Вячеслав Алексеев - Экспедиция (Часть 1)

А так, шагает он ежедневно по тайге с темной зари, определяя путь по затескам, переходя незамерзающие ключи - то по горбатым лесинам, то по кладышкам-жердям.

Сколько кулем прошли - десять, двенадцать? Сколько же впереди? И пока все пустые. Непросто изловить лесного бродяжку...

К вечеру, когда снова пришлось идти на подъем, Стас заметно отстал. Перед каждым крутым пригорком он останавливался, набирал дыхание. А ноги гудят. И лыжи стали неподъемными!

- Сколько же еще шагать? - не вытерпел геолог.

- Недалеко.

- Знаю я твое недалеко, - рассердился Стас.

- Приустал значит! - рассмеялся Неждан. - Ничего, мимо избушки не пройдем, хотя и притемняет, пожалуй. Я говорил: не бери свое ружье - лишняя тяжесть. Вон Кокорь, даже меч не взял, хотя в поселке без него из дома не выходит.

Неждан ходит по лесу с легким луком и десятком стрел на случай, если попадется глухарь или рябчик. Ни рогатины, ни какого другого оружия не берет.

- А вдруг медведь? - удивился Стас.

- Медведи спать легли. Да и боятся они человека.

А солнце уже закатилось и зимние сумерки загустели. Заснеженные лапы молчаливо и настороженно маячили на фоне оранжевой зари. Лыжня стала наполняться темной синевой. И снег под лыжами заскрипел громче, злее...

- Вот и попался соболишка! - раздался впереди радостный возглас Неждана.

Вот он, наконец-то, долгожданный соболь! Наступил зверек на сторожок, когда вверх за приманкой тянулся, а лопатка щелкнула и намертво прихватила лапку...

В избушку ввалились затемно. Чиркнул в темноте Стас зажигалкой, вспыхнула душистая береста, загудел жаркий огонь в каменном очаге. За день в тайге все трое не перехватили и крошки - времени не было, да и сейчас от великой усталости есть не особо хотелось. Выпив кружку отвара какой-то душистой целебной травы, Стас в чем был отвалился на нары и тут же уснул.

Уже совсем поздней ночью его поднял Кокорь и пригласил к столу - есть глухорятину. В избушке стало так жарко, что пришлось раздеться до белья. Неждан снял шкурку, посадил ее на правилку, пристроившись рядом с пламенем открытого очага.

И пошли в зимовье разговоры о повадках и хитростях мягких местных денег, пока они еще бегают по лесу: любопытны, хищны, неутомимы. Но опытные охотники всем звериным хитростям противопоставляют свое искусство. Тут одной ловкости мало, непременные условия - упорство, неутомимые ноги и выносливость.

24.

Вернулись Стас с Кокорем к середине зимы; Стас - довольный результатами похода.

- Начальник! - завопили Женя с Валентином.

- А вы кого ждали, Деда Мороза?!..

- Да мы уж тебя похоронили!.. А ты живехонький...

Войдя в дом, Стас по-хозяйски осмотрел жилище, отметив чуждый в этих местах интерьер: тонкие перегородки, разгородившие "избу" на три самостоятельных комнаты, примитивную печку с трубой - всЕ не надоевшую дымную звягинскую каменку, широкие трехспальные кровати с надувными матрасами и спальниками вместо перин и одеял, массивные кресла с накинутыми на них овчинными шкурами, такие же массивные столики из плохо оструганных досок - ребята явно не экономили на удобствах, устраивались по полной программе возможного комфорта. А в своей комнате он не без удивления увидел простую раскладушку и вьючные ящики, поставленные у стены. В сенях, переделанных в общую кухню с плитой-голландкой (и здесь трубу устроили, отметил Стас) стоял большой ровный стол, покрытый цветастой клеенкой побольше чем у воеводы, и такой же длинный уголковый диван, охватывающий две стороны стола. Диванчик с покатой спинкой был обтянут распоротым ватным спальником. По стенам висели полочки из ДСП с расставленными на них чашками, кружками, кастрюлями. Рядом с голландкой еще один столик, сработанный погрубее, зато с кучей выдвижных ящичков. Несколько полевых вьючных ящиков и две девушки в брезентовых штормовках, надетых поверх сарафанов - завершали обстановку. Для Стаса все выглядело вполне органично - база, как база, с дежурными на кухне - привычная и знакомая картина. Пахло свежими стружками, смолой, рыбой и дымом. Дымят все же трубы, усмехнулся молча Стас - без меня ладили.

Поздоровавшись с возившимися тут двумя девушками, Стас покосился на Женю.

- Я смотрю, вы все четыре древесно-стружечных плиты на комфорт грохнули? - сказал Стас, показывая рукой на кухонный стол и диванчик.

- Не, только три, последняя до сих пор в кузове лежит, тебя дожидается. А фанеру - так вообще почти не трогали. Лишь пять листов на выдвижные ящики задействовали.

- Мы ж эти ДСП с фанерой... А, ладно, теперь не до них... Ну-ка, выйдем, разговор есть...

- Да говори здесь, или в комнату пошли, они, - Евгений мотнул головой в сторону Червеньки и Оленьки, - все равно нашу речь не понимают.

Зайдя в комнату, Женя достал кружки и плеснул на треть самогонки. Стас развалился в кресле рядом со столиком и пригубил из своей. В дверь заглянула Червенька и тут же принесла в миске распаренной репы, головки лука и несколько кусков холодной вареной рыбы.

- М-да... Воспитание... - пробормотал Стас, провожая глазами удаляющуюся девушку.

- А ты думал? Не у пронькиных... Ну, что скажешь, Саныч, дорогу домой нашел? О чем хотел поговорить-то?

- Да сначала вот о них и хотел. Только отъехал, смотрю - вы уже бабами обзавелись. Насовсем, что ль, здесь остаться собираетесь? Ну ладно Валентин - молодой, неопытный, но ты-то, Жень? Седина в бороду, теперь поджидаешь беса?

- Во-первых, не мы, а нам. Этих девиц нам Ведмедь предоставил. Чтоб нас холить и лелеять, так сказать. Для кухарства и вообще. В поселке с мужиками напряженка - сам знаешь. Девиц на выданье прорва, а эти по местным понятиям и вообще уж перестарки. Тут ведь с четырнадцати лет девку замуж отдают. Опять же близко-родственные связи усугубляют обстановку, а тут свежие мужики, не глупые и вообще... Сам должен понимать - даже в наши дни чукчи своих жен всем геологам предлагают. Не корысти ради, а только от вырождения нации, заметь.

- Ну а во-вторых?

- Во-вторых... Стас, у тебя дома жена, ребенок, семейное счастье и вообще...

- Какая жена - за тридевять земель!..- вскипел Стас.

- Неважно, ты познал это самое счастье, а я нет! Что я, как проклятый, десять лет алименты плачу, а эта стерва за всю жизнь меня только два раза до дочери допустила.

- Что ж довел до такого состояния?

- Довел... Ее доведешь... Вот по югам мы с тобой уже не первый год мотаемся. Помнишь, наши девчонки-лаборантки над местными даргинками смеялись, дескать - женщины-рабыни, за калым купленные... А мне завидно. Представь. Завидно! Думаю, дуры вы дуры, я б и сам готов любой калым отстегнуть, чтоб была у меня послушная жена, не вертихвостка какая, а вы дуры, мне и даром не нужны. Черт с ней, что даргинка, лезгинка, кумычка, что некрасивая, что быстро состарится, зато никогда поперек мужа - слова не скажет. А ведь это и есть полное семейное счастье, когда нет в доме ни склок, ни ссор. Ведь для идиллии - кто-то должен постоянно уступать в семье, но никак не муж, иначе - какой он мужик-добытчик? Если уж сел под каблук, то все - кончился - и как человек, и как профессионал по службе. Ты думаешь, отчего наш человек повально спивается?.. Все от того же - от эмансипации! Хотите быть равноправными? Будьте! Но тогда к нам, мужикам, за защитой не лезьте. Кого защищать и оберегать? Эту языкастую эмансипированную стерву? Да она сама себя защитит от кого угодно. Вот скажи, чего моя разводом добилась? Свою волю хотела выше моей поставить, ну и что? И сама мается одна-одинешенька, и дочь - сиротой при живом отце, и я неухоженный. Эх... Как начала она в мои дела лезть, так и пошла вся жизнь наперекосяк. А тут, Саныч, именно то, о чем я мечтал все эти десять лет: добрая, послушная, любые желания предугадывает... И сама ведь - счастлива до безумия. Ты ведь знаешь, что многие местные своих жен лупят ежедневно, за любой пустяк и чуть не до полусмерти. Мы же с Валькой своих - пальцем не трогаем, а это им тоже чудно и приятно, вот и порхают вокруг нас... М-м-м-м... Нет, тебе не понять.