Иван Ефремов - Антология

- Слишком нервный вы…

- Это я - то нервный, я, убийца?

- Убийца?

- Восемнадцать человек - это я точно помню. И меня ни разу не мучили по ночам кошмары.

Женщина прикуривает, глубоко затягивается, чуть задерживает дыхание и медленно выпускает дым в потолок.

- Значит, предложение мне делает одно из тех чудовищ, о которых пишут в еженедельниках?

- Может быть, вас это огорчит, но чудовище - самый обыкновенный бывший солдат.

- А-а, так это вы о воине…

- Вы считаете, что, если убивают на войне, это вполне естественно?

- На войне речь может идти лишь о законной обороне.

- Только в мирное время существует такое понятие, как превышение предела необходимой обороны, то есть любую оборону обязательно снабжают, так сказать, предохранительным клапаном. А на войне нападение - лучший вид обороны. То есть война - узаконенное превышение предела необходимой обороны.

- Я вовсе не намерена оправдывать войну.

- Почему? А вот я, например, не собираюсь выступать против войны. Хоть я и говорю: убийца, убийца, а ведь речь-то идет о сущем пустяке - всего каких-то восемнадцать человек. К счастью или несчастью, я был простым солдатом, да и стрелял плохо. Ну ладно, поглядите-ка в окно. В этой толпе прохожих полно летчиков, артиллеристов, которые действовали в прошлом весьма успешно. А если не они сами, то их братья или дети. У кого же из этих людей повернется язык осуждать меня?

- Ни у кого, естественно. Да и не должны осуждать.

- По той же причине и я не осуждаю.

- Кажется, я понимаю. Вернее, начинаю понимать, почему вы так долго оставались одиноким.

- Я бы предпочел, чтобы вы поняли, почему я собираюсь расстаться с одинокой жизнью.

- Мне очень хочется понять, но…

- Я же говорю, что вы человек, который мне нужен.

- Я не настолько самоуверенна.

- Я в этом не сомневаюсь.

- Мы с вами люди неприспособленные. Я прекрасно поняла, что вы легкоранимый, мягкий человек… И все-таки, почему я вам необходима - не объясните ли вы мне конкретнее и яснее. Вы согласны? Мы ведь встретились с вами, будучи людьми уже сформировавшимися…

- Вы правы. Можно объяснить вполне конкретно. Если бы мое решение было продиктовано минутным порывом, разве стал бы я прибегать к картотеке брачной конторы? Нет, мое решение вполне конкретно. Оно так же конкретно, как вот этот стол или эта пепельница.

- Благодарю, вы очень любезны… Но у меня угловатый подбородок - как у мужчины, некрасивые уши, а губы злые…

- Но зато вы прекрасно разбираетесь в воспитании детей. Это, как я увидел, ваше призвание.

- Вы действительно похожи на большого ребенка. - Женщина весело смеется. По ее виду не скажешь, что она недовольна разговором, напоминающим блуждание в лабиринте. - Но между ребенком и взрослым, похожим на ребенка, - большая разница.

- Я говорю именно о детях. Разве вы лишены чувства долга перед детьми, которых надо спасти, вырвать ил этого мира, превращающегося под тяжестью смога в нефтеносное поле?

Женщина сползла вниз, еще выше подняла сведенные вместе колени - поза несколько вызывающая.

- По-моему, у вас все задатки стать верующим. Я же в бога не верю и поэтому считаю, что детей, даже нежно любимых, нужно растить в естественных условиях. Да и педагогика отрицает воспитание в стерильной среде. Во всяком случае, поскольку речь идет о замужестве, я должна в первую очередь подумать о себе.

- Вы хотите сказать, что вас не волнует, если наши дети окажутся в самом очаге эпидемии, охватившей людей?

- Наши дети?

- Разумеется, именно наши дети. Я не такой альтруист, чтобы делать вам предложение ради желания усыновить чужих детей.

- Раньте времени говорить об этом как-то странно.

Женщина чуть проглатывает конец фразы, что, правда, очень женственно. Может быть, так выражается ее смущение. Мужчина сразу же улавливает это и говорит решительно, хотя в тоне его проскальзывают нотки растерянности:

- Вы ошибаетесь. Я говорю о своих, уже существующих детях.

Лицо женщины сереет.

- Странно. Я внимательно прочла вашу карточку, в ней написано, что у вас нет детей.

- А-а, в карточке… - Мужчина облизывает губы и смотрит в пустую чашку. - Да, в карточке действительно…

- Вы написали неправду?

- Никакой особой неправды там нет.

- Вот как? Написать неправду, которая моментально обнаружится…

- Как бы это лучше сказать?… Речь идет не о таких детях. Не о таких, о которых следует писать в карточке…

- Тайный ребенок?

- Пожалуй, в некотором смысле…

- Наверно, внебрачный ребенок, которого вы пока не признали?

- Я же вам говорю, речь идет совсем не о таких детях, которых признают или не признают.

- Ничего не понимаю.

- В обычном смысле они на свете не живут и включить их в жизнь тоже невозможно…

Женщина, продолжая пристально смотреть на мужчину, чуть склоняет голову набок, лукаво улыбается, обнажая зубы, и кивает головой, будто своим мыслям:

- Все понятно… Если вы это имеете в виду, то мне все понятно.

- Что вам понятно?

- Просто вы их видели во сне.

- Да, возможно, и во сне. Но сон был наяву. Они дышат, двигают руками и ногами - сон наяву.

- Интересно, интересно вы рассказываете…

- Я вам уже говорил и повторяю снова: дети действительно живые. Реально существующие в биологическом смысле дети. Если вы мне не можете поверить хотя бы в этом…

- Где они живут?

- В моем доме, разумеется. В подвале моего дома. Я называю его подвалом, но там все оборудовано так, чтобы они не испытывали ни малейших неудобств… Это идеальное жилище, если отвлечься от того, что оно полностью изолировано от внешнего мира.

- Интересно. Ну и дальше…

- То, что я рассказал, не пустая болтовня.

- Я вас слушаю вполне серьезно.

- Детей двое. Старшему тринадцать лет, младшему недавно исполнилось девять. Но меня вот что беспокоит - станете ли вы другом этих детей, существует ли такая возможность, пусть даже самая маленькая? Разрешите мне хотя бы надеяться на это.

- Что ж, если вы действительно этого хотите…

- Тогда позвольте мне задать еще один вопрос… Если бы в таком положении оказались вы… Нет, я напрасно это делаю. Вопрос, имеющий подобную посылку…

- У меня была тетя, дальняя, дальняя родственница, я, правда, не состояла с ней в кровном родстве - так вот, она держала кошек.

- Кошек?

- У нее было четыре поколения кошек - всего штук тридцать. И никто их никогда не видел.

- Вы ставите меня на одну доску со своей ненормальной тетей…

- Моя тетя вовсе не была ненормальной. Каждый день хозяин ближайшей рыбной лавки привозил ей еду для тридцати кошек. Кошки существовали на самом деле. И я ни разу в этом не усомнилась. Если кому-то это действительно необходимо, нет ничего проще, как поверить в существование тридцати кошек.