Деграданс (СИ) - Калугин Алексей Александрович

«На пол!»

Заложники не понимали, что происходит.

«Всем на пол!»

Заложники не понимали, что команды обращены к ним. Они не понимали, кто эти черные муравьи, сыплющиеся в галерею.

Шивцов схватился за простреленное плечо.

Еще одна пуля ударила его в грудь, опрокинула на спину.

Одной рукой он успел дотянуться до раскрытой до сумки. Сознание двоилось. Он терял сознание и снова приходил в себя. С трудом вытащил начиненную болтами и гвоздями банку, надавил на вставленный в брикет пластида детонатор и, приподнявшись на локте, швырнул бомбу в бассейн.

«Всем на пол!»

Бомба рванула прежде, чем бросившиеся к бассейну бойцы успели накрыть ее металлопластиковой полусферой. Взрывная волна отшвырнула бойцов легко, как тряпочные куклы. Под потолок взметнулся кроваво-черный фонтан. С миллионами брызг летели в дымном пространстве болты, гвозди, шурупы.

Шивцов приподнялся.

Он стрелял не глядя. Ему было все равно, куда стрелять.

Просто голове было легче, когда стучали выстрелы, когда руку встряхивала отдача. При каждом выстреле боль уходила. На долю секунды, но и это было хорошо. Шивцов пытался найти взглядом Калинина.

«Сашка! Ты где?»

Но ответа не было.

В аэропортах всегда полно папарацци. Толпятся у входа в VIP-зал, обвешанные фотоаппаратами, будто стервятники, дожидающиеся, когда раненая жертва испустит последний вздох. Даже если это аэропорт северного, очень спокойного и добродушного Рейкьявика. В перемещениях людей с фотоаппаратами на первый взгляд не просматривается никакой логики. Но они точно знают, чего ждут и мгновенно реагируют на тончайшие невидимые сигналы, улавливая их каким-то глубинным неясным чувством, как собака ловит поднятым ухом высокочастотный свист браконьерского свистка. Неожиданные перемещения папарацци вызывают недоумение у стороннего наблюдателя. То они слоняются из стороны в сторону как бы совершенно бесцельно, будто не понимают, что вообще делают в аэропорту, то дружной стаей бросаются на совершенно неприметного человека.

На этот раз сигналом послужило торопливое появление в застекленном проходе сразу нескольких съемочных групп, вооруженных переносными кинокамерами и микронами. Операторы, жуя свою бесконечную жвачку, привычно подбирали бленды для объективов, смазливые журналистки поправляли наманикюренными пальчиками прически, подмазывали помадой губы.

Нервное возбуждение нарастало.

И вдруг взорвалось, как самодельная бомба, брошенная в толпу террористом-смертником.

– Вон он!

– Где? Где!

– Под указателем выхода!

– Идет! Идет!

– Пропустите меня!

– Пропустите же, черт вас!..

В узком проходе, выгороженном турникетами со встроенными металлоискателями и индикаторами взрывчатых веществ самых разных типов (новинка, всего месяц назад появившаяся в тихом рейкьявикском аэропорту) появился невысокий человек в накинутом на широкие спортивные плечи черном кожаном плаще.

Он шел быстро, уверенно.

Широкополая кожаная шляпа надвинута на глаза.

Рядом плыла длинноногая блондинка с холеным глупым лицом, знакомым всем и каждому по обложкам модных журналов. Слева впереди и чуть сзади – два стремительных, похожих друг на друга секьюрити в удобных костюмах, в темных очках, с серебристыми шариками переговорников в ушах.

Вежливый офицер у турникета, выставив руку, остановил журналистов.

– Господин Калинин! – над головами взметнулось множество микрофонов. – Господин Калинин! Несколько слов!

Человек в кожаном плаще замедлил шаг.

Блондинка в светлом плащике (компания SNR, колени обнажены) умоляюще сложила руки на груди. Человек в шляпе усмехнулся, надвинул шляпу еще ниже, но остановился.

– Пять минут!

Он поднял над головой растопыренную пятерню.

Секьюрити деловито и заученно заняли привычные позиции.

Полицейские, помедлив, освободили дорогу журналистам. Вспыхнул свет, засверкали вспышки фотоаппаратов.

– Господин Калинин! – первой подняла микрофон сотрудница компании SNR. – Чем вы занимались в Исландии?

– Размышлял.

– Почему именно в Исландии?

– Суровая природа располагает. Мне понравилась ваша страна.

– Я американка, – ослепительно улыбнулась блондинка.

– Это жаль, – отрезал Калинин.

– О чем вы размышляли в краю суровой природы, господин Калинин? – выкрикнул журналист компании RKN, длинный, бритый, ухмыляющийся нагло. – Как вам спалось? Как вам вообще спится? Вас не мучает совесть?

– Никогда.

– Это врожденное свойство?

– Думаю, благоприобретенное!

– Господин Калинин, – блеснула очками длинноногая брюнетка из SNN, – как вы сегодня оцениваете то, что произошло пять лет назад в центре Москвы в картинной галерее «У Фабиана Григорьевича»?

– Как первую удачную акцию трэш-реализма.

– Повторись ситуация, вы действовали бы так же?

– Настоящий художник не повторяет ситуации, он заново создает их.

– Вы бы и сейчас пустили в ход оружие?

– Художник пользуется тем инструментом, который позволяет ему высказаться наиболее эффективно.

– Господин Калинин, это вы готовили запись единственного публичного выступления Виктора Шивцова.

– Да, материалы отбирал я.

– Насколько ваша запись отличается от того, что происходило в художественной галерее «У Фабиана Григорьевича» на самом деле?

– Ровно настолько, насколько студийная запись отличается от живого концертного выступления. Она, может быть, лучше сведена и звучит чище, но, конечно, не передает полностью живой творческой атмосферы зала, в котором рождается искусство.

– Вы настаиваете на слове искусство?

– Разумеется.

– Трэш-реализм это искусство?

– Прежде всего.

– Но в некоторых странах, господин Калинин, вы объявлены в розыск. Несколько радикальных религиозных группировок, не только восточных, объявили вас врагом человечества. Некоторые частные лица, входящие в список весьма состоятельных людей планеты, объявили награду за вашу голову.

– Что ж, выдайте меня этим лицам, – ухмыльнулся Калинин, оглядываясь на секьюрити.

– Вы привыкли жить в подполье, постоянно скрываясь?

– К этому не привыкают, – Калинин ниже надвинул шляпу. – Любой художник рискует стать отверженным в силу косности и непонимания общества, в котором ему приходится жить. Вспомните историю Салмана Рушди. «Сатанинские стихи», кстати, до сих пор не изданы ни в Исландии, ни в России.

– Давно вы в Исландии?

– Без комментариев.

– Откуда вы прилетели в Исландию?

– Без комментариев.

– Куда вы летите?

– Без комментариев.

– Каким образом пять лет назад вам удалось живым покинуть художественную галерею «У Фабиана Григорьевича»?

– Без комментариев.

– Это правда, что в организации вашего побега из России замешаны некоторые депутаты?

– Без комментариев.

Калинин демонстративно посмотрел на часы.

Не в меру любопытного журналиста тотчас оттеснили.

– Случайно ли то, что из многих людей, находившихся в художественной галерее «У Фабиана Григорьевича», только вы и ваша подруга Ксения Малышева остались живы после трагического штурма, предпринятого «Антитеррором»?

– Случай выбирает достойнейших.

– Когда вы последний раз виделись с Ксенией Малышевой?

– Дайте припомнить… Давно… Очень давно… – Калинин потер переносицу. – К сожалению, судьба Ксении Малышевой сложилась трагически. Она погибла от ножа маньяка-обывателя, ударившего ее ножом в Копенгагенском Национальном музее искусств, прямо перед картиной…

Он опять потер переносицу:

– Черт, все время забываю эту картину!

– «Алиса»! – выкрикнул кто-то. – Одна из лучших работ Амедео Модильяни. Нежные сиреневые тона. Невинное выражение. Девочка, еще не деформированная никаким концептом!