Герберт Уэллс - Остров доктора Моро (пер. Быкова)

Я приказалъ имъ отнести его какъ можно дальше.

Люди-звѣри удалялись до тѣмъ поръ, пока вода не дошла имъ до плечъ. Тогда по моему приказанію трупъ былъ брошенъ и исчезъ въ водоворотѣ. При этомъ меня что-то кольнуло въ сердце, и слезы брызнули изъ глазъ. Бросивъ трупъ въ воду, животныя поспѣшили на берегъ и оттуда еще разъ обернулись къ морю, какъ-бы ожидая, что Монгомери снова появится для мщенія. Другіе трупы были также брошены по моему приказанію въ море. Въ тотъ самый моментъ, когда мои послушныя двуногія уносили послѣдній трупъ въ воду, я услышалъ шумъ легкихъ шаговъ и, быстро обернувшись, увидалъ, приблизительно въ десяти метрахъ, большую Гіену-Свинью. Чудовище стояло, съежившись, съ опушенною головою и блестящими разбѣгающимися глазами.

Съ минуту мы стояли лицомъ къ лицу. Я опустилъ плеть и вынулъ изъ кармана револьверъ, такъ какъ предполагалъ при первомъ удобномъ случаѣ убить этого звѣря, самаго кровожаднѣйшаго и подозрительнѣйшаго изъ всѣхъ тѣхъ, которые теперь оставались на островѣ. Это можетъ показаться излишней жестокостью, но таково было мое рѣшеніе. Я сомнѣвался въ этомъ чудовищѣ болѣе, нежели въ какомъ-либо другомъ изъ укрощенныхъ животныхъ. Его существованіе, я это чувствовалъ, угрожало моему.

Нѣсколько секундъ я собирался съ духомъ.

— Кланяйся! На колѣни! — потребовалъ я.

Чудовище ворчало, открывая свои зубы.

— Что вы за…

Но я былъ слишкомъ раздраженъ и, не давъ ему выговорить, выстрѣлилъ и сдѣлалъ промахъ. Животное быстро убѣгало, бросаясь то въ одну, то въ другую сторону, пока не исчезло въ облакахъ дыма, стлавшагося отъ горѣвшей ограду.

Когда всѣ трупы были брошены, я подошелъ къ тому мѣсту, гдѣ они лежали на землѣ, и, стараясь скрыть слѣды крови, нагребъ ногою песку. Послѣ того я вошелъ въ кусты, гдѣ рѣшилъ подумать о своемъ незавидномъ положеніи. Два топора и плеть были на перевязкѣ руки, а въ одной рукѣ я держалъ заряженный револьверъ.

Самое ужасное, въ чемъ я только теперь начиналъ отдавать себѣ отчетъ, было то, что на всемъ этомъ островѣ не было ни одного надежнаго мѣста, гдѣ бы я могъ быть въ безопасности, могъ бы отдохнуть или уснуть. Мнѣ оставалось только пройти островъ насквозь и водвориться среди укрощенныхъ двуногихъ, чтобы найти въ нихъ довѣріе и нѣкоторую безопасность. Однако, на это у меня не хватало мужества. Я вернулся къ берегу, находящемуся къ востоку отъ сожженной ограды, направился къ мысу, гдѣ узкая полоса песку и коралловъ выдвигалась къ рифамъ, и усѣлся. Тутъ можно было сидѣть и думать, повернувшись спиною къ морю, а лицомъ ко всякимъ случайностямъ. Солнцо пададо отвѣсно на мою голову, я сидѣлъ, уткнувъ подбородокъ въ колѣни. Возрастающая боязнь мутила мой умъ, и я искалъ средства прожить до минуты моего освобожденія — если когда-либо освобожденіе должно придти. Хотя я и старался обсудить свое положеніе со всѣмъ хладнокровіемъ, но у меня не было возможности подавить свое волненіе.

Я началъ перебирать въ своемъ умѣ мнѣнія Моро и Монгомери о животныхъ, живущихъ на островѣ. Монгомери говорилъ, что они измѣнятся. Моро также сказалъ когда-то, что ихъ упорное звѣрство проявляется со дня на день все больше и больше. Затѣмъ мысли мои перешли на Гіену-Свинью. Этого звѣря мнѣ надо было больше всего бояться. Если я его не убью, то онъ убьетъ меня. Тотъ, кто обучалъ Закону, умеръ… Монгомери, Моро умерли… Теперь звѣри знаютъ, что носители плети могутъ быть такъ же убиты, какъ и они. Всѣ эти размышленія только больше растравляли мое отчаяніе и мою боязнь.

Можетъ быть, звѣри уже подстерегали меня въ зеленой чащѣ папоротниковъ и пальмъ? Можетъ быть, ждали, когда я подойду къ нимъ поближе? Что замышляли они противъ меня? Что говорила имъ Гіена-Свинья?

Мое воображеніе рисовало мнѣ различныя грустныя картины.

Вдругъ мои размышленія были прерваны криками морскихъ птицъ, которыя бросились на черный предметъ, выкинутый волнами на песокъ подлѣ ограды. Я слишкомъ хорошо зналъ, что это былъ за предметъ, но у меня не хватало духу идти прогнать птицъ. Я пошелъ вдоль берега съ намѣреніемъ обойти восточный край острова и приблизиться такимъ образомъ къ оврагу съ берлогами, не подвергаясь возможнымъ опасностямъ въ чащѣ лѣса. Сдѣлавъ около полумили по песчаному берегу, я повстрѣчалъ одного изъ покорныхъ мнѣ двуногихъ, шедшаго съ опушки лѣса и направляющагося ко мнѣ. Разыгравшееся воображеніе сдѣлало меня подозрительнымъ и заставило вытащить свой револьверъ. Даже умоляющій жестъ животнаго не могъ меня обезоружить. Оно продолжало нерѣшительно приближаться.

— Уходите! — закричалъ я.

Въ робкой фигурѣ этого существа было много собачьей покорности. Оно немного отодвинулось назадъ, какъ собака, которую гонятъ. Потомъ остановилось и повернуло no мнѣ свои темные умоляющіе глаза. — Уходите! — повторилъ я. — Не подходите ко мнѣ!

— Развѣ я не могу подойти къ вамъ? — спросило оно.

— Нѣтъ, уходите! — настаивалъ я, хлопая своею плетью, потомъ, взявъ рукоятку въ зубы, я нагнулся, чтобы поднять камень, и эта угроза заставила животное убѣжать. Итакъ, одинокій, я обходилъ оврагъ укрощенныхъ животныхъ и, спрятавшись въ травѣ и тростникахъ, старался подсмотрѣть жесты и тѣлодвиженія ихъ, дабы угадать, какое впечатлѣніе произвели на нихъ смерть Монгомери и Моро и разрушеніе дома страданій. Теперь только мнѣ стало яснымъ безуміе моей трусости. Если бы я сохранилъ ту-же храбрость, что проявилъ утромъ, и не ослабилъ ее преувеличенными опасеніями, то могъ бы обладать властью Моро я управлять чудовищами. Теперь уже было поздно и нельзя было больше возстановить свой авторитетъ среди нихъ.

Около полудня нѣкоторые двуногіе растянулись на горячемъ пескѣ. Мучимый жаждою, я, преодолѣвъ свою боязнь, вышелъ изъ чащи съ револьверомъ въ рукѣ и спустился къ нимъ. Одно изъ этихъ чудовищъ, Женщина-Волчиха повернула голову и посмотрѣла на меня съ удивленіемъ. Потомъ — это была ихъ хитрость, — они притворились, что будто не замѣчаютъ меня, не желая мнѣ поклониться. Я чувствовалъ себя слишкомъ слабымъ и слишкомъ утомленнымъ, чтобы настаивать на этомъ, и упустилъ минуту.

— Мнѣ хочется ѣсть! — произнесъ я почти виноватымъ голосомъ.

— Ѣда въ берлогахъ! — отвѣчалъ Быкъ-Боровъ, наполовину уснувшій, отворачивая голову.

Я прошелъ мимо нихъ и углубился въ тѣнь зловоннаго, почти необитаемаго оврага. Въ одной пустой берлогѣ я поѣлъ фруктовъ и, набравъ вѣтвей, задѣлалъ отверстіе входа, затѣмъ растянулся лицомъ къ входу, съ револьверомъ въ рукѣ. Усталость тридцати часовъ потребовала отдыха, и я позволилъ себѣ немного подремать, увѣренный, что моя ничтожная баррикада можетъ сдѣлать достаточный шумъ, чтобы разбудить меня въ случаѣ нечаяннаго нападенія. Итакъ я сдѣлался существомъ, подобнымъ укрощеннымъ животнымъ на этомъ островѣ доктора Моро. Когда я проснулся, кругимъ меня все еще было темно. Рука моя сильно болѣла, я поднялся за моемъ ложѣ, спрашивая себя, гдѣ я и что со мной. Снаружи раздавались голоса. Моего загражденія болѣе не существовало, и отверстіе берлоги было свободно. Револьверъ мой лежалъ подлѣ меня. Вдругъ я почувствовалъ шумъ отъ дыханія и различилъ что-то движущееся совсѣмъ около меня. Я задерживалъ дыханіе, стараясь разсмотрѣть, что это было. Оно стало безконечно медленно приближаться, потомъ что-то нѣжное, теплое и влажное прошло по моей рукѣ. Всѣ мои мускулы сжались, и я быстро вытащилъ руку. Крикъ ужаса готовь былъ вырваться.