Алексей Барон - Эскадра его высочества

Ждан махнул рукой.

– Да ладно, ваша честь. Брось манерничать! Пойдем. В самом деле, почему бы не перекусить? И давайте же посмотрим, что там, за калиткой!

За калиткой находился вовсе не двор, чего можно было бы ожидать, а все тот же лес в своем естественном продолжении. Только полоса елей вдоль забора явно была посажена человеческими руками. Зато какие-либо пошлые фонтаны, скамейки, дорожки, беседки или цветники полностью отсутствовали. Везде росла трава, в которой чернели прошлогодние шишки да розовели шляпки грибов.

Земельный участок имел впечатляющие размеры. В одну сторону забор шел вдоль берега, переваливал взгорок, и не было видно, где он там заканчивается. А с другой стороны стена поворачивала к Муром-шляхту и господа студенты припомнили, что тянется она почти до самой дороги. То есть самое малое – с полкилометра. И на всем этом пространстве имелось всего одно-единственное строение.

Примерно в сотне метров от калитки находился невысокий холм, на котором стояла вилла. Здание было сложено из старых, кое-где потрескавшихся, но покрытых лаком и потому сохранивших приятный естественный цвет бревен.

Фасад, обращенный к реке, представлял обширную веранду с распахнутыми по случаю теплой погоды окнами. От веранды к дорожке спускалась крутая лестница с красными ступенями. Первой по ней взбежала Камея. Обернувшись, она подождала, когда поднимутся остальные, а потом с уверенностью хозяйки предложила располагаться в низких плетеных креслах.

– Мы вас на некоторое время покинем, – сказала она, извинившись. – Поскучаете?

– Немножко, – уверила Инджин, очаровательно улыбаясь.

Перед тем как уйти, Камея выглянула в окно и попросила пригласить в кабинет некоего господина де Нанжа.

Голубоглазая Изольда ничего не сказала, но на пороге дверей, ведущих во внутренние покои, вдруг зябко повела открытыми, едва загоревшими плечами. Франц при этом вздрогнул.

– Да не пялься ты так, – сказал Кэйр.

– А что, заметно? – удивился архитектор.

– Да как тебе сказать. Не то чтобы очень слишком…

– …но в глаз бьет, – давясь от смеха, продолжил Ждан.

Скучать гостям вообще не пришлось.

Сначала на веранде появились две хохотушки-горничные. Щебеча, они расстелили на столе скатерть, поставили вазу с цветами, принесли ящичек с превосходными сигарами, а после этого бесследно исчезли. Им на смену пришла несколько полная, но очень красивая женщина с умными и добрыми глазами.

– Меня зовут Магдой Андреевной, – представилась она.

И предложила господам студентам освежиться перед обедом. Получив согласие, повела их в туалетную комнату.

А господа студенты не успевали удивляться.

Если снаружи бросалось в глаза подчеркнутое уважение к ландшафту, к естественной флоре, без труда угадывалось явное желание ограничиться самыми малыми изменениями, то внутреннее убранство виллы удивляло полной противоположностью, – количеством вложенного труда. Стремление к максимальному комфорту и даже к расточительности здесь чувствовалось с первых шагов. Уже в коридоре гости ощутили насыщенный, но тонкий и удивительно приятный аромат. Архитектор Франц воскликнул, указывая на стенные панели:

– Да это же настоящий сандал, господа! Я не ошибаюсь?

Магда Андреевна слегка улыбнулась.

– Нет, не ошибаетесь. Правда, панели не целиком сделаны из сандала, в них вставлены отдельные дощечки.

– Хорошая штука этот сандал, – заявил Бурхан, поводя носом. – А где он произрастает?

– На материке Изгоев, – грустно сказал Франц.

Он начинал сознавать, что соединить свою судьбу с девушкой, живущей в подобной роскоши, будет весьма непросто, если вообще возможно. Это его страшно расстроило, поскольку он уже твердо решил судьбы соединять. На всю жизнь, до гроба. Только вот какого гроба – сандалового?

А в туалетной комнате пришла очередь удивляться инженеру Куземе.

– Вы посмотрите, посмотрите, – восхищался он. – Бронзовые краны, фарфоровые раковины! Франц, глупая голова, тут же полноценная канализация!

– Что? Какая канализация?

– Да еще и горячая вода есть. И все это – среди леса!

– Кто… среди леса? – пробормотал Франц.

– Блеск, – кивнул Кэйр.

Туалетная комната действительно блистала. Она была облицована кафелем, сияла чистотой. Из нее не хотелось уходить.

– Да, – сказал Бурхан. – Это ж сколько нужно денег, чтобы так жить?

– Кажется, мы угодили в сказочный замок, – проворчал Ждан, утираясь хрустящей салфеткой.

– По ошибке, – вставил Кэйр, протягивая ему полотенце.

– Надеюсь, что не к людоеду, – хохотнул Бурхан.

И от его хохотка всем вдруг стало немного не по себе.

– Нет, – после некоторого молчания веско сказал Кэйр. – Не к людоеду. К кому-то более значительному.

– Утешил, – уныло пробормотал Франц.

Кэйр сочувственно положил ему на плечо руку.

– Встряхнись. И постарайся за столом не сидеть бучилой. Знаешь, где решаются человеческие судьбы?

– Что, в туалете?

– Нет. Судьбы решаются именно за столом. В туалете за них расплачиваются.

Лицо влюбленного внезапно прояснилось.

– Г-глубочайшая мысль, камарад! Ты долго ее высиживал?

Бурхан и Кузема переглянулись.

– Кто знает, может, еще и выживет, – печально сказал Бурхан.

Ждан вздохнул.

– Ну, если будет хорошо питаться.

…Веранда была залита лучами заходящего солнца. Курились полезные антикомариные палочки. На белой скатерти благородно темнело серебро, а в графине искрилось нечто гранатовое. Все располагало к безмятежному общению, однако беседа наладился не сразу.

Ждан нервно ерзал, озирая многочисленные ножи и вилки. Изольда и Франц молча уткнулись в пустые тарелки. Бурхан глазел на Инджин и глупо улыбался. Лишь Кэйр с Камеей поддерживали светский разговор о различных пустяках, при этом старательно избегали вопросов действительно интересных.

– Я заказала мясное меню, – . сказала Камея. – Быть может, нужно что-нибудь другое?

– О нет, спасибо. Считается, что мужчинам нужно почаще употреблять мясо.

– Да, в нем много аминокислот, включая незаменимые.

Кэйр с удивлением взглянул на собеседницу. Не выдержав, он все-таки решился задать личный вопрос.

– Простите, мадемуазель, вы где-то учитесь? Мне кажется, что я вас уже видел.

– Вполне возможно.

– Не в университете?

– Да, наверное. Я – студентка медицинского факультета.

– Замечательно!

Влюбленный Франц вдруг встрепенулся и пропел ужасным голосом:

Благовоспитанный Кэйр поперхнулся и окаменел. Однако выходка оказалась вполне уместной. Инджин расхохоталась и немедленно подхватила: