Герберт Уэллс - Машина времени (сборник)

Увидев Издателя, который был редким гостем у него в доме, он справился о его здоровье. Издатель задал ему какой-то вопрос.

– Сейчас, сейчас… – ответил Путешественник во Времени. – У меня… нет, просто смешно! Еще минута – и я приду в себя.

Он поставил бокал и пошел к двери, ведущей на лестницу. Я снова обратил внимание на его хромоту и мягкий шлепающий звук шагов.

Привстав с места, я взглянул на его ноги. На них не было ничего, кроме порванных и окровавленных носков.

Дверь закрылась. Я хотел было пойти за ним, но тотчас же вспомнил, что он терпеть не может, чтобы о нем хлопотали. Какое-то время я, несмотря на усилия, не мог собраться с мыслями.

– Примечательное поведение выдающегося ученого, – услышал я голос Издателя, который по привычке выражался заголовками газетных статей.

Это заставило меня снова обратить внимание на ярко освещенный обеденный стол.

– В чем дело? – спросил Журналист. – Уж и правда, не разыграл ли он где-нибудь этакого бродягу? Я не понимаю!..

Я встретился взглядом с Психологом и прочел на его лице отражение собственных мыслей. Я подумал о путешествии во времени и о самом Путешественнике во Времени, который, хромая, с трудом взбирался по лестнице. Однако вряд ли еще кто-нибудь заметил его хромоту.

Первым пришел в себя Врач. Он позвонил – хозяин наш терпеть не мог, чтобы слуги оставались в комнате во время обеда, – и велел подавать следующее кушанье.

Издатель, что-то ворча себе под нос, принялся работать ножом и вилкой, и Молчаливый гость тоже последовал его примеру.

Обед возобновился. Разговор, в промежутках между паузами, ограничивался одними удивленными восклицаниями.

Любопытство Издателя было в высшей степени возбуждено.

– Не пополняет ли наш общий друг свои скромные доходы сбором подаяния? А может, он подвержен тому, что случилось с Навуходоносором?[2] – спросил он.

– Я убежден, что это имеет отношение к Машине времени, – сказал я, попытавшись продолжить прерванный рассказ Психолога о нашем предыдущем собрании здесь.

Издатель стал возражать.

– Щеток, что ли, у них нет для чистки?! – воскликнул он. – Неужели человек может покрыться пылью оттого, что вертится в своем парадоксе?..

Эта идея показалась ему настолько забавной, что он тут же представил ее в карикатурном виде.

– Нет, правда, что у них там, в этом будущем времени, щеток не имеется для чистки платья? – повторил он.

Журналист тоже ни за что не хотел верить и присоединился к Издателю: ведь это дело нетрудное – все выставить в смешном виде. Эти двое были представителями нового типа журналистов, веселые и непочтительные молодые люди.

– Наш специальный корреспондент завтрашнего дня сообщает… – заговорил или, вернее, заорал Журналист, как вдруг вернулся наш Путешественник во Времени.

Он был одет в обыкновенный вечерний костюм, и, кроме блуждающего взгляда, на лице его уже не осталось никаких следов той перемены, которая так поразила меня несколькими минутами ранее.

– Слушайте, – обращаясь к нему, весело произнес Издатель, – вот эти господа уверяют, что вы побывали в середине будущей недели! Не расскажете ли вы нам что-нибудь о нашем маленьком Розбери?[3] Какой гонорар хотите – за все, оптом?

Путешественник во Времени, не говоря ни слова, занял отведенное для него место. На лице его мелькнула прежняя спокойная усмешка.

– Где моя баранина? – спросил он. – Какое наслаждение снова воткнуть вилку в кусок мяса!

– Рассказ! – крикнул Издатель.

– К черту рассказ! – сказал Путешественник во Времени. – Мне ужасно хочется есть. Я не скажу ни слова, пока в мои артерии не попадет известное количество пентона…[4] Благодарю! Пожалуйста, и соль тоже.

– Одно слово: вы путешествовали во времени? – спросил я.

– Да, – кивнул Путешественник во Времени: рот у него был набит мясом.

– Даю шиллинг за строчку, – быстро произнес Издатель.

Путешественник во Времени протянул свой бокал Молчаливому человеку и, не говоря ни слова, постучал по нему пальцем. Молчаливый человек, не спускавший с него глаз, вскочил с места и налил ему вина.

Дальше за обедом стало как-то неловко. Что касается меня, то я с трудом воздерживался от вопросов, и, судя по всему, то же самое происходило с другими. Журналист пробовал рассказывать анекдоты, чтобы разрядить напряженную обстановку, а Путешественник во Времени занялся едой, демонстрируя гостям аппетит подлинного бродяги. Врач курил сигаретку и, прищурившись, внимательно наблюдал за Путешественником во Времени. Молчаливый человек, по-видимому, конфузился еще больше обыкновенного и с неожиданной для всех решительностью пил шампанское, бокал за бокалом.

Наконец Путешественник во Времени отодвинул тарелку и, посмотрев на нас, сказал:

– Должен извиниться. Но я просто умирал с голоду. Со мной произошли воистину удивительные вещи.

Он протянул руку и, взяв сигару, обрезал кончик.

– Ну, пойдемте лучше в курительную комнату, – прибавил он. – Это слишком длинная история, и потому не стоит начинать ее за неубранным столом.

Он встал, на ходу позвонил прислуге и провел нас в соседнюю комнату.

– Вы рассказали Блэнку, Дашу и Чозу о Машине времени? – спросил он меня, указывая на трех новых гостей, и сел в мягкое кресло.

– Но ведь это простой парадокс! – воскликнул Издатель.

– Я не в силах спорить сегодня. Я ничего не имею против того, чтобы рассказать вам эту историю, но с условием, чтобы меня не перебивали. Вы знаете: мне не терпится побыстрее все выложить перед вами – просто нестерпимая жажда. Большая часть моего рассказа покажется вам враньем. Ну и ладно! Хотя все это правда, от первого до последнего слова… В четыре часа – нынче в четыре часа – я был в своей лаборатории, и с того момента… я прожил восемь дней, но каких? Ни одно человеческое существо никогда не переживало ничего подобного! Я страшно утомлен, но не засну, пока не расскажу вам все. И уж тогда спать. Но только чтобы не перебивали. Согласны?

– Согласны! – крикнул Издатель, и все повторили за ним хором:

– Согласны!

Путешественник во Времени начал свой рассказ, который я и привожу дальше.

Сначала он сидел, откинувшись на спинку кресла, и говорил медленно, как страшно уставший человек, но потом немного оживился.

Записывая его рассказ, я особенно ясно чувствовал полную несостоятельность своего пера и неспособность передать все достоинства этого рассказа; однако же думаю, что он вас заинтересует. Вы не увидите бледного искреннего лица рассказчика, освещенного ярким светом лампы, не услышите интонаций его голоса. Вы не сможете представить себе, как в разных местах рассказа менялось выражение его лица! Большинство из нас, слушателей, сидело в тени – в курительной комнате не были зажжены свечи и лампа освещала только лицо Журналиста да ноги Молчаливого человека. Сначала мы иногда переглядывались друг с другом, но потом перестали делать это и уже просто не спускали глаз с рассказчика.