А Подсосов - Новый Гольфстрим

А на черных колоннах холодным фосфорическим огнем загорались черепа и грозные предупреждающие слова: "Не подходи! Смертельно!"

В тишине ночи слышалось тихое жужжание невидимого электромагнитного кольца, которое опоясывало пространство вокруг здания.

Черные столбы с черепами и грозными надписями и это несмолкаемое жужжание говорили о том, что кусок уплотненной материи, замурованный в стенах серого здания, лежит под надежной охраной.

Открытие Горновым нового радиоактивного элемента-койперита в последнее время было в центре внимания ученого и технического мира.

К радиоактивным элементам - торию, урану, еще недавно стоявшим наверху Менделеевской таблицы, было присоединено более трехсот искусственных элементов нептуний, плутоний, драконий, андромадий, эриданий и другие, с атомным весом в 100-115 и более. В той или другой лаборатории Советского Союза и за рубежом то и дело открывались новые элементы. Многие из них стали исходными материалами для получения ядерного горючего.

Энергия эта уже работала во многих технических установках колоссальной мощности. Рождение новых элементов перестало восприниматься как что-то необычайное.

Один ученый даже бросил фразу, что скоро не хвaтит звезд, чтобы их именами называть получаемые радиоактивные элементы. Койперит Горнова, названный им по имени звезды Койпера, имеющей сверхуплотненную материю, был новым скачком в завоевании ядерного горючего.

Огромное количество энергии, заключенной в куске койперита, размером в один кубический сантиметр, сравнительная простота его производства и нужных для этиго производства материалов и, главное, обилие в природе сырья, из которого Горнов получил свой элемент, раскрывали новые, несравненно более грандиозные возможности.

Правда, койперит пока не нашел технического прпьнения. Неустойчивость этого элемента и быстрое расщепление его ядер при попадании на него не только с вота, но и любых частиц космических лучей, не позволяои выносить его за стены лаборатории.

Над этой проблемой, над изготовлением защитных оболочек - кассет и аппаратуры, которая позволила бы пользоваться койперитом в технике, и работал Горног. с коллективом своей лаборатории. Все понимали, что эти вопрос лишь времени и с нетерпением ожидали от него дальнейших сообщений. К удивлению ученых, Горнов. сделав доклад в комиссии атомного ядра, закрыл лабораторию на неопределенное время. Сотрудники лаборатории вернулись в институты. Дом в Чинк-Урте опустел.

Огромное пространство Чинк-Урта, на десятки километров лишенное даже скудной солончаковой растительности, рассказы о гибели исследователей, дерзнувших проникнуть в безводную каменную пустыню, создавали впечатление неприступной цитадели, в центре которой грозная природа хранила какие-то тайны, наказывая смертью всех, кто пытался раскрыть их.

Темнота ночи сгущалась. На небе дрожали низко опустившиеся звезды. И казалось, будто звезды вселенной ведут таинственный разговор с оранжево-золотой звездой, горящей на высоком шпиле лаборатории.

Горнов остановился. Из темноты в тускло светлеющую полосу верных столбов вылетела большая ночная птица. Но вот она внезапно сложила крылья и мертвым комом упала на землю, сраженная электромагнитными лучами. И снова тишина. Кругом ни звука, ни движения. Прильнули к камню и замолкли пески. Пустыня спит.

Быстро остывали раскаленные за день камни Чинк-Урта. В воздухе становилось холодно.

Лучистая энергия солнца, весь день льющаяся на пустыню, с наступлением ночи вновь уносилась в бесконечное мировое пространство.

Горнов вспомнил тот день, когда в голове его зародилась идея переделки климата. Это было год тому назад.

Он с группой своих ассистентов возвращался домой из лаборатории. Над пустыней, как и сейчас, поднималось звездное небо.

- Подморозило, - сказал один из ассистентов, - а днем была такая жара, не меньше сорока по Цельсию.

- А знаете ли вы, - проговорил Горнов, - что пустыни за один день получают энергии от солнца больше, чем может дать весь добытый нами в лаборатории койперит? Но вся эта энергия уходит обратно в мировое пространство.

- Не может быть, - возразил кто-то.

Придя домой, Горнов взял карандаш и через час уже имел цифры, доказывающие, чтo он не ошибся.

В эту ночь он подумал впервые:

"Хорошо было бы найти способ задерживать хотя бы часть солнечной инсоляции, падающей на пустыни, и эту энергию направить на какое-нибудь полезное дело. Собирать ее в каких-то аккумуляторах и перебрасывать туда, где ее нехватает. На север, для растопления арктических льдов, для отепления Заполярья".

Через два месяца после этого лаборатория в сером здании в Чинк-Урте закрылась.

Разговор о солнечной энергии, получаемой пустынями в течение дня, был забыт всеми. Но Виктор Николаевич продолжал думать и скоро начал работать над своим проектом. И вот сейчас настало время вынести проект на рассмотрение ученых и всей общественности. Как-то они отнесутся к его идее? Неужели они оттолкнут его так же, как оттолкнул его отец. Назовут его замысел несбыточной фантазией?

Горнов вернулся домой. Спокойствие и уверенность вновь вернулись к нему.

Через несколько дней он пригласил к себе Петриченко и своих новых знакомых - Исатая Сабирова и профессора Лурье. В этот день в Чинк-Урт прилетела из Бекмулатовска и Вера Александровна.

ЗА И ПРОТИВ

- Мы знаем, какое огромное количество солнечной энергии непрерывно захватывает наша планета. Знаем, что энергия, получаемая в течение года, могла бы растолить слой льда, покрывающий весь земной шар толщиной в 36 метров, а тепло, получаемое экваториальным поясом, растопило бы слой в 44,2 метра. Если бы всю эту энергию можно было превратить в механическую работу двигателя, имеющего коэфициент полезного действия всего лишь 10% , то мы получили бы мощность в 24.1012 или 24 миллиарда лошадиных сил.

Виктор Николаевич бросил быстрый взгляд на Петриченко, Лурье и Сабирова, внимательно слушавших его, и продолжал:

- Как видите, количество солнечной энергии, получаемое нашей планетой, очень велико. Но велики и потери этой энергии. Сорок процентов ее теряется вследствие излучения. Сорок процентов, которые могли бы растопить не только все льды на Северном и Южном полюсе, но слой льда толщиной в пятнадцать метров, если бы он покрывал весь земной шар.

Но вся эта огромная энергия уносится в межпланетное пространство.

Особенно велики потери от лучеиспускания энергии в пустынях, где господствует резко континентальный климат, где днем температура воздуха достигает 40°, а ночью замерзает вода.

Задержав хотя бы десять процентов тепла, теряемого нашими пустынями, и перенеся это тепло на север, мы растопили бы полярные льды на площади четырех миллионов квадратных километров. Энергии, удержанной нами, хватило бы превратить все Заполярье в богатейший край с теплым климатом.