Ирина Андронати - Мы, урус-хаи

Пора была уходить от Итильского тракта, а Мураш всё ещё не знал и не был уверен - а сделал ли он своё дело, надёжно ли выманил из огородца вражью силу? Пленные говорили рузно; а некоторых пешек и вообще с переправ сюда перебросили, и о делах тутошних они знали меньше самих урус-хаев…

Следовало так обидеть врага, чтоб взъярился, чтоб багрец ему взор и разум застил.

На четырнадцатый день Мураш всё рассчитал - и решился.

Вниз по течению Пустыки - вёрст двадцать от полуночного уреза Моргульской долины - начинается Глинопесь, неудобьсельная чересполосица длинных узких озёр, болот, песчаных кос и глиняных отрогов. В давние времена, когда Итиль был в силе и Черноземье ему дань платило, когда серебром, а когда и кровью, - затеялись итильские каганы соорудить через Глинопесь дамбу, а над Пустыкой навесить мост. Зачем оно им сдалось, непонятно - на том берегу Пустыки до самых Окоёмных гор густые леса; брёвна, может, хотели возить? - так в самом Итиле леса не хуже. В общем, осталась дорога в никуда, но прохожая вполне Себе и даже проезжая. И мост цепной на совесть скован, держится. Зовётся почему-то: Каинов мост.

Дорога от Моргульской долины к дамбе есть короткая - не через тракт и потом старую торцовку, а почти напрямик, по пересохшей тальниковой старице, под невысоким глиняным обрывом. Ну, каким там невысоким - в пять ростов, местами и в десять…

И, сбив вечером заставу у мосточка по закатную сторону от тракта и захватив большой богатый хутор (к старым хозяевам-итильцам пристраивались гонорские родственнички, рядком их так и повесили - почти всех), Мураш и Барок разыграли перед дедом и внуком, которых как будто бы не нашли в курячьем загоне, ссору: куда, дескать, идти дальше. И Мураш победил, доказав, что идти надо на Глинопесь, на Каинов мост.

Тщательно все шумели, чтоб не слышно было, как дед-шархун с внуком кур куролесят да потом через забор на конюшню лезут…

А когда ускакали те, Мураш оставил Рысь с остатками её десятка - всего четверых, чтобы под утро хутор запалить, а самим отползти в сторонку и затаиться, и повёл остальных к той дороге по пересохшей старице. Все лопаты и заступы, что на хуторе были, разобрали, мешки пустые, сколько нашли, да ещё горбылей от забора поотрывали - чтоб у каждого было по горбылю, а кто сильный - то и по два.

Делали так: в ночи, почти на ощупь, копали в обрыве длинную нишу - два локтя в высоту и четыре - в глубину. Глина, слежавшаяся да сырая, подавалась плохо, но - копали, аж пар валил. Десять человек Мураш отрядил за тальники собирать окатыши да гальку в мешки. Уже по сумеркам - разложили в глубине ниши просмолённые колбаски дробнуго зелья, проковыряв их там, где Барок велел, горбылём оградили, по эту сторону горбыля в мешках хуторских положили окатыши да гальку. Глиной забросали-замазали - ничего не видно.

Немаленькая работа сделана - почти двести шагов длиной ниша получилась. С галькой немного промахнулись, и под конец уже бегали-таскали просто так, без мешков, в подолах…

Зажигать должен был Барок сверху, с обрыва. Прокопал от ниши колодец узкий с воронкой наверху, под колодцем зелье распушил. Туда, в колодец, должен он будет бросить смоляной шарик горящий - заранее заготовил.

Ну а там - как повезёт.

Повезло.

Только разложил Мураш сотню свою за тальники да сверху проверил, не видно ли, - показался дозор пеший. Мураш распластался и чуть попятился даже, ну его, этот дозор, пусть бежит. Лежал и слушал.

Мягко пробежали, быстро, без одышки.

Гельвы.

Стал ждать.

Вот и колонна…

Эх, вот же ж не додумали! Надо было собойный очак растеплить и после от него огонёк делить. А Барок масляную лампадку ладонью огораживал и в последний миг возьми, да и опрокинь. Ну, не совсем в последний, однако ж…

Заторопился Барок, чиркнул огнивом. Ещё и ещё. Тихо выразился.

От пота рабочего отсырел трут.

Бежит колонна. Гельвы не любят ездить верхом - а вернее, коники не любят гельвов, бесятся под ними. Зато гельвы бегают под стать верховым. Мураш знал: на средних статей лошадёнке он гельва накоротке обгонит, конечно. Но за дневной переход так на так может выйти. А ежели гнать без передыху, то гельв верхового загонит. Сам никакой после этого будет, бери его голыми руками, но - загонит.

Свой трут перебросил он Бароку. Тот торопится, не попадает искрой. Огниво же - оно любит, когда его спокойно пользуют.

Попал. Вскурился дымок.

Щепицу смоляную, а теперь…

Выскользнул шарик из пальцев и канул.

Кисет Тряхнул - высыпались другие. И - мимо руки.

Всё. Пробежит сейчас колонна…

И тогда за тальниками встали Саве, Тягай, Дрот, ещё двое новиков, Мураш в затемнении имён вспомнить не мог, натянули луки, пустили стрелы…

Это с гельвами-то тягаться в лучном бою!

По короткому крику колонна стала, как один человек (а не слышно, в мягких сапогах бесшумно бегут, и если б не проглядывал Мураш сквозь густую траву, ничего бы не понял; разве что смысл криков Мураш различил бы ухом), налево развернулись, в две шеренги встали, одна шеренга на колено, другая стоя, луки вздеты, стрелы легли - и тетивы хлопнули, как волна на берег ложится: от хвоста колонны к голове громкое «шшших!» прокатилось. И тут же поднялся Барок. Лук напряг, а на луке огненная стрела дымком да искрами плюётся.

С гельвами тягаться в лучном бою…

Сразу несколько стрел пришли в Барока - снизу вверх, под стёгань. Но и Барок свою стрелу выпустил…

Сначала белый дым да синий огонь вылетели столбом - как раз перед Бароком, и он медленно-медленно в этот дым клониться стал. А потом глухо ухнуло - и взревело вдруг страшным рёвом, коротко, но так мощно, что земля вылетела из-под ног, и там, внизу, где была дорога и гельвы на ней, сделались дым и мрак.

И Мураш, не помня себя, слетел по обрыву, держа меч на отлёте…

Ну, надо было повременить. Уже неслись, как поток по камням, ныряя в тальники и выпрыгивая высоко, его вой - с присвистом, с гиком, с «Хай-хай-хай!» - но ещё шагов сто до них было…

Никогда Мураш такого под ногами не видел, но и гельвы выжившие тоже - снуло шевелились, тыкались мимо. Трёх рубанул Мураш, пока не встали перед ним другие трое - наверное, чуть одыбавшие. Перешагивая через мёртвых, которые ещё ворохались под ногами, и оскальзываясь на крови и дерьме - закружились медленно, опасливо, но и опасно - ох, знал Мураш умения гельвов биться, меч у них лёгкий, гибкий, клинком защищаться надо умеючи, а то обтечёт твой клинок гельвская сталь, и нет руки. Один на один с ними выходить, и то тяжко, думать надо, а тут - против троих.