Василий Головачев - Сердце грозы

Перед носом объявилась стена ванной в брызгах.

Чёрт, так и утонуть в ванне недолго!

Хунхузов вылез, пытаясь сформулировать мелькнувшую мысль. О чём это я, господи? А, да, Верочка с мужем… не то… О чём я мечтал-то, когда били куранты? Впрочем, сейчас попью пивка и позвоню друзьям. Праздник ещё не кончился.

Насухо вытерся. Полегчало.

Залез в холодильник. Пиво есть! «Варштайнер». Холодное. Как раз то, что нужно.

Щелкнула пробка.

И в дверь позвонили.

Хунхузов прислушался с бутылкой у рта, надеясь, что ему послышалось. Но звонок прозвучал ещё раз.

Он поставил бутылку на край стола, плотнее запахнул халат, прошлёпал в тапках к двери.

– Кто там?

– Вам посылка, – послышался надтреснутый старушечий голос.

– К-какая посылка? – удивился он. – Откуда? Сегодня же выходной…

– Не хотите, не надо.

Хунхузов испугался, открыл дверь.

За дверью стояли две женщины: одна – старая, скукоженная, в невероятном зипуне, типичная Баба-яга, вторая – молодая красавица в изумительном новогоднем костюме. Если бы не отсутствие короны на роскошных волосах, её можно было бы назвать Снегурочкой.

– Здрасьте, – сказал обомлевший Хунхузов.

– На, распишись, – недовольно проговорила старуха, протягивая белый листок бумаги. На нём проступили клеточки какой-то квитанции и надпись: «посылка. Игра „Угадай своё счастье“.

– Ну? – не понял Хунхузов.

– Подписывай.

– Чего?

– Квитанцию.

– Зачем?

– Посылку тебе доставили? Доставили. Получи и распишись.

– А где посылка?

– Вот она. – Старуха подтолкнула «Снегурочку» в спину; та застенчиво улыбнулась. – Марфой зовут. Ну, берёшь аль нет?

Хунхузов, млея, черкнул закорючку на квитанции.

– Благодарствую, – проворчал старуха. – Не забижай малую-то, она беречь тебя будет.

– От чего?

– От всего. Ангел это твой, хранитель. Ну, бывай.

– Нет, постой! – цапнул он старуху за рукав зипуна. – Ничего не понимаю! Кто послал мне эту… посылку? За что?

– Аль не помнишь?

– Не-е…

– Вчерась у друзей был, у Серёги с Толевичем?

– Б-был… вроде…

– Пить меньше надо, писатель! Они в игру начали играть: «Угадай своё счастье». Помнишь?

– П-помню… кажется…

– Вспомни, что ты сказал, когда очередь до тебя дошла?

– Ч-что?

Старуха сурово поджала губы, кинула взгляд на Марфу:

– Следи за ним, милая моя, не давай много шампанского. Всё забудет, и тебя забудет, и себя.

– Хорошо, бабушка.

– Что я… сказал? – еле выговорил Хунхузов.

Старуха открыла рот, но перед глазами Хунхузова вдруг всё поплыло, и очнулся он уже за столом. Поднял гудевшую голову.

Вокруг веселились друзья, пели их жёны, какие-то незнакомые парни и девушки перебрасывались шутками. На часах было без пяти двенадцать.

Крики стихли.

Хунхузову подали бокал.

– Твоя очередь! Только быстрей, сейчас куранты ударят.

– Что… я… должен?

– Угадай своё счастье, угадай своё счастье! – дружно захлопали все в ладоши.

Хунхузов огляделся, не понимая, чего от него хотят, и увидел скромно сидевшую в уголочке девушку. Ту самую, «Снегурочку», Марфу. Оттолкнул руку Серёги, встал из– за стола, шагнул к ней.

– Вот… оно…

– Ура! – закричали все. – Целуйтесь! Новый год наступил!

Хунхузов отбросил бокал с шампанским, протянул руки к Марфе… и снова очнулся.

Это была другая компания. Намного тише. То есть та же, что и раньше, но и Серёга, и Толевич были лысыми, их жёны постарели на 37 лет, а рядом сидела Снегурочка. Марфа. Ей тоже было далеко за 50. Но она была всё так же прекрасна, как и в тот вечер, когда ему «прислали посылку». Ангела-хранителя.

Она смотрела на него и улыбалась.

Выпьем же за любовь!

И за то, чтобы сказки сбывались…

Декабрь. 2007 г.

Этот рассказ написан ровно 30 лет назад. Он был послан в киевский журнал «Наука i суспильство», однако не опубликован. Спустя два месяца мне прислали какой-то выпуск журнала, и я попросту его не раскрывал, прочитав письмо с вежливым отказом. А так как рассказ я посылал написанным от руки (!), то посчитал, что он утерян. Каково же было моё изумление, когда я, расчищая книжные и журнальные завалы дома, раскрыл этот журнал и увидел свой рассказ! Вот так он и дошёл до сегодняшнего читателя. Не судите его строго, это один из первых моих опусов. Я его практически не правил, только заменил кое-какие названия на более современные (к примеру, марсоходы тогда назывались ПрОПоМами – Приборами оценки поверхности Марса). Приятной новостью оказалось то, что мне удалось предугадать открытие на Марсе уцелевших озёр. Замёрзших, разумеется.

Место для посадки выбрали с таким расчётом, чтобы автоматический марсианский вездеход «Спиди» подошёл сначала к небольшому кратеру Глаз Красавицы, на дне которого зонд обнаружил уцелевшее озерцо, точнее, ледяной щит, а затем приблизился к расселине Гильотина, рассекающей плато Красных Дюн надвое.

21 июня 21-я экспедиция на Марс, в разработке которой участвовала 21 страна (такое совпадение посчитали мистическим и счастливым), в том числе и Россия, успешно завершилась посадкой модуля в расчётном районе плоскогорья Красных Дюн и активацией марсохода «Спиди».

Имя марсоход получил по буквам аббревиатуры английских слов, складывающихся в слово SPIDI, однако оно соответствовало и получившемуся понятию «быстрый». В принципе он и в самом деле мог двигаться гораздо быстрее прежних автоматических станций, достигая скорости в 20 километров в час.

Первые панорамы Марса в месте высадки «Спиди» передал уже спустя полчаса после высадки с платформы посадочного модуля, которая должна была навсегда остаться на планете. Затем, после тестирования всех систем, он начал плановый обзор местности, сориентировался и покатился к кратеру Глаз Красавицы.

Сенсаций от него не ждали. Вернее, не ждали каких-то сногсшибательных открытий, способных поразить учёных. Уже были найдены и изучены ледяные озёра на северном полюсе Марса, определён состав льда, в котором не оказалось живых микроорганизмов вопреки ожиданиям, хотя следы органических веществ были. Однако вопрос, была ли жизнь на красной планете в прошлом (в настоящем Марс явно был лишён жизни), оставался открытым. Учёным очень хотелось дознаться, так ли это, был ли Марс заселён и почему жизнь в таком случае погибла. Поэтому каждый из тех, кто наблюдал за путешествием «Спиди», мечтал первым увидеть… ну, всё равно что: окаменевшего марсианского мамонта, воробья, гусеницу, бактерию в конце концов, не говоря уже о следах иного плана – р а з у м н о й деятельности, под которыми подразумевались уцелевшие болты и гайки либо пирамиды, скульптуры, аэродромы и тому подобные сооружения.