Затмение двойных звёзд - Стивен Голдин

Вздохнув, Шеф кивнул.

— Знаю и это было самым печальным в нашем представлении. Вот почему я, поняв, что мне, возможно, придется сделать, отослал тебя в Цирк.

— Отослал? — Пораженная, Хелена отпрянула от него. — Ты не делал ничего подобного. Ты же не хотел, чтобы я куда-либо убегала.

— Говорить "нет" — это до сих пор лучший способ манипулировать детьми, — ласково улыбнулся фон Вильменхорст. — И я позаботился о том, чтобы упомянуть о Цирке, так что мысль об этом засела у тебя в голове. Я знал, что Этьен позаботится о тебе.

— Но какой во всем этом был смысл? — спросила Хелена. — Почему ты не мог рассказать нам обо всем?

Фон Вильменхорст кашлянул.

— Когда я выслушал рассказ Фортье, мне стало ясно, что заговорщики развернули массированную тайную кампанию по уничтожению эффективности Службы, сначала предприняв попытку ликвидировать Жюля и Иветту, а затем атаковали меня. Кстати, вчера я получил подтверждение этому, когда прислали свое донесение Жюль и Иветта. Заговорщики действительно объявили войну СИБ — по словам Тани Борос, ныне покойной. Мои агенты также сообщили, что согласно Борос никакого В нет и во главе всего заговора стоит наша Леди А. Я еще не определился, верить этому или нет; решив отложить пока решение этого вопроса.

Так или иначе, я понял, необходимо что-то предпринять в ответ на эту атаку. Мы уже отправили команду д'Аламбер — Бейвол против двойников, но теперь требовалось как можно скорей очистить от обвинений мое имя, иначе под подозрение попадала вся Служба.

Я предложил Эдне объявить о моей казни, чтобы вывести заговорщиков из равновесия. Это было то, чего они желали больше всего, хотя, вероятно и не рассчитывали, что это произойдет так скоро. Удовлетворив их сокровеннейшую мечту, я надеялся расшевелить их, заставить сделать какую-нибудь глупость и выдать себя. Но все это необходимо было выполнить в строжайшей секретности; я не мог открыть правду даже вам двоим.

— Но почему? — спросила Хелена. — Уж на Этьена ты мог бы положиться и меня избавил бы от страданий.

— Но это, к несчастью, было частью плана, — заговорила Эдна. — Понимаешь, хотя я все же верила вам, доказательств у меня по-прежнему не было. Мне нужно было проследить твою реакцию. Если бы ты состояла в заговоре, известие о смерти отца заставило бы тебя нанести ответный удар, так как ты решила бы, что ваша игра раскрыта. Но ты продолжала трудиться над возвращением его доброго имени и с честью выдержала испытание.

— К несчастью, только вы и заглотили наживку, — печально улыбнулся Шеф. — Даже услышав о моей смерти, заговорщики не предприняли никаких шагов. С одной стороны, это разочаровало меня, так как я надеялся, что они каким-либо образом выдадут себя, но, с другой стороны, это обнадеживающий знак. Это показывает, что заговорщики опасаются действовать поспешно, не убедившись на все сто процентов. Должно быть, в День коронации мы нанесли им более сильный удар, чем думали и сейчас им приходится хорошенько задумываться над каждым своим действием. По этой причине я больше не собираюсь притворяться мертвым. Мы уже доказали, что нас не обманула их тактика дискредитации Службы, а продолжать поддерживать видимость моей смерти будет очень трудно, особенно учитывая их разветвленную сеть.

Проводив свою дочь к стулу, он сел рядом с ней напротив Этьена и Эдны.

— Что ж, таков мой рассказ. Как я понял, у вас тоже были кое-какие приключения.

Этьен и Хелена просветили его по поводу того, что выяснили.

Великий герцог Цандер побледнел, услышав про едва не ставшее трагическим бегство своей дочери с астероида, но затем выражение его лица сменилось холодной улыбкой, когда ему рассказали об информации, полученной от доктора Локснера.

— По крайней мере, в деле наметился какой-то прогресс, — сказал он.

— Что вы имеете в виду? — спросила его Эдна.

— Двадцать лет назад Этьен видел доктора Локснера на Дурварде в обществе старой женщины, на шее у которой был идентифицирующий медальон. Он говорит, Локснер боялся ее, словно был ее подчиненным. Позднее, по словам Локснера, он осуществил пересадку разума еще одного человека, женщины, поместив его в совершенное тело робота. Полагаю, нет нужды долго гадать, кем является этот робот.

— Леди А! — воскликнула Эдна.

Дальше рассказ подхватил Этьен.

— У нас нет прямых доказательств, но, похоже, можно сделать обоснованное предположение о личности этой женщины: Эймия Аморат, Дурвардское Чудовище.

Две женщины некоторое время сидели молча, осмысливая эту новость.

— Ну конечно, — наконец медленно произнесла Хелена. — Мы никогда прежде не думали о ней в связи с Леди А. Мы знали, что сейчас, если она еще жива, ей под девяносто, а Леди А выглядела как дама в расцвете сил. Но если разум Эймии пересажен в тело робота, ей может быть сколько угодно лет.

— Вероятно, она была той самой старой женщиной, которую вы видели двадцать лет назад, — сказала Этьену Эдна. — Тогда ей было за семьдесят и она, в отчаянии от сознания того, что скоро, возможно, умрет, была готова на все для сохранения своей жизни.

— Локснер сказал, она была тщеславна, — согласился герцог. — Это соответствует всему тому, что известно про Чудовище.

— Тщеславная, холодная, умная, хитрая, готовая предать всех и вся, — сказал Шеф. — Наконец-то нам удалось определить имя нашего противника, но я еще не знаю, радоваться ли этому. Это женщина, чья красота совратила Императора и сгубила его двор. Когда все рухнуло, ей удалось скрыться от самой безжалостной охоты, какую когда-либо устраивала СИБ. Семьдесят лет она оставалась в тени и у нее едва не получилось посадить на престол своего сына. Она умелая актриса и ее честолюбие не знает границ. Это самый серьезный противник, с которым нам приходилось иметь дело.

— Мне только что пришло в голову вот что, — сказала Хелена. — На Гастонии, когда Леди А позволила Жюлю и Ивонне ввести ей нитробарб, возможно, препарат был настоящий. У нее не было оснований опасаться его, он не произвел бы на нее никакого действия. Ей не причинят никакого вреда станнеры. Более того, она вообще неуязвима практически перед всем, исключая бомбу или бластер.

— Это также объясняет то особое расположение, каким пользовалась Таня Борос — ее внучка. Что добавляет долю издевки в случившееся.

Фон