Александр Казанцев - Ойла. Двенадцатая луна Земли

— Ах, вот как! А я еще не совершил своего подвига зрелости, чтобы войти в команду.

— Ты совершишь, я в этом уверена! — и мизинцы крепко сжали друг друга.

— Волшебство продолжается.

— Этот лунный свет как музыка. Но скажи мне, как летчик, ты ближе к небу. Нам еще в школе рассказывали, почему наши две луны такие разные — одна круглая, а другая продолговатая. На месте продолговатой было две луны, а всего их было три. Две из них были очень близки друг к другу, и соединились, образовав одно ночное светило. Я никак не могу понять как это можно определить? Разве кто-нибудь видел эти две луны?

— Видел! Наш командир. Тогда на Зейле произошли страшные потрясения. Но это было очень давно — три тысячи лет назад.

— Как же он мог видеть это? На видеозаписи?

— Нет! Он видел это сам!

— Сколько же ему лет?

— Больше трёх тысяч!

— Не думала, что ты такой злой шутник. Не надо так со мной разговаривать!

— Видишь ли, Ойла, в мире есть основной закон — закон относительности. Он ограничивает скорость передвижения между звездами скоростью распространения света. Но для тех, кто достигнет подобной скорости, время как бы останавливается. И основное время межзвездного полета складывается из времени разгона, времени торможения (по два раза) и собственно времени полета со скоростью света. А оно может длиться тысячи и тысячи световых лет.

— Это страшно! — прошептала она, представив тех, кто провожал своих близких в такой полет.

— Почему ты сказала, что тебе страшно?

— Потому, что ещё недавно я хотела, чтобы ты совершил свой подвиг зрелости, а теперь этого не хочу.

— Как же так! Это цель моей жизни!

— Я не хочу быть на твоих похоронах, ведь когда ты со своими лётчиками и загадочным командиром вернётесь, обо мне даже воспоминаний не останется.

— Ты хочешь, чтобы я отказался от подобного полёта?

— Нет. Я этого не хочу, — с чисто женской непоследовательностью ответила она.

— Как же быть, — смущённый этой нелогичностью, спросил он. — Значит, выхода нет?

— Нет, есть, — с загадочной улыбкой произнесла она, — ведь вашей команде нужен врач?

— Конечно, — ответил он.

— Вот я и полечу с тобой.

— Да, но ведь нужно очень много знать помимо того, что известно врачу!

— Но я успею всё познать, ведь ваш звездолёт только ещё строится на орбите Зейлы.

— Но ведь уже есть претендент на место врача, и он готовиться к совершению подвига зрелости!

— Вот я и попрошу его совершить подвиг зрелости, который будет отказом, от своих притязаний в мою пользу. Ведь он же человек с Зейлы, и у него, как и у нас, цель — служение другим. Зачем и куда летит ваш звездолёт, и почему им будет управлять человек, неизмеримо давно побывавшей в такой экспедиции?

— Видишь ли, Ойла, атомы любого вещества неотличимы друг от друга, где бы они ни находились. Так же и во вселенной. Требовалось доказать, что где-то есть ещё одна такая же Зейла, и на ней существуют такие же как и мы люди. И наш командир, известный звездовед, привёл звёздный корабль к такому же космическому атому, в котором находится и Зейла. Планета эта во всём похожа. У них всё общее — такой же год, такая же скорость вращения вокруг светила и собственной оси. Но лишь время на ней намного отстало от нашего, человеческая цивилизация там была ещё в зародыше, и наш командир мог выполнить основную задачу, которая стоит перед каждым зейлянином — оказать помощь тамошним людям. И он помог.

— В чём же?

— Он научил их письменности, орошаемому земледелию, математике, градостроительству, оседлой жизни. Способствовал переходу той части человечества, с которой общался, на другой уровень цивилизации.

— Зачем же он снова летит туда? Он не всё сделал?

— Нет. Он говорит, что нашёл там, на Земле, так называется та планета, волшебный край. И тот, кто хоть раз там побывал, будет всегда стремиться туда.

— Как интересно! Какой, должно быть, удивительный человек, этот ваш, или наш командир.

Романтическая новелла о первой любви сменилась инженерным представлением Фантаста о том, что было сделано в другом звёздном мире.

Звездолет был огромным. Правда, таким он казался лишь двенадцати членам его экипажа. Но по сравнению со светилами и планетами, мимо которых пролетало гигантское искусственное сооружение, оно было лишь ничтожной пылинкой. Из-за своих размеров, опуститься на поверхность планеты корабль не мог. Слишком велики были исполинские крылья-воронки. В межзвёздной пустоте они захватывали космический водород, содержащийся там по одному атому в каждом кубическом сантиметре. А при движении с субсветовой скоростью в них попадало столько атомов, что при температуре, близкой к абсолютному нулю, они становились жидким водородом, стекавшим в термоядерное устройство, где превращались в гелий и дейтерий с выделением огромной энергии, и выбросом их массы в реактивном движении. Командир Оаанн созвал весь экипаж в каюте сбора и обратился к нему:

— Я мучительно думал всё последнее время полёта: кто должен остаться на звездолёте, чтобы предотвратить его опасный переход на более низкую орбиту и падение на Землю. И пришёл к заключению, что этим одиноким стражем в околоземном космосе должен быть я. А на Землю, с «Миссией Разума» на малом корабле отправиться одиннадцать членов экипажа, во главе с тобой, Эльд.

— Но командир! Вы полетели в этот рейс, чтобы вновь побывать на Земле, — восстал Эльд.

— Я протестую! — прерывающимся голосом вмешалась Ойла. — Не считайте это бунтом, но я не могу выполнить ваш приказ, — и она с горечью умолкла.

— Но милая Ойла, какой же это бунт, если сквозь слёзы? Что заставляет тебя противиться, ведь вы скоро вернётесь!

— Дело не в нас, командир, хотя слёзы душат меня.

— Что заставляет тебя противиться выполнению долга звездолётчика?

— Вы, командир, хотите остаться в звездолете один в то время, как только я, ваш врач, знаю, в каком вы состоянии. Пока неведомо, как влияет на организм передвижение с субсветовой скоростью. Вы накануне мгновенного старения, по существу, вам больше трёх с половиной тысяч лет и я не имею права оставить так стареющего человека здесь одного. Вам удалось скрывать это ото всех, но не от меня. Поэтому, скорректируйте свой приказ. Пусть на Землю отправятся десять звездолетчиков, а я, как ваш врач, буду здесь с вами ждать возвращения наших соратников.

Слова Ойлы потрясли всех членов команды, а больше всего Эльда, в его новом назначении: