Слепое пятно - Холл Остин

Теперь, когда я оглядываюсь назад, то сам себе удивляюсь. Я никогда не был фаталистом. Не являюсь им и сейчас. Человек сам управляет своей судьбой. Но еще он труслив. Если что-то нужно узнать, он обязательно это узнает. Его обязанности распространяются только на его же товарищей. Выше голову и вперед. По большому счету я, возможно, и не храбрец, но если однажды дал слово, то сдержу его. Я внес свою лепту, просто исполнил свой долг. Может быть, мне это не совсем удалось. В противостоянии «Слепому пятну», я сделал не больше, чем сделал бы любой другой. И сожалею лишь об одном. Неудача редко вознаграждается. Я надеялся, что моя жизнь будет последней. Но все еще остается слабая надежда. Если в итоге я и потерплю неудачу, то должен остаться еще один — тот, кто поведет за собой.

Поймите, я не жду смерти. Меня страшит неизвестность. Я всегда полагал, что мы знаем так много, но теперь понял, что мы не знаем почти ничего. Существует бесчисленное множество законов мироздания, о которых мы даже не подозреваем. Что есть смерть? Почему нам ее нужно бояться? Что есть жизнь? Можем ли мы постичь ее? Действительно ли это возможно? Что такое «Слепое пятно»? Если Хобарт Фентон прав, то к смерти оно не имеет никакого отношения. А если так, то что же оно такое?..

Рука слабеет. Я устал. Я жду приезда Хобарта. Может статься, мне до него и не дожить. Когда он появится, я хочу, чтобы ему было известно все, что знаю я. А то, что ему уже известно, не мешает и повторить. Хорошо, если Хобарт будет в курсе; возможно, нас обоих ждет поражение… Но если даже это и случится, мир сможет извлечь пользу из наших ошибок и, может быть, сам найдет способ управления феноменом «Слепого пятна».

Прошу вас, не судите меня строго. Если я и делаю какие-то ошибки или где-то теряю нить повествования, вспомните, какое бремя лежит на моих плечах. Однако же я попытаюсь излагать все как можно четче и понятнее.

А сейчас вернемся в прошлое.

Пришло время, и мы оба закончили колледж. Я стал юристом, Хобарт — инженером. Обоим сопутствовал успех. Ни мне, ни ему и в голову не приходило отказаться от выбранной профессии. Никаких приключений наши занятия не сулили, зато было много работы, которая соответствующим образом вознаграждалась.

Возможно, мне повезло больше. Я влюбился, а Хобарт продолжал оставаться убежденным холостяком. На эту тему он никогда не шутил. Я здесь не причем. Моей вины тут нет. Если кого и винить, то его малютку-сестру.

Все произошло так, как происходило всегда, с тех пор как Господь сотворил первую женщину. Одним прекрасным осенним днем мы с Хобартом отправились в колледж. У ворот мы оставили Шарлоту, девочку пятнадцати лет, весьма нескладную и угловатую. Я потянул ее за одну из косичек, поцеловал и сказал, что хотел бы, чтоб она стала красавицей. Когда следующим летом мы вернулись домой, я намеревался потянуть ее за другую косичку. Но не сделал этого. Меня встретила самая прелестная девушка из всех, когда-либо виденных мною. Поцеловать ее я тоже не смог. Но разве можно меня в этом винить?..

Теперь перейдем к тому происшествию.

Стояла сентябрьская ночь. Хобарт закончил свои дела и взял билет на пароход до Южной Америки. Он отправлялся на следующее утро. В тот день мы пообедали с его семьей, а затем поехали в Сан-Франциско, чтобы провести там прощальный холостяцкий вечер. Мы собирались сходить в оперу, поужинать в нашем любимом кафе и вернуться домой. Все это помогло бы нам на какое-то время вернуться в наше детство, ведь, несмотря ни на что, мы все еще оставались мальчишками.

Я помню ту ночь. Шла наша любимая опера «Фауст». Единственная опера, которую мы оба одинаково любили. Оглядываясь в прошлое, я удивляюсь этому совпадению. Старый миф юношеской поры с мистическим подтекстом и вкрадчивым, веселым и ловким Мефистофелем. Странно, что мы попали именно на эту оперу и именно в этот вечер. Вспоминаю, как мы выходили из театра — наши умы были взбудоражены прекрасной музыкой и волнующей загадочностью темы.

Опустился туман — один из тех густых, тяжелых, серых туманов, которые иногда случаются у нас в сентябре. В его мрачных глубинах прохожие исчезали, словно тени. Над улицами желтыми пятнами расплывались фонари. Ощутив его промозглый холод, мы в нерешительности остановились на тротуаре.

На мне было легкое пальтишко. У Хобарта же, собравшегося в тропики, и такой защиты не имелось. Морозный ветер, дующий с севера, был необычайно пронизывающим. Хобарт поднял воротник и сунул руки в карманы.

— Брр, — пробормотал он, — сейчас бы кофе или вина. Хоть чего-нибудь.

Тротуар был мокрый и скользкий, туман на свету выглядел как моросящий дождь. Я взял Хобарта за руку, и мы перешли на другую сторону улицы.

— Брр, твоя правда, — ответил я, — немного вина не помешало бы. Взгляни на тени, они похожи на призраков.

Мы находились как раз посередине улицы, когда, внезапно остановившись, он спросил:

— Призраки? Ты сказал «призраки», Гарри?

Я заметил странную интонацию в его голосе. Он стоял, не двигаясь, и вглядывался в туман, скрывающий берег. Эта его остановка была весьма неожиданной и наводила на размышления. Тут проезжающий мимо кэб чуть нас не сбил, так что мы были вынуждены поспешно уклониться. Хобарт отскочил в одну сторону, а я шагнул в противоположном направлении. Мы поднялись на тротуар. И снова мой приятель принялся всматриваться во мрак.

— Черт бы побрал этот кэб, — сказал он, — мы упустили его.

Он снял шляпу, затем нацепил опять. Его излюбленная привычка, когда он растерян. Я глянул вверх-вниз по улице.

— Ты не видел его? Гарри! Разве ты не видел его? Это был Рамда Авек!

Я не видел никого и, что необходимо заметить, не знал Рамду. Он тоже не знал.

— Рамда? Ты же с ним никогда не встречался.

Хобарт был озадачен.

— Да, — не стал спорить он, — но то, что это был он, верно так же, как то, что я — толстяк.

Я присвистнул. Мне вспомнилась история, которая сейчас уже стала легендой. Человека чем-то привлекал туман. Надо же, после оперы «Фауст» столкнуться с Рамдой! Какая здесь связь? С минуту мы оба неподвижно стояли и ждали.

— Интересно, — сказал Хобарт, — я буквально сегодня думал об этом парне. Как странно! Ладно, пойдем, выпьем чего-нибудь горячего… кофе, к примеру.

Происшествие дало нам повод для обсуждения. В любом случае, это было необычно. В течение последних нескольких дней я размышлял о докторе Холкомбе, и за эти несколько часов старая история напоминала о себе с повторяющейся настойчивостью. Я был одним из подавляющего большинства тех, кто не поверил в нее. Но, возможно, дело заключалось в таинственном и упоительном воздействии музыки. А может, и вправду тут было что-то еще, помимо иллюзорной дымки? В определенные моменты мы становимся восприимчивыми, и тогда я смог бы в нее поверить…

Мы вошли в кафе и выбрали самый дальний столик. Атмосфера внутри приятно контрастировала с уличным холодом: яркие огни, звон стаканов, смех и музыка. Несколько молодых людей танцевали. Я сел; через мгновенье легкость и веселье снова зажгли во мне кровь. Хобарт устроился напротив. Место было очень красивым. В глубине моего сознания расплывался образ Рамды. Я никогда не видел его, но читал описание. Мелькнула мысль о навязчивости образа.

Как я уже говорил, я — не фаталист. И повторю еще раз. Человек должен сам управлять своей судьбой. Особенно, если это великий человек. Но я не великий. Определенно, все произошло по воле случая.

В дальнем конце зала за одним из столов одиноко сидел молодой человек. Что-то в нем привлекло мое внимание. Возможно, его апатичное поведение или мечтательное безразличие, с которым он смотрел на танцоров. Или, не исключено, полнейшее отчаяние, написанное у него на лице. Я не упустил из виду его необычайную бледность и отсутствующий взгляд, а также его длинные тонкие пальцы, находящиеся в постоянном движении. Существует определенный круг лиц, которые являются неотъемлемой частью ночной жизни любого города. Но он не принадлежал к этому типу людей. Он не был завсегдатаем. В его одиночестве и отрешенности от всего окружающего ощущалось некое величие. Он заинтересовал меня.