Сергей Алексеев - Мутанты

В общем, когда Джон закончил переговоры со своими абонентами, то заметно преобразился, и, посовещавшись, врачи разрешили ему выехать в инвалидной коляске на свежий воздух, куда он рвался и готов был бежать на своих двоих. А чтобы рана не соприкасалась с твердой поверхностью, под зад ему подсунули специальный унитаз с вскипающим от воздуха песком, создающим ощущение невесомости. На улице американец и вовсе расцвел, словно не только его задница, но и весь он сам погрузился в ласкающий, пузырящийся золотой песок.

И тут к нему подскочил немало подивившийся столь скорой поправке пан Кушнер. Он даже телефон, казалось уже навечно приросший к уху, демонстративно выключил, дабы посвятить все время высокому гостю. А сам приглядывался, ибо тоже узрел некое его преображение. Заговорил он с Джоном на английском, однако переводчик зачем-то перекладывал их беседу на русский, возможно оттого, что сам испытывал блаженство после ночного кошмара.

- Как ваше здоровье, Джон? Я распорядился установить виновного и предать суду.

- Прошу вас никого не наказывать. Я счастлив! Я рад приключениям в России. И так полюбил эту страну, что прошу дать мне гражданство.

- Хотите сказать, второе гражданство, Джон?

- Благодарю, мне хватит одного. Я мечтаю получить украинское гражданство.

- Разумеется, оставив при этом и американское?

- Нет, от американского я уже отказался. Достаточно украинского или российского. Мне все равно. Я одинаково обожаю обе эти великие страны.

- Как это вы отказались, мистер Странг?

- По телефону. В век коммуникаций все возможно. Кстати, я уже не служу в НАТО. Вдруг я понял - это совершенно глупая организация. Она безумная и оттого агрессивная. Но ее никто-никто не боится! Это я понял, как только стал славянином по духу. И скажу вам, какое это блаженство, какая радость - чувствовать себя хохлом! И одновременно москалем!

Переводчик и пан Кушнер неожиданно друг для друга вошли в некое унисонное состояние, ибо одновременно отступили от инвалидной коляски.

- Вы что, отказались от американского гражданства?!

- Да, сэр! - Толстозадый даже улыбаться стал сдержанно, не по-голливудски. - И хочу быть гражданином самостийной Украины. Или великой России! Мне теперь все равно, сэр!

- Вы с ума сошли! У вас помутнение разума! Это последствия ранения. Мне уже известно, в вас стреляли из лука. И стрела была отравлена.

- О, напротив, только сейчас я почувствовал просветление. И истинную свободу. Как хорошо, что меня ранили! Через эту рану вышла дурная кровь… И вместе с этим я ощутил радость, как будто вколол дозу настоящего колумбийского героина.

Пан Кушнер глянул по сторонам и сделал знак докторам, чтобы отошли подальше. Им было хорошо заплачено, поэтому эскулапы повиновались, и лишь анестезиолог достал театральный бинокль, чтобы следить за изменением черт лица пациента - должно быть, диссертацию писал.

А депутат швырнул телефон в фонтан на альпийской горке, склонился и сказал по-русски:

- А на хрен ты мне нужен такой, без гражданства. И без должности в НАТО. Думаешь, ты кто - пуп земли, что ли? Ты приехал сюда, чтобы исполнить только одну функцию. И не более того.

- Вы отказываете? Или я что-то не понял?

- Хохлов у нас хватает. Американцев нет!

- Вы не имеете права отказать мне!

- Ну, права ты мог качать в Америке…

- По международному соглашению вы обязаны предоставить мне гражданство!

- Международное соглашение - это я, - с ужасом на лице проговорил переводчик и втянул толстый живот. -

А также я - конвенция по правам человека! У меня достаточно других обязанностей, чтоб возиться с типом без гражданства. И явным международным мошенником. Прощайте.

- Я требую! Как вы смеете так вести себя?!

- А как прикажете вести себя с господином никто?

- Хорошо! Я получу российское!

- Кто же тебе его даст, глупец? Теперь ты никакого не получишь.

В это время у него в кармане зазвонил телефон. Пан Кушнер достал трубку, и в тот час на лице возникла китайская улыбка.

Джон подтянул к себе переводчика:

- Связь с президентом США. Немедленно!

Тот потыкал кнопки на аппарате, потряс наушники, стукнул кулаком, как стучат по старым добрым советским телевизорам, чтоб наладить изображение или звук, а то и оба эти качества.

- Не могу, сэр, - сказал беспомощно.

- Я приказываю!

- Отключили канал связи. Сказали, для человека без гражданства не полагается, сэр. Могу связаться с Брянском или райцентром… По местному телефону. Правда, опять попаду в свинарник…

***

Оксана с бабкой Совой, как два доктора над умирающим, сидели, подперев подбородки кулаками, и продолжали консилиум.

- Подозреваю, с головой у него плохо, - шепотом сообщила ветеринарша. - Ни в Раду, ни в Госдуму не желает.

- Если не желает, худо дело… Может, наркозу дать?

- Сколько уж давали - не берет…

- А больше и лечить нечем, один йод. Не зря говорят - горбатого могила исправит.

- Да и могила теперь не исправит. Стоя хоронят. Даже после смерти не полежать. Все землю экономят…

- Придется живого лечить…

- Ты не отчаивайся, дочка. Попробуй йодом-то. Все-таки лекарство. Свату помогло…

- Тату от сердца помогло. От нервного расстройства не помогает…

- Не знаю… Это сейчас всякого напридумывали. Ыффи-ралган у пса, например! Какой может быть у пса ыффирал-ган? Раньше, бывало, йодом помажешь, и все прошло. Старое лекарство - оно полезней. Его, говорят, египтяне еще в древности придумали и до сих пор ничего другого не признают. Я тоже, поросят кастрирую, так одним йодом мажу - и ничего, здоровенькие растут, довольные.

- Так ведь это нервное расстройство, Елизавета Трофимовна!

- Думаешь, поросята не расстраивались? Еще как расстраивались.

- Может, бабку поискать? - предложила Оксана. - Поди, хоть одна осталась на два государства?

- Хватит шаманить, надоело. Лечить пора. Мы с дедом всю ночь шаманили - помогло?

- И правда, попробовать йодом, что ли?

- Попробуй обязательно! У меня где-то еще и ладан был. Ладаном да йодом - любую хворь как рукой. Сейчас погляжу, где-то был. Дьякон молоденький давал кусочек, от нечистой силы…

Бабка порылась в сундуке и вдруг вместо ладана извлекла белое свадебное платье по моде сороковых годов. Изрядно пожелтевшее уже, слежавшееся, но крепкое, и если постирать да отгладить, еще надеть не стыдно.

- Ой, а это что такое? - удивилась Оксана. - Какое красивое было!

- Ни разу не надёванное… Оно, конечно, если в порошке отпарить да постирать - ничего, и под венец можно. Хочешь, подарю?

- Сама как же? Вдруг у дедушки тоже в голове прояснится? И жениться захочет?

- Это у него прояснится? Да его хоть искупай в йоде! Нет уж, видно, не надеть мне белого платья! Сама справила, все кружавчики пришила. От наволочек еще довоенных. А по подолу - так от немецких штор. И покрой, видала? Этот самый Версачин увидел бы, так обревелся… Возьми? Может, тебе когда пригодится? Только вот нафталином провоняло, постирать бы…