Клиффорд Саймак - Торговля в рассрочку (пер. Ирины Гуровой)

— Мы вас помним, — сердито сказал один.

— Замечательно! — с наигранной радостью воскликнул Шеридан, — Ты голос деревни?

Голос — потому что у них не было главы, вождя, не существовало правительства, а возникающие проблемы обсуждались в разговорах возле эквивалента деревенской лавки да на редких общих собраниях, когда случалось что-нибудь неожиданное Но за выполнением решений никто не следил.

— Я могу говорить за остальных, — уклончиво ответил туземец и медленно вышел вперед. — Много лет назад здесь побывали такие, как вы.

— Вы их встретили как друзья.

— Мы всех встречаем как друзья.

— Но их особенно. И обещали им собирать и сохранять подары.

— Столько времени подары не сохраняются. Они гниют.

— У вас для хранения были амбары.

— Один подар начинает гнить, за ним другой, и вот уже сто гнилых подаров. Амбар не годится. Они нигде не сохраняются.

— Но мы… но те показали вам, что надо делать. Вы перебираете подары и выбрасываете подгнившие. И тогда остальные не начинают гнить.

— Очень трудная работа. Слишком много времени берет.

Туземец пожал плечами:

— Но ведь не все подары сгнили. Какие-то сохранились.

Его собеседник развел руками:

— Погода стояла плохая, друг. То мало дождя, то слишком много. Всегда что-нибудь не так. И урожаи всегда плохие.

— Но мы привезли вам полезные вещи в обмен на подары. Много всего, что вам нужно. Нам было трудно доставить их сюда. Мы прилетели издалека. Оттого и прошло столько времени.

— Что поделать, — сказал туземец, — Подаров нет. Сам видишь, какие мы бедные.

— Но куда подевались все подары?

— Мы, — упрямо сказал туземец, — больше не выращиваем подары. С подарами всегда что-нибудь не так.

— Но что растет на полях?

— Мы не говорим «подары», мы называем их по-другому.

— Неважно, как вы их называете. Это подары или нет?

— Мы подары не выращиваем.

Шеридан повернулся на каблуках и пошел назад к роботам.

— Одно ясно, — сказал он, — Что-то тут произошло. Он жаловался на бедность, а потом сказал, что подаров они больше не выращивают.

— Но это же поля подаров! — заявил Авраам, — Если сведения верны, то они расширили площадь посевов. Я проверил по дороге сюда. Сейчас у них под подарами занято гораздо больше земли, чем прежде.

— Знаю, — ответил Шеридан, — Бессмыслица какая-то. Езекия, ты не свяжешься с лагерем, не выяснишь, что известно там?

— Еще одно, — напомнил Авраам, — Наше торговое соглашение с ними. Оно сохраняет силу?

— Не знаю, — Шеридан покачал головой, — Может, стоит сунуть его им под нос и посмотреть, что из этого получится. Это может послужить психологической зацепкой. Попозже, когда мы их немножко смягчим.

— Если мы их смягчим!

— Но это только один день и одна деревня.

— По-вашему, мы не можем использовать соглашение как дубинку?

— Послушай, Ав, я ведь не юрист, и в нашем наборе сменников юриста нет и, по чертовски веской причине, на этой планете законов не имеется. Но, предположим, мы потащим их в галактический арбитраж. Кто подписывался за их планету? Туземцы, которых выбрали в ее представители мы, а не ее обитатели, так что их подпись никого ни к чему не обязывала. Подписание контракта было просто торжественной церемонией, юридически ничего не значившей, затеянной только для того, чтобы внушить туземцам почтение к нам.

— Но вторая экспедиция считала, что это сработает.

— Ну да. Гарсонианам присуща мораль — и индивидуально, и в семье. Но вопрос в том, насколько она обязательна для жителей деревни в целом.

— То есть нам нужно найти подход, — сказал Авраам, — Хотя бы к этой деревне.

— Ну, если дело только в ней, — заметил Шеридан, — можно и выждать. Обойдемся и без нее.

Но дело не ограничилось одной деревней. То же положение было и во всех остальных.

Об этом сообщил Езекия.

— Наполеон говорит, что не ладится у всех, — объявил он, — Никто ничего не продал. Из его слов следует, что повсюду такая же картина.

— Лучше отзовем всех ребят в лагерь, — сказал Шеридан, — Эту ситуацию надо обсудить. Выработать план действий. Подход должен быть единым.

— И надо бы накопать подаров, — предложил Авраам. — И проверить, подары они или другое растение.

Шеридан вставил в мозг Эбенезера сменник химика, и Эбенезер занялся анализом. О результатах он доложил на совещании за конференц-столом.

— Есть только одно отличие, — сказал он, — В этих подарах содержится более высокий процент калентроподенсии (вещества, действующего как транквилизатор), чем в привезенных первой и второй экспедициями. Примерно десять процентов с возможными колебаниями от поля к полю в зависимости от погоды и состава почвы — от последнего, по-моему, особенно.

— Значит, они солгали, заявив, будто больше не выращивают подары, — сказал Авраам.

— По их меркам, — возразил Сила, — они, возможно, не лгали нам. Человеческие нормы не всегда приложимы к инопланетной этике, то есть результативно. Эбенезер сказал, что в химическом составе клубней произошли изменения. То ли из-за улучшения обработки почвы, то ли из-за отбора семян, то ли из-за обильного выпадения дождей, то ли из-за большей концентрации микроорганизмов в почве. Или же туземцы сумели сами каким-то образом добиться этого…

— Все может быть, — сказал Гедеон. — Но к чему ты клонишь?

— Все очень просто. Если им известно про это изменение, они могли воспользоваться им как предлогом, чтобы изменить название. Или этого потребовали правила их грамматики. Или же они прибегли к игре слов, чтобы выпутаться из положения. Не исключено, что здесь не обошлось без суеверий. Туземец в деревне сказал Стиву, что с подарами их преследовали неудачи. И они могли переменить название, чтобы переломить полосу невезения.

— А это этично?

— На их взгляд, почему бы и нет. Вы, ребята, достаточно помотались по Галактике, чтобы усечь, что наши понятия о логике и этике там не очень в ходу.

— И все-таки я не вижу, зачем им понадобилось менять название. Разве что специально для того, чтобы не торговать с нами, чтобы заявить, что никаких подаров они не выращивают.

— По-моему, так и есть, — заметил Максимилиан, — Прекрасно стыкуется с заколоченными амбарами. Они знали о нашем прибытии. Еще бы! Сколько платформ челночило! Не увидеть их они не могли.

— В деревне, — сказал Шеридан, — у меня возникло четкое ощущение, что им не очень хочется убеждать меня, будто они не выращивают подары. Они оставили этот довод на конец, словно надеясь, что им не придется к нему прибегнуть. Как последнюю отчаянную меру, когда ничто другое к желаемому результату не приведет, и…