счастью, да! — поспешил внедриться ведущий.

— Мое мнение таково, — горячо заявил Лемхович. — Да, видеон может конкурировать с фантазией писателя. Но означает ли это, что писатель проигрывает? Нет! Лично мне, а я уверен, и многим другим, книга часто доставляет гораздо больше удовольствия, чем видеон. Наверное, потому, что с помощью печатного слова человек чувствует себя сопричастным Творцу, его собственная фантазия доразвивает недосказанное. Не знаю, может быть, видеоника окажет воздействие на литературу. Возможно, уменьшится количество «описательных» романов и увеличится доля литературы, которая направлена на решение духовных проблем человека. Но это всегда было главной задачей писателей. Ведь так?

Писатель с неохотой кивнул.

— А как вы оцениваете некоторые оригинальные формы видеонных программ, которые появляются в последнее время? — спросил социолог.

Лемхович пожал плечами.

— Как и всякое новое искусство, видеон проходит этапы эксперимента и творческого поиска. Делаются попытки создания абстрактного видеона — непрерывной, случайной игры цветов и теней, линий и пятен. Несколько раз мне приходилось видеть подобные зрелища. Красиво… но начинает утомлять через какое-то время. Может быть, этот тип видеона в будущем найдет применение как предмет интерьера, нечто типа постоянно меняющейся абстрактной картины. Но давайте не будем опережать события…

Лемхович замолчал и слегка приподнял руку, чтобы незаметно взглянуть на часы. Беседа начинала его утомлять. Даже дуэль с ведущим перестала волновать. Ему казалось, что он поступал глупо, изливая на журналиста неприязнь к коллегам.

— Я слышал, что на Западе видеонные зрелища совсем другие, — колеблясь, спросил механик.

— Исходя из собственного опыта, скажу, что не вижу особой разницы, — возразил Лемхович. — И там все то же — герои, непредсказуемые действия…

Вообще-то до него тоже доходили отрывки со временного мифотворчества — слухи о необычных видеонах. Распространялись легенды, что кто-то из милиционеров дал задание разработать специальную программу, в которой человек, которого ненавидят, подвергался бы бесконечным адским мукам. Лемхович не знал, можно ли верить слухам. В принципе, разработка такой спецпрограммы не представляла особых трудностей, было бы кому ее оплатить. Но подобные детские игры лишь признак слабоумия и ничего больше.

Были слухи и другого рода — совсем уж невероятные. Из «осведомленных» источников следовало, что в некоторых странах с диктаторскими режимами с помощью сверхмощных видеонов якобы исследовались возможные варианты поведения противников власти. Лемхович неоднократно высказывался против такого глубоко укоренившегося заблуждения. Чтобы предусмотреть реакцию конкретного человека, нужно полностью скопировать его характер, а эта задача все еще не была решена даже в самых передовых психофизических лабораториях.