Лариса Петровичева - Следы на воде

«Разумеется, милый. Готовься, сейчас будет больно».

«Ну спасибо тебе…»

А-ап! И меня уже вытаскивали из фонтана Серапион и человек в штатском. Вода покраснела — все-таки нос Джибрилу я основательно попортил. Архангел сидел прямо на дне, смывал с лица кровь и дышал, словно загнанная лошадь. Выглядел он весьма и весьма неважно.

— Господин Каширин, — человек в штатском похлопал меня по щекам, окончательно приводя в чувство. — Что означают ваши слова про террористов? Этот, — он кивнул в сторону Джибрила, — имеет отношение к случившемуся?

Я не знал, что сказать. Граждане, этот тип с битым носом архангел, он привел сюда шахидку, потому что шестьдесят душ must die, и вообще скоро конец света, так как Бог по ходу дела спятил и все ему пополам. И на кого я в этом случае буду похож? Быстро ли вызовут шестнадцатую бригаду?

— Не обращайте внимания, — подал голос Джибрил. — Мы просто идеологические противники. Схлестнулись на почве божественного невмешательства.

Он пытался встать и не мог. Наверное, упомянутая Лиза еще не сняла «сеточку». Кто бы эта Лиза ни была, я обязан ей жизнью — никто не может безнаказанно набить физиономию архангелу.

— Нашли место, — укоризненно промолвил человек в штатском. — Как вам не стыдно, в такой момент и драку учинять.

— Не обращайте внимания, — гнусаво повторил Джибрил. — Не обращайте внимания, я, вы, он, никуда, нет прошлого, нас нет в вашем мире, далеко, давно, неправда…

— Что за галиматья… — удивился Серапион. Глаза же человека в штатском помутнели, он почему-то кивнул, задумчиво пожевал зубами и медленно отошел. По всей видимости, слова Джибрила вогнали его в транс.

— Помогите мне, пожалуйста, — устало позвал Джибрил из фонтана. — Я выбраться не могу.

В другое время подобное зрелище позабавило бы меня, но сейчас, как говорится, был не тот момент. Я сел в траву и обхватил голову руками. Больно было и тошно. Еще и ветер откуда-то налетел, и холодом прохватило до костей. Милена, добрая душа, выволокла-таки Джибрила из воды, и он, шмыгая носом, бормотал ей что-то благодарственное, а Серапион приблизился ко мне и щедро предложил собственный пиджак.

Конечно, зачем епархии простуженные сотрудники?

— Кто это? — тихо спросил Серапион. Я провел ладонью по лицу, мотнул головой.

— Архангел Гавриил, знаешь ли.

Серапионов взгляд был весьма красноречив. На кромке фонтана сидел, мягко говоря, шибздик, мокрый чумазый, с растрепанным патлами и разбитым лицом, которого, к тому же, знобило — да, более подходящую кандидатуру на роль Силы Божией подыскать было трудно.

Милена с ним участливо беседовала. Джибрил ей что-то очень жалобно объяснял.

— Похож, — без тени улыбки заметил Серапион. — Ну просто копия с «Троицы». Холст, масло, колбаса. У тебя как, голова не кружится? Не тошнит?

— Тошнит, — признался я.

Серапион помолчал. За его спиной спасатели доставали очередное тело.

— Ты же нас спас, — раздумчиво проговорил он. — Я только сейчас понимаю.

Да, он действительно понимает. И от ужаса. Серапиона пробивает противный холодный пот.

— Смотри внимательно, Ася, — устало сказал я, чувствуя, что выпотрошен, вывернут наизнанку, опустошен сегодняшним днем, который уже сползает в вечер с таким банальным красным закатом. — Смотри и запоминай все в деталях. Теперь мы трое будем делить жизнь на «до» и «после» этой пиццерии, а потом захотим все забыть — искренне захотим! но не сумеем, поскольку будет другая пиццерия, театр, самолет, школа, далеко и не с нами, но будет. А мы ушли. Успели выйти. Соскочили на ходу.

Кажется, я заплакал. В четвертый раз в жизни.

Когда работаешь журналистом, то связи с самыми разными людьми закладываются невольно. При желании можно затем получить все, что угодно: от вещей до информации.

С Николаем Потекаевым я познакомился, когда писал малозначительную статью в родную газету. Уже потом, перейдя работать в епархию, я узнал, что на самом деле из себя представляет скромный кандидат наук, преподаватель химии со зрением минус три на оба глаза, а узнав, искренне захотел, чтобы мне никогда не понадобились его услуги.

В итоге я убедился, что никогда и ни от чего нельзя зарекаться.

Потекаев ждал меня в типовом летнем кафе, коих с наступлением теплого времени года в городе расплодилось немерено. От пива он отказался, но попросил соку, я взял «наперсток» коньяку, подумав мельком, что сопьюсь раньше, чем дело будет сделано.

— Говорят, скоро похолодает, — заметил Потекаев, пригубив оранжевой жидкости из высокого бокала. Он не торопился, предпочитая сперва куртуазно поболтать ни о чем, сглаживая некое неудобство.

— Не хотелось бы. У меня отпуск намечается.

— Как ваши дела? — поинтересовался химик. — Оправились после взрыва?

Я кивнул. Посвящать его в детали не хотелось.

— Вам повезло.

— Знаю.

Некоторое время Потекаев молчал, глядя, как нарезают круги роллеры по бетонной площадке. Бледно-голубые глаза за стеклами очков приобрели странно-мечтательное выражение.

— Я принес то, что вы просили, — сказал он. — Не беспокойтесь, качество гарантировано. Безболезненная смерть через четыре часа после приема, препарат полностью распадается в организме и не может быть обнаружен при анализе. Диагноз — «остановка сердца».

Изящным неуловимым движением он выложил на стол ампулу с бесцветной жидкостью. Я убрал ее в карман и протянул Потекаеву конверт.

— Как договаривались.

Он важно качнул головой.

— Конфиденциальность гарантирована.

— Спасибо, — выдавил я.

Потекаев откинулся на стуле и окинул меня пристальным взглядом, словно пытался в чем-то удостовериться.

— Я храню ту статью о нашей лаборатории, — сообщил он. — Вы подошли к теме со знанием дела. Мне понравилось.

— У меня был хороший консультант, — попытался пошутить я. Потекаев взглянул без тени улыбки.

— Честно говоря, мне жаль, — произнес он. — Действительно, жаль что вы избрали именно этот выход. Да уж, не лучший вариант от черта к попу кидаться.

Я усмехнулся.

— Выхода не было вообще, Николай Анатольевич. А выбор сделан за меня.

Он не понял. Но уточнять не стола, и, пожав руки, мы расстались, с обоюдным, должно быть, желанием больше не встречаться. Я выпил свой коньяк, заказал еще, а когда Потекаев исчез из виду, вынул телефон и набрал номер.

— Пожалуйста, Алтуфьеву.

Официантка с невероятной глубины декольте поставила передо мной стаканчик. Я услышал, как далеко в трубке женский голос позвал: «А-ня! Это тебя! Какой-то мужчина… ну откуда я знаю, кто?».