Джон Стиц - Салон "Забвение"

— Спасибо, — как можно непринужденнее сказал он.

— Похоже, ты и не очень-то об этом беспокоился. — Никки подошла поближе и участливо заглянула в лицо мужу.

Задача оказалась труднее, чем Кэл предполагал.

— Да нет, почему, — возразил он. — Просто у меня с самого начала было такое предчувствие. Я ведь знаю, как ты разборчива в выборе друзей.

— А ты, я гляжу, уже и одеться успел, — заметила Никки.

— М-да. Я что-то залежался, пора и делом заняться — Кэл едва удержался, чтобы не намекнуть ей, что должен вернуться через час-другой, но он не имел права давать противнику, следящему за каждым его шагом, повода преследовать еще и Никки.

— Пожалуй, я пойду с тобой. Немного свежего воздуха мне не повредит.

— Никки… ты понимаешь… я бы хотел немного побыть один… мысли в порядок привести, и все такое…

Никки озадаченно нахмурилась.

— Кэл, — подозрительно спросила она. — Что ты опять задумал?

— Могу я сделать то, что хочу?!

Кэл никогда не умел лгать — особенно собственной жене — и с опозданием сообразил, что этих слов лучше было бы не говорить. Она наверняка слышала их слишком часто, и каждый раз они причиняли ей невыносимую боль.

— Я знаю, о чем ты подумала, — торопливо заговорил он, — но честное слово, ты ошибаешься. Просто мне нужно выполнить одно поручение.

— Какое? — потребовала она.

— Как только вернусь, сразу же расскажу. — Неплохо бы написать ей записку, подумал Кэл, но ведь Винсент может не только подслушивать, но и подглядывать. А если даже и нет, непонятная пауза может вызвать подозрения.

— Я хочу знать сейчас! — повысила голос Никки. — Ты всю неделю разглагольствовал, что у тебя нет ни каких секретов от меня. А ну, давай-ка выкладывай.

— Я не могу, — через силу выдавил Кэл. Произнести эти слова было для него все равно что отсечь собственную руку, однако он ясно понимал, что в противном случае и он, и Никки скоро будут мертвы. — Пожалуйста, поверь мне, — добавил он, сам понимая, как жалко и неубедительно это прозвучало.

Никки смерила его презрительным взглядом и непроизвольно сжала кулаки.

— Поверить тебе? Тебе, Кэл? Да я в жизни теперь тебе не поверю!

Кэл шагнул к ней, но она отшатнулась, закрылась руками и, не сказав больше ни слова, повернулась и вышла. Когда дверь закрылась, Кэлу показалось, что между ними встала каменная стена; он вновь почувствовал тошноту: душевная боль оказалась намного сильнее боли физической.

Полностью опустошенный, Кэл устало опустился на краешек кровати. Он попытался было сосредоточиться на послании «от Джама» и на Винсенте, чтобы выкинуть Никки из головы, но это не помогло.

Теперь Никки никогда уже не вернется к нему… Память вновь ожила — на него нахлынули старые, очень старые воспоминания, и почему-то они постоянно возвращались к одному моменту…

…В тот день он ушел на работу пораньше, чтобы успеть выполнить срочное поручение. Примерно через час позвонил Том и напомнил, что Кэл опаздывает на совещание в главном конференц-зале.

Кэл бросился вниз, удивляясь, как это он умудрился напрочь забыть о такой важной вещи, но в конференц-зале его ждал лишь один человек — Никки. С бутылкой вина и легкой закуской. Оказывается, она уже успела переговорить с Томом и выпросить выходной для Кэла.

Он даже не стал возвращаться в кабинет; они с Никки вышли из здания и отправились в парк.

— Проклятие, — вслух произнес Кэл, пытаясь избавиться от докучливого воспоминания.

— Это вы мне? — поинтересовался Винсент.

— Нет, просто расстроился; хотел объяснить ей, что иду на встречу с Джонсом, да не смог. Слишком уж важная встреча, нельзя рисковать.

«Интересно, а сам Винсент верит в эту отговорку», — внезапно подумалось ему. С другой стороны, компьютер может и не подозревать о том, что делает — уж кто-кто, а Кэл хорошо знал возможности современного программирования. Программа-вирус могла не только заставлять Винсента транслировать всю аудиоинформацию, но и воздействовать на его память и обратные связи.

И все же гипотеза о том, что Винсент шпионил за ним все эти годы, представлялась Кэлу совершенно невероятной. Скорее всего это началось пять дней назад — в ту ночь, когда погиб Доминго.

Кэл невесело усмехнулся про себя: за какие-то восемь часов был убит Доминго, он, Кэл, лишился собственной памяти, а Винсент стал предателем. Жаль только, что он не может сказать, в чью пользу шпионит.

Кстати, этим человеком вполне мог оказаться и Толбор — если он заранее знал обо всех действиях Кэла и, в частности, о подслушивающей аппаратуре, которую тот установил, ему нетрудно было изобразить святую невинность и дружеское расположение к Кэлу. И наверняка он не мог удержаться от смеха, когда подслушивал человека, который сам пытался подслушивать его. Да и в компьютерах Толбор разбирался вполне достаточно, чтобы суметь загрузить в Винсента дополнительную программу.

Но в принципе у каждой медали есть обратная сторона, и сложившуюся ситуацию легко можно было бы обратить себе на пользу, но для этого требовалось время, а как раз его-то у Кэла не было. Кроме того, он еще слишком многого не понял. Оставалось надеяться лишь на собственную находчивость, да на счастливый случай.

Кэл резко поднялся с кровати.

— Пора идти, а то опоздаю.

— Как самочувствие? — спросил Винсент.

— Нормально.

Выйдя в коридор, Кэл ненадолго задумался. Если свернуть направо, можно было выйти из здания через служебный вход, но Кэл вспомнил свой предыдущий визит в клинику и повернул налево.

Сделав в конце коридора еще один поворот, он оказался у поста дежурного медперсонала. С каждым шагом походка его становилась все увереннее, но Кэл сознательно напустил на себя болезненный вид.

Как он и ожидал, медбрат — невысокий пухлый юноша со светлыми волосами — сам вышел ему навстречу.

— Мистер Донли, если не ошибаюсь?

— Верно. — Кэл резко свернул к стойке.

— Куда вы собрались?

— Я ухожу.

— Но доктор Бартум еще не разрешал вам вставать.

— Я не в тюрьме.

— Конечно, сэр. Но в отсутствие разрешения на выписку я должен взять с вас справку об отказе от возможных претензий.

Наконец-то! Кэл подошел вплотную к стойке и вытянул руки по швам, чтобы рукава закрыли запястья.

Медбрат протянул ему листок бумаги и ручку на цепочке. Не сводя с юноши глаз, Кэл принялся писать.

— А что это вообще означает? — спросил он как бы между делом. — Если я, допустим, помру у вас на пороге, доктора ни за что нельзя будет привлечь к ответственности?

— Это простая формальность, мистер Донли. Чтобы пациенты лишний раз подумали, прежде чем пренебречь врачебными рекомендациями.