Константин Брендючков - Последний ангел

Последний раз проследив только что законченные соединения, Олег Петрович, сдерживая нетерпение, прибрался в аппаратной, сел перед пультом, надел шлем, вздохнул и нажал кнопку «пуск».

Наискось мелькнули перед глазами знакомые огоньки его мыслей и тут же пропали, словно схваченные машиной, которая сложила из них некий образ, видимый сквозь побледневший пульт и стену за ним, как бы в пустом пространстве. В следующие секунды окружающее растаяло в белесой мгле, а неясный вначале образ окреп, приобрел объем и цвета и двинулся к Олегу Петровичу в виде обнаженного до пояса человека могучего сложения с мужественным лицом, обрамленным окладистой курчавой бородой.

«Действует! Машина работает!!!» — возликовал Олег Петрович, но последующее несколько умерило его восторг. Остановившись метрах в трех от Олега Петровича, человек поднял, как бы для приветствия, руку и произнес глубоким басом:

— Протокл.

«Странно, неужели Кузьме Кузьмичу приводилось лечить греков? И почему Протокл, а не Патрокл?» — удивился Олег Петрович, но на всякий случай ответил:

— Очень приятно. А я — Олег.

— Пропади пропадом, — неожиданно прогудел бас.

— Но-но, не очень-то! — всерьез одернул Олег Петрович, а Протокл повернулся и пошел обратно.

«Ага, вижу со спины, значит, блок довоображения действует», — опять порадовался Олег Петрович, а Протокл повернул голову и бросил через плечо:

— Прохвост.

Тут сердитый мужчина дернулся и пропал, провалившись в какую-то даль, а слева, неуверенно ступая, появилась миловидная женщина с заботливо уложенной прической, но в лифчике, окаймленном узеньким кружевом, и в чем-то вроде плавок, самого минимального размера.

— Дамочка Дафния, — отрекомендовалась она, остановившись и поглядывая на Олега Петровича исподлобья.

— Ай, какое неподходящее имя! — отозвался Олег Петрович, — оно совсем вам не к лицу. Неужели родители не могли подобрать получше? Вы сменили бы его, что ли.

— Давным-давно Диана, — отозвалась она.

— Вот это гораздо красивее, но зачем же вы продолжаете называться блохой?

— Давай дальше думай, дубина.

— Ах, бесстыдница, ты тоже вздумала грубить? А ну, вон отсюда! приказал Олег Петрович и, нащупав кнопку «стоп», надавил ее. Дамочка мгновенно исчезла, и так же моментально появилась окружающая обстановка. Не поднимаясь с места, Олег Петрович задумался.

«Главное — машина действует совсем по-новому, без программной ленты, отзываясь только на биотоки мозга. Дисплей не включен, образы создаются не на его экране, а сразу в пространстве, как и следовало ожидать. Они даже реагируют в некотором смысле на мои слова, но слишком уж лаконичны и почему-то агрессивны. К тому же Геракл… то бишь Протокл, исчез как-то вдруг, неестественно, — тут, по-видимому, что-то рвется в контуре логической связи. Ну что же, ничего особо настораживающего в поведении машины не обнаружилось, температура нормальная, и никакая защита не сработала. Теперь можно, кажется, подсоединить ландшафтный контур и продлить испытание без опаски».

Олег Петрович подумал еще о-том, что имена появившихся персон совсем не могут быть связаны со снимками Кузьмы Кузьмича, там их вообще нет, они могли взяться только из книжицы, позаимствованной им в ЗАГСе, что, впрочем, не объясняло, каким образом в перечне русских имен могло оказаться древнегреческое. «Ладно, разберемся на досуге», — решил Олег Петрович, услышав вдруг, как вдали хлопнула дверь бюро, и задержался: «Машина выключена, так что на этот раз наверняка уж идет не фантом, а вахтер».

Так оно и было. Послышалось, как щелкнул выключатель, и кто-то, шаркая ногами, подошел к аппаратной.

— А я смотрю со двора, вижу свет в окне, дай, думаю, зайду, проверю, кому еще не спится в ночь глухую? — проговорил пришедший, остановившись у двери.

Олег Петрович снял каску, повернулся со своим вращающимся креслом и готов был поверить, что появился все-таки призрак: ведь у двери-то стоял Лев Васильевич, бывший начальник бюро! Да еще — в форме охраны завода… Да еще с бородкой седовато-рыжеватого цвета. Да еще в такое время…

— Здравствуйте, Лев Васильевич. Что это вы так нарядились? И — с бородкой? — ляпнул Олег Петрович. — Проходите, пожалуйста.

— Нет, я у двери посижу, у меня ноги грязные. Которые сутки дождь льет даже по ночам. А что вам моя бородка не по душе? Она, по-моему, лучше смотрится, чем ваша бритая голова. Не к сезону вроде бы с шевелюрой расстались.

— Кому что нравится…

— Безусловно. А наряд я не выбирал, он положен мне по роду моей работы.

— Что! Уж не хотите ли вы сказать, что поступили на завод охранником?

— Именно так. Кстати сказать, вы уже не раз предъявляли мне пропуск в проходной, когда я был в первой смене.

— Не может быть! Как же я не заметил?

— На вас это похоже, вы всегда поглощены чем-нибудь. Впрочем, не один вы меня не приметили: перед вахтером проходят не глядя, да и форма меняет внешность.

— Но позвольте, почему вам вздумалось вернуться на работу, да еще в таком качестве?

— Унизительно, да? Вот поболтаетесь с годик на пенсии, как дерьмо в проруби, может быть, и вас потянет в сторожа.

— Да почему же в сторожа? Вставайте хоть завтра за кульман, я вас сразу же оформлю конструктором первой категории.

— Нет, нет! Не та уж голова стала, не потяну. Да и обидно было бы работать за так, ведь из пенсии удерживать бы стали, а сейчас мне и зарплата идет, и пенсия целиком поступает. Разумеется, имей я рабочую специальность, не пошел бы в вахтеры, но чего нет, того уж теперь не достанешь. А вот вы зачем здесь до таких пор торчите, не управляетесь, что ли, в положенное время?

— Как сказать… со службой укладываюсь, а помимо того хочется разведать еще кое-какие идеи.

— Ну да, ну да, вы беспокойный, ищущий, вам можно позавидовать. Ладно, пойду я, не буду больше мешать…

С этими словами бывший начальник ушел, а Олег Петрович еще некоторое время сидел лицом к двери, прислушиваясь к шуму дождя за окном, который он только сейчас заметил, а на душе у него остался осадок, будто это он обидел ушедшего, заняв его место. Наконец он встряхнулся, прошел за пульт, сделал там нужные пересоединения и продолжил испытание.

На этот раз перед ним простерлась улица незнакомого города с булыжной мостовой и трамвайными рельсами, идущая несколько наискось, как ее сняли для видовой открытки. Ясно различались вывески и таблички, блестели витрины, со стен домов наклонились красные флаги. И эти флаги шевелились на ветру, а по дощатым тротуарам шел парод — к Олегу Петровичу, от него и через дорогу на поперечной улице. По мостовой ходили, кружились и перелетали с места на место голуби.