Вячеслав Алексеев - Экспедиция (Часть 1)

- И куда же нам теперь добираться?

- Есть тут недалеко одна лесная заимка, в ней никто не живет, придется в ней зимовать.

- Не, зимовать нельзя, мне Всеволод рассказал - как нам всем к себе домой вернуться... и самое позднее - в середине зимы мне нужно быть в Воже, чтоб к дыре успеть, иначе еще на год задержимся.

- Ничего, до зимы еще далеко, может и поправишься к тому времени.

- Почему же ваши боги такие жестокие, что даже посмотреть на них нельзя? И что, часто у вас людей за просто так убивают?

- Как это? - Кокорь удивился. Это что за придумки?

- Да в капище, в капище! - несдержанное восклицание пробудило боль и Стас стиснул зубы...- Костей человеческих гора,- шипел он,- кровищи засохшей море на алтаре! Черепа на кольях висят. Людей в жертву приносить, это уж вообще... - он отхлебнул горячего утиного бульона и поморщился.

- Так боги, они ж требуют жертв, не за так ведь нам помогать! И когда победу какую и когда урожай хороший...

- Ну-ка! Значит, когда мы хуннов побили, Ромил тоже кого-то в жертву принес? - Несмотря на слабость и боль при каждом вздохе, Стас распалялся все больше, озлившись на всех русичей, которые ничего и не подумали рассказать гостям.

- А как же,- отозвался Кокорь,- один из наших, дружинник - изменил против нас хуннам, а боги все видят.

- Расскажи, как было.

- Ну, трус этот Мартемьян, каждый ведал. А как мертвых спроводили Ромил решил его в благо дарение богам отдать. Он если что решил - только воевода помешать и может. А воеводе тоже изменщики не к делу - он брата нашего и отдал.

Стас даже выяснил, как приносят в жертву. А после отложил в сторону кружку с бульоном - еда не лезла в горло.

- Пей, - просто сказал Кокорь, для которого принесение в жертву богам человека было в порядке вещей, - тебе сейчас утиная ушица в самую пользу, крови ты много потерял, нужно уху пить. А то хочешь - свежей крови попей, я еще уток набью...

Тащил Кокорь Стаса до избушки на себе, на следующий день перенес и все вещи. Начал лечить. К счастью для геолога, Кокорь, как и любой опытный воин, разбирался в ранах не хуже иных докторов. Вот только нужные ему травы все завяли и не имели целебной силы. И с едой первое время было трудно утки улетели на юг, зверя по чернотропу без собаки не очень-то и найдешь, а по реке перед ледоставом во всю плыла шуга и сети тоже нельзя было ставить.

А с первым снегом в избушке объявился Неждан и был страшно удивлен, увидев Кокоря со Стасом: тех почитали в поселке погибшими или попавшими в плен к степнякам. По словам рудознатца, оба москвича, оставшись в поселке, обустроились, переженились и прекрасно себя чувствуют, хотя и жалеют своего непутевого начальника... иногда говорят, что он, Стас то есть, еще очень даже может быть жив.

Рассказал Неждан и том, что степняки хотели погубить богов, но попав в одну из ловушек - ушли ни с чем, и, как сказал Ромил, кого-то унесли мертвым. При этих словах Стас с Кокорем переглянулись. А именно в этой избушке Неждан сам зимовал который год, охотясь на соболей, куниц и белок. Стас к тому времени уже вставал и медленно передвигался по дому без посторонней помощи. Неждан поинтересовался - что же произошло со Стасом, на что Кокорь немедленно ответил: дескать, степняки ранили, может даже те самые, что на капище пробирались.

Оставшись наедине со Стасом, Кокорь заметил, что скорее всего Неждан понял - кто был на капище, и где геолог получил свою рану.

Стас ответил спокойно:

- Ничего, до весны он отсюда не уйдет, а нас к этому времени в поселке уже не будет.

Через месяц Стас, несмотря на слабость, довольно уверенно ходил и принялся упрашивать Неждана с Кокорем взять его с собой на охоту. Собственно, он твердо решил уйти в поселок до нового года и пешим маршрутом хотел лишь проверить свои силы. Рудознатец отнекивался, дескать, куда тебе, полежи еще, окрепни. Наконец, в один из вечеров он принес третью пару лыж.

- Готовься, завтра по утру все вместе пойдем.

"Камус - древнейшая вещь!" - думал Стас, скользя вслед за Кокорем и Нежданом по лыжне. - Куда до нее нынешним мазям и смолам. Подбил лыжи жесткой шкурой с сохатиных лодыжек и с любой горы скатишься не хуже горнолыжника, а на подъеме спокойно идешь напрямую в пол-отвеса, лишь бы хватило силы одолеть крутизну.

Они вышли на рассвете, и встали на утоптанную лыжню, проторенную за месяц Нежданом по косогорам, через глухие хвойные массивы, между валунами, покрытыми снежными шапками, между парящими незамерзающими ключами. Здесь, в темных ельниках шныряют по ночам в поисках наживы проворные соболя и куницы.

Стас перевел дыхание, слабость все же давала себя знать. Морозный воздух студил зубы и слеплял ресницы. Но после такой пробежки стало жарко. Да, при такой ходьбе не застынешь! Охотники отмахали около часа, а лыжня все тянется и тянется дальше по охотничьим угодьям рудознатца - от одной ловушки к другой.

Остановка, Стас привалился к неохватному стволу. У соседней елки очередная кулема: шалашик из сухостоин, приваленных к дереву. С виду похоже на кучу хлама, который любит обшаривать любопытный соболь. К тому же сооружение защищает ловушку от снегопада. Рыская под стволами деревьев, зверек подходит к куче лесного хлама, чует желанную добычу, прыгает и... Но на этот раз кулема пустая - ни соболь, ни куница не приходили.

- Недалеко бродил, - заметил Неждан.- Ничего, еще попадется. Эта кулемка у меня ловкая.

Рудознатец снял лыжи и, проваливщись чуть не по пояс, подтащил новые хворостины, подправил шалаш. В нем на конском волоске висит приманка глухариная голова. Под ней собственно ловушка, засыпанная снегом. Неждан деревянной лопаточкой расчистил место, заново насторожил капкан, со стороны напоминающий то ли арбалет, то ли самострел, заканчивающийся деревянной рамкой, а вместо стрелы - плашка, выстреливающая вскольз по рамке. Устройство было заранее проварено в еловом растворе и сейчас еще раз протерто лапником. Сверху положен полотняный лоскут, пропитанный каким-то жиром, чтобы не обледеневал сторожок защелки. Осторожно присыпали ловушку снежком, припорошили сверху самым легким пухом, а по бокам, как бы невзначай, охотник воткнул две веточки - воротца. Все пространство вокруг разровнял, замел следы.

- Теперь бы малость буранчиком присыпало, чтобы не заметно было, как мы тут орудовали,- говорит Неждан. - А то соболишка не прост...

И лыжня потянулась дальше - от затески к затеске, от кулемы к кулеме... Добыча соболей да куниц, местного денежного эквивалента, - не любительская забава. Тут нужны крепкие ноги, могучие легкие и верный глаз. Неждан за день обегает что-то около двухсот кулемок. Лишь в этот день, учитывая слабость навязавшегося попутчика - решил заметно сократить маршрут.