разные - Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 2007

— И чего он делает?

— А он, — Лёвка выуживает из кармана горсть цветных пластмассовых шариков, — удерживает предметы на заданном уровне. Вот мы сейчас выставим значение, равное, скажем, пятидесяти сантиметрам и…

— …и ничего у тебя опять не получится, — выныривает откуда-то из-за гаражей вечно вертящийся возле Жеки Костик.

Да, Лёвку гением не назовешь, одна половина его изобретений не работает вовсе, а другая творит такое, что лучше б её вообще не было. Но уж не Костику об этом судить.

— Кого я вижу, — подбочениваюсь и подбрасываю носком ботинка ребристую волнушку шифера, — Костик-Жекин-хвооостик!

— Ой-ой-ой, какие мы умные, — прячется за Жеку Костик. — Да что ты, что Лёвка твой…

— …и тогда они будут висеть в воздухе. Сами! — Лёвка неожиданно громко заканчивает фразу, начала которой не слышал никто.

— Да из тебя изобретатель, как из меня балерина!

— Цыть! — Жека бросает на Костика недобрый взгляд, — дай пацану попробовать.

Лёвка в последний раз пробегает пальцами по ощетинившемуся шестеренками, антеннками и рычажками устройству, нажимает большущую круглую кнопку. Прибор мелко дрожит, стучит о побитый асфальт кривой металлической ножкой и медденно, тонкими струйками выдавливает из себя мутное желтоватое свечение.

— Тааак… — довольно кивает Лёвка. — А теперь шари-

Он осторожно заносит ладонь над прибором и медденно, один за одним, разгибает пальцы. Шарики висят.

— Ну, съел? — торжествующе кошусь на Костика.

— Да я… да он… да они!!! — заикается, размахивает руками Костик.

— Молодец, пацан! — Жека щелчком отбрасывает в сторону окурок, хлопает Лёвку по плечу. — Ну, и как ты это сделал?

Лёвка шмыгает носом, пыжится, зачем-то делает «профессорское» лицо — не хватало еще, чтобы он Жеке лекцию читать начал! Но лекции состояться не суждено: гравиуровень издает длинный, с надрывом, хрип, выплевывает в воздух синюю струю клубящегося пара и, дернувшись, замирает. Пластиковые шарики со странным чмокающим звуком падают на дворовую дорожку.

— Ыыыы!!!!!! — Жека корчится, подпрыгивает на одной ноге, неловко пытается сорвать со второй дымящуюся кожаную сандалию.

— Жек, ты чего?!

— Алхимик чертов! — сипит раскрасневшийся Жека. — Мерлин недоученный!

— Ну, Жень! — крутит в руках заляпанную зелёным пластиком Жекину сандалию Лёвка. — Я ведь не нарочно. Кто ж знал, что они это… поплавятся?

Цветные дни начинаются так же, как и чёрно-белые. И это хорошо. Когда солнце ещё не выглянуло из-за горизонта, когда на небе ни звездочки, когда редкие уличные фонари рассеивают вокруг себя одуванчиковую шапку призрачно-белого цвета, кажется, что этот день будет таким, как предыдущий: спокойным, добрым, предсказуемым. Чёрно-белым.

Но восходит солнце, и день плещет в тебя красками, рассыпает на город осколки чьей-то палитры: синюю лавку бакалейщика и алый бархат роз в городском парке, голубое журчание фонтана и каурый шёпот облетевших листьев, золотистые пылинки в солнечном луче и лиловую тень от длинной стальной ниточки уходящего к горизонту моста…

За окном что-то тяжёлое ударяется о жестяной подоконник и отскакивает, уносится куда-то вниз.

— Н-н-началось! — потирает руки Лёвка.

За минувшие со школьной поры двадцать лет и без того невысокий Лёвка ссутулился, изрядно порастерял волос, обзавелся пивным брюшком, но не лишился по-детски восторженного отношения ко всему, что касается его, Лёвкиных, изобретений.

— Н-н-а-ча-лось! — вполголоса напевает он и скребёт опасной бритвой заросший щетиной подбородок.

Стук за окном всё чаще, всё отчетливей. Лёвкиных восторгов я не разделяю, а потому с головой укрываюсь тяжёлым стеганым одеялом и пытаюсь урвать хоть полчаса сна.

— Бум! — стукает за окном.

— 3-зелёный! — отдёргивает край моего одеяла Лёвка.

— Очень за тебя рад! — цежу сквозь зубы и пытаюсь спрятаться под подушку.

Ещё два удара по подоконнику.

— К-красный и ч-чёрный! — вытряхивает меня из-под подушки Лёва.

— Лё-овка, не издевайся!

— К-кор-коричневый! — белозубо скалится Лёвка и бросает под одеяло отчаянно трезвонящий будильник. — С-синий! Два с-синих! В-вставай, Пашка! В-вставай, лен-тяюга б-бессовестный!

— Чтобы вытравить двойку, — раскладывает на подоконнике мой дневник Лёвка, — нам потребуется немного вот этой жидкости, предварительно нагретой на медленном огне и смешанной…

Терпеть не могу, когда Лёвка говорит подобным тоном, — сразу такой весь из себя умный становится, впору вместо отца в университет идти, лекции студентам читать. Противно, да. А что поделаешь? Двойка есть двойка, и, кроме Лёвки, мне обратиться не к кому.

— Слушай, — кошусь на набухающую на краю стеклянной трубки синюю каплю, — ты свой «предсказатель» как — доработал?

— Бери больше! — Лёвка откусывает кусок бублика, деловито стучит ногтём по колбе. — Он теперь не только будущее определять сможет, но и изменения в него вносить. Если я захочу, конечно.

— А ну-ка, внеси мне такое изменение, чтоб Ильинична матери не пожаловалась.

— Проект находится в стадии разработки. Заказы по второму направлению пока не принимаются, — вновь впивается в бублик Лёвка.

— Ааа… Понятно. Ну а напредсказывал он тебе чего?

— А напредсказывал он следующее, — лезет в потрёпа-ный блокнот Лёвка. — Сегодня Митрич четыре раза подряд выиграет у Лёшки, Костик растрезвонит на всю школу, что Жека целовался с Катькой Морозовой, а Уголёк…

— Ну, это я и без тебя знал! — на упирающейся в окно ветке старой яблони материализуется Жека — деловито трет о майку большое зеленое яблоко, смачно откусывает. — Ты мне, брат, лучше что-нибудь этакое расскажи — масштабное.

— Масшта-а-абное, — Лёвка, похоже, ничуть не удивляется Жекиному появлению, продолжает меланхолично листать исписанный мелким почерком блокнот. — Ага, вот, — наконец находит нужную страничку он. — Приблизительно лет через сорок население Земли достигнет критической отметки…

— Ииии? — давлю так и норовящий выплеснуться наружу смех: да, подкалывать друзей нехорошо, но предсказание на сорок лет вперед — нет, с этим Лёвчик явно переборщил.

— И придется как-то его контролировать, — не замечает сарказма Лёвка.

— А заниматься этим будет… — отбрасывает огрызок Жека, — заниматься этим будет…

— Сейчас узнаем. — Лёвка спрыгивает с подоконника; неуклюже шлепая большими отцовскими тапками, брёдет к шкафу; достает из него очередное изобретение.