Р26/5/пси и я (СИ) - Коуни Майкл Грейтрекс

Дэн все еще говорил, но слушал его только я.

– Риф развил в себе способность приманивать пищу звуковыми волнами. Эти кораллы растут спиралями один на другом, и растут довольно быстро. Выжили те колонии, которые сумели преобразовать ветер в наборы звуков, привлекающие живые существа: птиц, рыб, даже насекомых. Звуки на высоких частотах, Миранда. Люди их не слышат. Но твоя рыба…

Бум-м!

Ползучий Риф превратился в фонтан обломков. Земля содрогнулась. Диана упала; над ней сыпались дождем осколки коралла. Сухопутные рыбы на миг закружились, затем поспешно брызнули в разные стороны, прячась в кустарнике. Туча дыма и коралловой пыли зависла в воздухе, затем ветер подхватил ее. Мы пригнулись – на головы сыпались мелкие камушки. Крики толпы затихли, сменившись бормотанием.

Диана поднялась, и я услышал собственный громкий вздох облегчения.

Ползучий Риф? От него осталась только впадина, черневшая в грязи. Вода, сочась из-под земли, быстро заполняла ее.

Дэе все еще говорил. Может быть, он и не умолкал?

– Как видите, больше расти он не в состоянии. Слишком высокий метаболизм. Отдельные кораллы умрут от голода, прежде чем сумеют вырастить акустические завитки…

Кариока Джонс обрела дыхание и рывком развернулась:

– Миранда, ты немыслимая скотина! Сколько я трудилась, сколько сил отдала своим дорогим «Врагам», а ты продала нас с потрохами из-за какой-то вонючей рыбы!

Миранда, само собой, отрицала, что нажала на кнопку, но пользы ей от этого было немного. Никто не видел, как это произошло – все следили, как сухопутные рыбы идут навстречу гибели. Зато каждый знал Миранду.

– Милая Миранда, – говорила мне Кариока Джонс несколькими днями спустя, – конечно, способная женщина с деловой хваткой, но она не принадлежит к типу людей, которых я хотела бы видеть на своем Пасхальном Фестивале. – И единым росчерком пера по списку гостей она отправила ветеринар-шу на самое дно общественной жизни Полуострова.

Уоррен Ренни не спешил с обвинениями.

– Джо, она этого не делала. Я знаю, кто сделал, но у меня нет доказательств. Если хочешь знать правду – Дэн Уэстэвэй перехитрил меня. Он увидел отличную возможность подставить своего врага и, подлец, дотянулся до кнопки своим зудящим пальчиком. Да все равно… – он вздохнул. – Мне совсем не жаль, что этот чертов Риф сметен с лица земли. То есть, я природу обожаю, как никто. Но Риф… было в нем что-то зловещее. Ты знаешь, что он когда-то убил жену Дэна – поймал, когда она ныряла? Может, есть существа, которым просто не дано жить в гармонии с человеком…

Так вот чем объясняется ненависть Дэна к Рифу!

Я виделся с Дианой незадолго до того, как она отправилась в космопорт Сентри Даун, чтобы сесть на борт космического челнока. Неподалеку от берега вынырнул из воды дельфин. Он прыгал по пляжу, приподнялся и носом отворил щеколду на воротах. Диана погладила его, и Милашка защелкал и засвистел, попутно издавая и другие звуки, которых я не мог слышать – зато слышала Диана.

Она свистнула в ответ и сказала мне:

– Я все время пытаюсь говорить с ним – забываю, что он глухой. Мы обнаружили это всего несколько дней назад. Вот почему он не мог загонять рыбу – не слышал, что говорили другие дельфины. А так он очень даже смышленая животинка.

Достаточно смышленая, чтобы научиться открывать ворота… Интересно, знает ли Диана, как отец использовал ее и ее любимца? В то мартовское утро, когда Милашка выпустил рыбу из загонов «Тихоокеанского Питомника». Дэн отлично знал, что это произойдет – и серебристая волна сошла вниз по склону, стремясь на зов Рифа.

Ползучий Риф… Была когда-то на Рейне сирена Лорелей, которая пением заманивала моряков на острые скалы. Было это давным-давно, да и все это – легенда, не более. Но порой, вечерами, когда береговой бриз насвистывает странные мелодии в стенах моей фермы, я думаю о Рейнской Деве и Ползучем Рифе, чья музыка родилась из потребности насыщения. И я гадаю: где и когда начал Ползучий Риф свой путь по миру?

Итак, Милашка был глух и потому не погиб вместе с другими дельфинами. Но Диана-то могла слышать дельфинью речь! И, единственная среди нас, могла слышать непреодолимый зов Рифа. В эти ветреные вечера я порой вспоминаю ее и вижу, как наяву: вот она, зачарованная, бредет навстречу Лорелей и смерти.

Но Диана жива и неувядаема в своем вечном полете среди звезд, потому что, благодарение Господу, я вовремя понял, в чем дело, и нажал на кнопку.

Известный фантаст и литературовед Джеймс Ганн, автор энциклопедии фантастики, как-то опубликовал список: «Самые недооцененные авторы НФ». Речь шла о тех, чье творчество, по мнению Ганна, не имело большого коммерческого успеха, но оставило заметный след в исгории литературы. Как раз на слово «литература» профессор Ганн особенно и напирал, составляя свой перечень незаслуженно забытых...

В этот список попал и Майкл Коуни, потому что без книг этого автора (из которых лишь одна завоевала высшую премию, да и то британскую) немыслимо представить себе развитие англоязычной фантастики в 1970-е годы.

Майкл Коуни был писателем, а не автором бестселлеров, модных «хитов» сезона, коммерчески беспроигрышных серий иди поделок на темы популярных фильмов иди телесериалов, — вот в чем дело.

Майкл Грейтрекс Коуни родился 28 сентября 1932 года в одном из крупнейших английских городов — Бирмингеме, в семье зубного врача. Окончив местный колледж Короля Эдуарда, он два года отслужил в Королевских ВВС, а потом долгое время работал «по финансовой части» — аудитором, бухгалтером, финансовым аналитиком в различных английских фирмах.

А в 1969 году уже успевший опубликовать первые научно-фантастические рассказы финансовый аудитор, попробовавший также выступить в роли управляющего небольшой гостиницей в графстве Девоншир, неожиданно меняет привычный ему сырой, дождливый британский климат на райское блаженство далеких тропиков. Коуни устраивается управляющим курортным отелем на острове Антигуа — тогда еще британской колонии, входившей в состав Антильских островов. На первый взгляд непереводимое название отеля «Jabberwock» оказалось по-своему символичным для начинающего фантаста, оно прекрасно знакомо всем, кто читал в подлиннике Льюиса Кэрролла. «Jabberwocky» — так в оригинале называлось бессмертное стихотворение, в переводе Маршака известное нам как «Бармаглот»...

Зов дальних странствий оказался непреодолимо сильным: в 1973 году Коуни навсегда покидает и свой солнечный остров в Карибском море, и родную Англию, переселившись на сей раз в Северную Америку. Писатель обрел постоянный дом на канадском острове Ванкувер — сравнительно малообжитом, покрытом нетронутыми заповедными лесами. Именно там, вплоть до выхода на пенсию в 1989 году, писатель Коуни работал управляющим Службы охраны леса провинции Британская Колумбия.

От острова Ванкувер до крупного американского города на северо-западе США, Сиэттла, рукой подать. Поэтому Коуни, оставаясь британским подданным и проживая постоянно в Канаде, считается одновременно как бы и американским писателем (по крайней мере, состоит он по сей день в профессиональной Ассоциации писателей-фантастов США, а не Великобритании). Хотя всякий, кто понимает разницу между «одноязычными» литературами Старого Света и Нового, услышит в творчестве Коуни специфический европейский акцент.

В литературе он дебютировал известным нашему читателю рассказом «Симбионт», опубликованным в 15-м выпуске регулярных английских антологий «Новая научная фантастика». Случилось это в 1969 году. Через несколько месяцев увидел свет еще один рассказ — «Шестое чувство», а к концу следующего десятилетия о Коуни уже говорили, как об одном из ведущих писателей-фантастов Великобритании.

Сам он рассматривал свои занятия литературой, как удовольствие — доставляемое себе и читателям. «Моя цель, — заявлял Коуни, — развлекать не только других, но и себя самого. Все мои романы написаны на разные темы, и я постоянно пытался варьировать свой стиль и манеру, но одному следовал неизменно: каждая книга должна содержать какую-то загадку, почти детективную тайну, распутывать которую доставит удовольствие моим читателям да и мне самому. Я не пренебрегал в своих произведениях и любовной линией, и психологией, и даже малыми дозами науки; но все же главной задачей считал загадывание разных каверзных задачек».