Филип Дик - Человек, который высмеивал

В зале произошло всеобщее смятение.

Ален подождал, пока шум уляжется.

— Я никогда и ни с кем не совершал прелюбодеяния. У меня нет никаких романтических отношений с мисс Г. М. Я никогда…

— Вы обнимались и целовались с ней. Как это можно назвать?

— Человек, который в первый день на новом рабочем месте способен заниматься сексом, поистине достоин удивления, — заметил Ален.

Одобрительный смех. Разрозненные аплодисменты.

— Мисс Г. М, красива? — Вопрос скорее всего принадлежал какой-то женщине. Подсадной обвинитель, располагавший более обширной информацией, временно примолк.

— Думаю, да, — ответил Ален. — Пожалуй, она довольно привлекательна.

— Когда вы встретились с ней впервые?

— О, примерно… — Он едва не совершил опасную ошибку. Ни в коем случае нельзя было отвечать "Две недели назад". В мире Морака дружба в течение всего лишь двух недель не давала права на объятия и поцелуи. — Надо подумать, — пробормотал Ален, словно речь шла о десятилетиях. — Когда мы впервые встретились, я работал… — Он тянул, пока обвинитель не потерял терпение.

— Как вы познакомились?

Подсознательно Ален чувствовал, что враг подкрался совсем близко. Тут не могли помочь никакие уловки. Это был один из тех вопросов, на которые у Алена не было ответа.

— Не помню. — Ему хотелось провалиться сквозь землю. — Наверное, у каких-то общих знакомых.

— Где она работает?

— Я не знаю.

— Почему вы совершили с ней четырехдневное путешествие?

— Докажите, что я его совершил. — По крайней мере от этого он мог отделаться. — В отчете упоминается о нем?

Миссис Бирмингэм заглянула в документы и отрицательно покачала головой.

— Мистер А. П., мне хотелось бы выяснить еще кое-что. — Ален уже не мог определить, говорит ли все тот же обвинитель или уже другой. — Две недели назад вы вернулись домой в нетрезвом виде. Не были ли вы у той женщины?

— Нет, — ответил он совершенно правдиво.

— Вы уверены? Сначала вы засиделись допоздна на работе, потом взяли слайвер, отправились на Хоккайдо и появились через несколько часов, явно…

— Я даже не знал ее тогда. — Ален тут же понял, что совершил непоправимую ошибку.

— Значит, вы встретились впервые менее двух недель назад?

— Я встречался с ней и прежде. — Голос Алена утратил уверенность. — Но знал ее недостаточно хорошо.

— Что же произошло между вами за последние две недели? Почему ваши отношения вдруг столь резко улучшились?

Ален задумался. Он уже сознавал всю безнадежность ситуации: теперь от его ответов практически ничего не зависело. Но надо было как-то же заканчивать.

— Я не думаю, — проговорил он наконец почти лениво, — чтобы они резко улучшались в то время или в какое-то другое.

— Итак, по-вашему, отношения с молодой женщиной, которая не является вашей супругой, включающие объятия и поцелуи…

— Для нездорового сознания любые отношения порочны. — Ален встал и обвел взглядом присутствующих. — Мне хотелось бы посмотреть, с кем я говорю.

Покажитесь из своего убежища. Посмотрим, что вы собой представляете.

Безличный голос продолжал:

— Может, вы имеете обыкновение обнимать всех молодых женщин, с которыми вам случается общаться в течение дня? Не используете ли вы свою работу как средство для…

— Вот что я тебе скажу, — перебил Ален. — Если бы у тебя хватило смелости показаться, я бы из тебя дух вышиб. С меня довольно этих безличных обвинений.

Бесстыдные люди используют подобные собрания для того, чтобы тешить свои садистские наклонности. В любых человеческих отношениях они способны видеть лишь грязь и порок: они оскверняют своим нечистым прикосновением любое самое невинное действие. Прежде чем я покину эту сцену, мне хотелось бы высказать одно общее замечание. Мир стал бы гораздо лучше, если бы в нем не было подобной гнусной инквизиции. Одно такое заседание приносит больше зла, чем все половые акты, совершенные со времени сотворения мира.

Он снова сел. В зале наступила мертвая тишина.

Затем снова заговорила миссис Бирмингэм:

— Если ни у кого больше нет вопросов. Совет приступает к подготовке решения.

Ален вдруг подумал, что безличный голос «правосудия» не дал никакого ответа, не произнес ни одного слова в свою защиту. Дженет по-прежнему напоминала изваяние. Возможно, она была согласна с обвинением. Но не это сейчас волновало Алена.

Ему показалось, что совещание управдомов длится бесконечно долго. Он беспокойно ворочался на стуле, снял нитку со своего рукава, несколько раз кашлянул.

Наконец миссис Бирмингэм встала.

— Коллектив жильцов, — начала она, — сожалеет о том, что вынужден признать мистера А. П. нежелательным соседом. Это чрезвычайно прискорбно, поскольку мистер А. П. так же как и его родители, в течение многих лет считался примерным жильцом нашего дома.

Фактически мистер А. П. родился в той квартире, которую в настоящий момент занимает. И потому Совет с глубоким сожалением, выражая мнение коллектива жильцов, соседей мистера А. П., заявляет, что его аренда аннулируется с шестого ноября две тысячи сто четырнадцатого года, и с еще более глубоким сожалением просит мистера А. П. вместе со всеми членами его семьи и имуществом покинуть занимаемую площадь к указанному выше сроку. Миссис Бирмингэм немного помолчала, потом закончила:

— Будем надеяться, мистер А. П. поймет, что в данной ситуации у Совета и коллектива жильцов нет выбора, и они искренне желают ему успехов. Как известно, мистер А. П. - человек большой силы духа, и он несомненно справится с предстоящими временными затруднениями.

Ален громко рассмеялся.

Миссис Бирмингэм взглянула на него с иронией и сложила свою бумажку. Ален сошел с помоста и направился к столу, за которым сидела его жена.

— Пойдем, — сказал он ей. — Мы уже можем уйти отсюда.

Пока они проталкивались к выходу, миссис Бирмингэм приступила к следующему обвинительному акту.

— Теперь рассмотрим дело Р. П., мальчика девяти лет, который утром двадцать первого октября две тысячи сто четырнадцатого года сознательно и по своей воле сделал непристойную надпись на двери одной из общественных ванн нашего дома.

Когда дверь за ними закрылась, Ален повернулся к жене.

— Ну вот и все.

Она кивнула.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Все как будто нереально.

— Очень даже реально. У нас две недели на то, чтобы убраться отсюда. Временные трудности. — Он тряхнул головой. — Какой фарс.

В коридоре стоял Уэлс со сложенной газетой под мышкой. Увидев Алена и Дженет, он неуверенно подо шел к ним.