Фриц Лейбер - Странник (The Wanderer)

Пепе Мартинес и Большой Бенджи поднялись с подушек и нетвердыми шагами подошли к грязной кирпичной стенке, окружающей крышу дома. Движением руки Пепе указал на Луну:

– Еще раз затянусь и… пуф! Вознесусь! Как когда-то Джон Картер на Марс.

– Не забудь о скафандре, – посоветовал ему Большой.

– Неслабый косяк… Затянусь один раз, но глубоко, и этого вполне хватит, – вздохнул Пепе. – Да, прям тебе витрина ювелирной лавки, ты не находишь? – спросил он, указывая на звезды.

– Нет! Это мотоциклы, старик, с бриллиантовыми фарами. Они мчатся во все стороны света! – закричал Большой.

Араб по-прежнему сидел на подушке перед палаткой и цедил мускат из тонкой ликерной рюмки.

– А ночь вас не восхищает, дорогие мои? – поинтересовался он.

– Она прекрасна, – согласился Большой.

Луна продолжала размеренно путешествовать сквозь холодную молчаливую тень Земли, преодолевая по шестьдесят пять километров в минуту. Это странствие было так же необратимо, как и просачивание крови в грудную клетку Асы Голкомба, как беспокойное брожение сперматозоидов Джейка Лешера, как адреналин, выделяемый надпочечной железой дона Гильермо, как расщепление атомов, приводящее в движение двигатели трансатлантического лайнера «Принц Чарльз», как телевизионные волны, несущие глубоко под землю изображение Спайку Стивенсу, как прием и отталкивание внешних раздражителей мозгом погруженного в сон Вольфа Лонера – странствие в ритме психического равновесия, как выразился наш отважный мореход. Луна странствовала по небу уже миллиард лет и наверняка будет странствовать еще не один миллиард. Правда, по утверждениям астрономов, силы гравитации в конце концов притянут Луну к Земле так близко, что внутреннее напряжение разнесет на куски ее твердь, и вокруг Земли образуется нечто напоминающее по форме кольца Сатурна.

Но это, опять же таки по мнению астрономов, ждет нас только через сто миллиардов лет.

Пол раздраженно толкнул Марго, чтобы она перестала хихикать. Тут же встала женщина из второго ряда и крикнула Профессору:

– Что это такое – подпространство, мистер? Что это такое, если из него могут неожиданно выныривать планеты?

– Да-да, может быть, вы нам это вкратце объясните, – с видом опытного спорщика произнес Бородач, обращаясь к Профессору.

– Подпространство – это понятие, употребляемое в теоретической физике. Кроме того, этот термин появляется в многочисленных научно-фантастических рассказах, – начал объяснять Профессор. Он поправил очки и провел рукой по блестящему черепу. – Как известно, наибольшей скоростью считается скорость света. Триста тысяч километров в секунду – кажется, много; но это черепаший бег, если говорить об огромных расстояниях между звездами. Не слишком веселая перспектива для космических путешествий, а?

– Но существует, – продолжал он, – гипотеза, что межзвездное пространство искривлено и неравномерно. Искривлено и анизотропно настолько, что даже отдаленные друг от друга районы космоса могут соприкасаться. Это происходит в другом измерении – в подпространстве, если можно употребить это слово. Можно даже предположить, что все районы космоса соприкасаются друг с другом. Если бы нам удалось пробиться из нашей вселенной в подпространство, и вернуться из него обратно, в произвольно выбранную точку нашей вселенной, странствия со скоростью, превышающей скорость света, были бы возможны. Имелись в виду, конечно, путешествия космических кораблей, но я не вижу причин, почему, собственно, оборудованная планета не может путешествовать таким образом. Конечно, это только теория. Ученые – например, Джон Десмонд Бернал, философы – такие, как Степлдон, я уж не упоминаю о таких писателях, как Стюарт и Смит, давно выдвигали теории о странствующих планетах.

– Теории! – фыркнул Дылда и вполголоса добавил. – Ну и бредни!

– И что же? – Бородач не отступал от Профессора. – Существуют ли какие-то конкретные доказательства, подтверждающие существование подпространства. Может, кто-то уже путешествовал в подпространстве?

Чалма, сидящая рядом с Профессором, с интересом посмотрела на мужчин.

– Нет! Ни малейших доказательств! – улыбнулся Профессор. – Я пытался уговорить своих друзей-астрономов, чтобы они поискали какие-нибудь доказательства, но они не восприняли всерьез моего предложения.

– Интересно, – удивился Бородач, – какие же это могут быть доказательства?

– Я сам неоднократно задумывался над этим, – с гордостью заявил Профессор. – И представьте себе, кое-что придумал. Сила, необходимая для того, чтобы корабль попал в подпространство, а потом выбрался оттуда, должна создавать временные искусственные гравитационные поля. Поля эти должны быть настолько мощными, что будут вызывать видимую деформацию света звезд на заданном отрезке пространства. Я просил знакомых астрономов понаблюдать в безоблачные ночи, не вибрируют ли звезды – конечно, при помощи спутниковых телескопов. Просил я и о том, чтобы они порылись в астрономических архивах, особенно в снимках, – нет ли там доказательств этого явления – звезды, гаснущие на короткое время, либо вибрирующие странным образом.

Худая женщина из второго ряда сказала:

– Я читала в газете о человеке, который видел, как вибрируют звезды. Это было бы доказательством?

– Боюсь, что нет, – улыбнулся Профессор. – Может быть, он просто был пьян? Не нужно слишком серьезно относится ко всем этим россказням.

Пол почувствовал, как у него по телу пробежали мурашки и тут же в руку ему вцепилась Марго.

– Пол, – возбужденно шепнула она. – Ведь Профессор говорит о том, что ты видел на фотографиях.

– Очень похоже. – Пол задумался, пытаясь привести мысли в порядок. – Даже очень похоже. Он ведь употребил слово «вибрирует»?

– Ты знаешь, – сказала Марго, – то, что он говорит, не так уж глупо.

– Опперли считает, – начал было Пол, но неожиданно понял, что Профессор обращается к ним.

– Господа в последнем ряду… прошу прощения, не знаю, с кем имею удовольствие… вы хотели что-то добавить?

– Нет… нет, – медленно ответил Пол. – Мы просто ошеломлены тем, что вы сказали.

Профессор жестом поблагодарил его за признание.

– Врунишка! – улыбнулась Марго. – У меня есть огромное желание обо всем ему рассказать.

Пол промолчал и, пожалуй, поступил верно. Неожиданно его снова охватило сильное, хотя и неясное чувство вины. Он знал, что не имеет права раскрывать секретную информацию, тем более фанатикам летающих тарелок. Но ему было тяжело соглашаться и с тем, что такой человек, как Профессор, ничего не знает о фотографиях.