Фёдор Крашенинников - После России

– Отлично, посмотрю! Времени на все не хватает, но что делать… Теперь всё?

– Теперь всё.

Михайлов вышел из кабинета и решил ехать в аэропорт, там поесть и ждать легендарных корейцев.

Первая Добровольческая дивизия армии Дальневосточной Республики имени генералиссимуса Ким Ир Сена была самым странным вооружённым формированием на всей территории бывшей России. После падения северокорейского режима через границу ДВР перешло огромное количество корейцев, в основном партийные работники, сотрудники служб безопасности и военные. Кто-то бежал неорганизованно, но одно подразделение перешло границу в полном боевом порядке. Это была Четвёртая гвардейская дивизия НОАК, носившая имя Вечного Президента КНДР генералиссимуса Ким Ир Сена. Генерал Мун Сам Чжок, командир дивизии, обратился к владивостокскому правительству с предложением войти в состав формировавшейся армии ДВР. Вопреки протестам из Сеула, американцы и японцы дали на это согласие, и северокорейский генерал стал первым заместителем министра обороны ДВР адмирала Гусельникова.

Странная любовь американцев к недобитым корейским коммунистам имела два объяснения, правда не подтверждённых. Во-первых, американцы и японцы прекрасно понимали, что Китай остается серьёзным игроком в регионе и иметь силы сдерживания на континенте не будет лишним. Во-вторых, поговаривали, что генерал Мун не без причины игнорировал последний приказ вождя – «сражаться до последнего солдата, до последнего патрона, до последнего вздоха»; вроде получил он от американцев солидные деньги и гарантии безопасности. Возможно, что и переход на службу ДВР был оговорён заранее. Через два года, однако, генерал Мун был убит при загадочных обстоятельствах. Версий было несколько. Самая авантюрная – он готовил военный переворот в ДВР и собирался впоследствии напасть на Корею, вернуть её на путь истинный, каким он его видел. Якобы его ликвидировали спецслужбы ДВР. По другой версии, его устранили сеульские спецагенты, мстя за старые дела. Третья версия – банальная бытовуха: погиб генерал во цвете лет из-за интрижки с певичкой от пули ее любовника контрабандиста. Место Мун Сам Чжока занял полковник Пак Чжон Му, называвший себя Джонни, даже после получения генеральских погон.

***

– Ну что, отец Лонгин, вы будете присутствовать при разговоре с депутатами? – Митрополит Иннокентий снова посмотрел на часы и понял, что неприятные гости вот-вот явятся.

– А надо? Могу и посидеть. – Отец-эконом не спеша собирал свои бумаги в портфель.

– Уж посидите, а то мне одному с ними тяжело будет.

Митрополит сел за огромный стол, а отец Лонгин остался на своем месте.

Часы тикали. Депутаты опаздывали.

Наконец дверь открылась, заглянула сестра Марфа.

– Пришли к вам. Звать?

– Конечно, пусть заходят!

Прошло еще несколько минут, и в кабинет вошли три человека – двое мужчин и женщина.

– Добрый день, господа! – митрополит встал навстречу, пожал руку мужчинам. Женщина тоже подала руку, Иннокентий пожал и её. Гости представились. Оказалось, что депутатов только двое, а третий – чиновник из отдела по благоустройству городской управы.

– Даже и не знаю, как к вам лучше обращаться-то… – начал депутат представившийся Перепёлкиным.

– Да как вам удобно, только не ругайтесь! – добродушно пошутил митрополит. Все заулыбались.

– Давайте мы будем вас называть господин митрополит, хорошо? – продолжил Перепелкин, оглядывая кабинет с явным неодобрением.

– Давайте, отчего бы и нет, господин депутат.

Все расселись вокруг стола.

Монашка внесла оставшийся от тучных лет изящный чайный сервиз. «Подарок на 150-летие епархии от правления областного союза промышленников и предпринимателей» – Иннокентий по привычке вспомнил строку из описи имущества. «Ничего они больше не дарят, промышленники и предприниматели. Эх!» – подумал митрополит, однако вовремя опомнился и заулыбался еще старательнее.

– Угощайтесь чаем, господа! – Он первым взял чашку и отпил из нее.

– Спасибо, господин митрополит! Давайте сразу к делу, – заговорила депутат Заруцкая, крепкая женщина с грубоватым лицом.

– К делу так к делу, – согласился Иннокентий.

– Дело собора касается, господин митрополит. Есть постановление Думы, что вы должны привести своё имущество в подобающий вид. Есть предписание отдела благоустройства, а от вас никакой реакции.

– У нас денег нет, мы бедная организация, и я об этом писал, – грустно улыбнулся митрополит. Отец Лонгин согласно кивнул.

– Он уж эти поповские сказки про бедность! Сервиз-то у вас вон какой дорогой. И обстановочка… Живете во дворце, а все прикидываетесь бедными, – раздраженно продолжила депутат Заруцкая. Депутат Перепелкин закивал, многозначительно глядя на висящую под потолком многоярусную хрустальную люстру.

– Ну не надо так уж резко, Лидия Николаевна! – робко попытался снизить накал чиновник управы.

– А что не надо? Что не надо-то?! Вы и сами на комиссии были настроены воинственно. Что ж вы тут робеете? – оборвала его Заруцкая и продолжила атаку: – Послушайте, господин архиепископ, или как вас там, давайте расставим все точки над «i» – вы собор свой будете ремонтировать или нет? Хотя бы снаружи его покрасьте, а внутри как хотите – ваше дело.

Разговор получался нервным и тяжелым. Отец Лонгин пытался вмешаться, пытаясь пристыдить пришедших, призвать их к покаянию и к смирению, но выходило только хуже.

Загнав митрополита в угол кафедральным собором, депутаты припомнили еще и Вознесенский собор – там тоже требовался ремонт.

«При старой власти они не посмели бы так со мной разговаривать, – думал митрополит. – Подумать только! Какие-то муниципальные депутаты! Явились! Требуют. Господи, может, и правда уже скоро это кончится? Может, дойдет и до нас этот Пирогов, и тогда уж мы с этими господами поговорим по-другому».

Впрочем, сам он в приход освободителей не верил, да и позиция патриарха в отношении восстания и внезапного возрождения России была противоречивой. Восстание не вызывало доверия, и лучшим вариантом было не дёргаться раньше времен. Разумнее было договориться с этими властями. А если придут пироговские освободители – то и с ними.

Вот только власти договариваться не хотели.

Спустя час Перепёлкин приступил к тому, ради чего, судя по всему, депутаты и явились.

– У нас список земельных участков и недвижимости, которые были в старые времена отданы церкви. Раз вы такие бедные, как говорите, – он снова выразительно оглядел помпезный кабинет митрополита, – передавайте имущество на баланс муниципалитета. За это мы вам покрасим ваш дурацкий собор. И внутри все починим, чтоб перед туристами не позориться. По праздникам будем вас пускать, и других желающих, если они готовы будут платить. Евангелисты уже несколько раз приходили, спрашивали, как да что.